Ира росла в очень хорошей, интеллигентной семье. Папа был врач, мама – учительница. Жили бедно (советские ещё, дефицитные времена!), но весело. Летом ходили в походы с палатками, зимой – всей семьей вставали на лыжи. Сдавали макулатуру, добывали дефицитные книжки – Дрюона, Дюма, Пикуля, Ефремова… Читали, чуть не вырывая их друг у друга из рук – такими жадными были до всего нового, интересного! Выписывали кучу газет и журналов и тоже прочитывали их от корки до корки.

Иру все окружающие считали и умницей, и красавицей, что редко случается. Во-первых, отличница, окончила школу с золотой медалью, поступила сама, без блата, на филологический факультет МГУ. Во-вторых, высокая, фигура спортивная, черты лица идеальные, очень женственные (как у популярной в то время молодой актрисы Алферовой, Ириной тёзки). Длинные, густые, тёмно-каштанового оттенка, чуть вьющиеся волосы (так трогательно выглядели эти завитки, когда Ира укладывала волосы вверх!).

В-третьих, и в-главных, – юная девушка на фоне своих сверстниц выделялась тихим нравом и скромностью.

Словом, и родители, и все окружающие прочили Ире необыкновенное будущее. Такая просто обязана стать счастливой и выбрать себе в спутники наидостойнейшего молодого человека. Конечно, после того, как девушка окончит университет.

Но случилось странное.

Осенью, когда Ире только-только исполнилось восемнадцать, она влюбилась в работягу. Да-да, в самого настоящего работягу из автомастерской.

Дело было так – Ира после лекций в университете возвращалась домой. Вышла из метро, встретила подружку, а та направлялась в гараж к деду (ключи дома забыла, а родители на работе). Тому, как ветерану войны, недавно выделили гараж для его «Запорожца».

Подруги отправились к деду вместе. Нашли его, подружка раздобыла, наконец, ключи. Но остались – дед хвастал гаражом и машиной, девушки с прилежными улыбками слушали старика.

Надо отметить, что гаражи эти, находившиеся на заднем дворе многоквартирного дома, были своего рода мужским клубом. Тут собирались автолюбители, чинили своих железных коней, болтали за жизнь, выпивали (но культурно все, не алкаши же какие подзаборные!) и играли в домино.

Пока Ира слушала излияния подружкиного деда, она невольно наблюдала за компанией, собравшейся вокруг столика с домино, неподалёку.

Ясный, тёплый октябрьский денёк. Солнце, листва ещё не успела опасть – и переливалась золотом на ветру. И среди прочих людей, невыразительных и скучных, он, молодой мужчина, с насмешливой улыбкой на лице. Сначала слушал, как говорит что-то его товарищ, потом выругался нехорошим словом и расхохотался.

Ира не считала себя кисейной барышней, многое понимала, обо всём знала (в теории, конечно), в обморок от грубостей жизни не падала, просто инстинктивно сторонилась их. Обходила неприятных людей, пропускала мимо ушей забористые фразы, отворачивалась, когда замечала что-либо непристойное. Грязь не прилипала к ней.

Но тут… С Ирой случилось нечто, когда она услышала это переперчённое словечко, произнесённое молодым мужчиной.

Ей показалось, будто её насквозь пронзила тонкая, острая игла – и больно, и сладко… А потом игла медленно вышла наружу, оставив после себя ощущение мучительно сжимающейся пустоты. Никогда подобного с Ирой не случалось! Жила в душевной невинности, а тут вдруг – раз, и потеряла её, впервые ощутив тёмный, страшный и манящий зов своей женской сущности. Ира передёрнула плечами, едва сдержав стон – не хотелось уже возвращаться в привычный, скучный мир.

– Что с тобой? – удивленно спросила подружка.

– Так, озноб какой-то, – соврала Ира.

А сама продолжала смотреть на молодого мужчину – уже вполне сознательно, с жадным интересом. Ведь они были теперь связаны невидимыми нитями…

Ему на вид было лет двадцать пять – двадцать семь. В джинсах, модной кожаной куртке. Руки держал в карманах джинсов, ноги чуть расставлены – поза непринуждённая, нахальная. Вообще, всё в нём было нахальным, хулиганистым, вызывающим – помимо модного прикида, ещё неформально длинные волосы – до плеч, смуглая кожа, цыганистые тёмные глаза, чёрные брови… И белоснежные крупные зубы.

Судя по матерку – уж точно не из интеллигентов!

Молодой волк. Опасный зверь. Опасный и невероятно желанный…

Ира потеряла голову. Она думала только о нём, о белозубом хулигане. Повадилась ходить в тот двор, якобы гуляла со своей собачкой – рыжим шпицем.

Молодой мужчина её заметил, и они познакомились.

Звали его Сергей. Автослесарь. Потому и в гаражах часто пропадал, возился с чужими машинами. Хотя совсем не бедный, при деньгах (гегемон же!). А всё потому, что не дурак был выпить-погулять, а гаражный люд расплачивался бутылками.

Сергей ничего не боялся и никого не стеснялся, имел фарцовщиков в друзьях. Жил в своё удовольствие, по принципу «ты – мне, я – тебе», как многие в те времена жили.

Иру всё это дико смущало, вызывало ужас и отвращение и одновременно – восторг. Она ещё никогда не испытывала подобных чувств. И точно бабочка летела на огонь, не думая о том, что может опалить свои крылья.

Сергей тоже влюбился в Иру, наверное, по тому же принципу – противоположности притягиваются. Но его любовь не имела ничего общего с тем, как представляла себе любовь (в теории) Ира. И совсем не о таком женихе мечтала раньше романтичная девушка. Весь её прежний мир полетел в тартарары.

Сергей – грубый не только в словах, но и в поступках. Но чем грубее и циничнее он был, тем сильнее заводилась Ира. Она позволяла ему абсолютно всё, потому что только так чувствовала дикое, ни с чем не сравнимое, острое наслаждение… Какой, к чёрту, романтизм, какие ещё вздохи при луне и совместные прогулки, взявшись за руки…

Тем более что пальцы у Сергея были чёрные, с навек въевшейся в поры сажей и ещё чем-то там автомобильным, едким, химическим. Жёсткие, с железными заусенцами пальцы. И вот этими пальцами он впивался в Иру, играл на ней, словно на некоем музыкальном инструменте, – а она вибрировала и дрожала, чуткая к каждому прикосновению.

Уже при первом знакомстве, когда Ира с Сергеем крутились в замкнутом пространстве гаражей, кустов и решёток, обвитых багровыми лианами дикого винограда (а несчастный шпиц тащился, упираясь, за парочкой), – молодой мужчина позволил себе многое, очень многое. Но Ира и не думала сопротивляться, протестовать. Она молчала, покорно закусив губу, и только вздрагивала, когда Сергей слишком сильно сжимал её своими железными ладонями. На втором свидании Сергей повёл Иру в квартиру своего друга. Там все и случилось, окончательное.

Ира не жалела ни о чём и ни о чём не думала. Её словно сама судьба влекла за собой – а разве судьбе можно сопротивляться? Так надо.

Родители Иры были в шоке. Их девочка связалась с плохим парнем! Как, почему? Что они упустили в воспитании? То, что Сергей являлся именно «плохим парнем», ни у кого не вызывало сомнений – ведь именно такой образ рисовало советское кино: в импортных шмотках, с наглой улыбочкой, патлатый. И ещё момент – пусть и носил Сергей почётное звание «гегемона», но пропасть между сытыми работягами и нищей, но гордой интеллигенцией существовала всегда, эта пропасть даже при советской власти не смогла затянуться.

Учёбу Ира забросила, а в скором времени забеременела.

Их в срочном порядке поженили. Сергей по-своему любил Иру, но о браке не думал. Просто отец – его, Сергея, отец – заставил сына. Будущий свёкор, начальник цеха на заводе, мечтал о внуках и о том, что девушка из приличной семьи исправит молодого негодяя, его сына.

Новоиспечённую семью поселили в квартире Ириной бабушки, сама бабушка добровольно переселилась к Ириным родителям, в однушку.

Первое время Ира с Сергеем жили в ладу, но потом, когда любовная горячка прошла, Сергей заскучал, стал чаще пропадать из дому. Ира, на сносях уже, бегала за ним, проверяла и ревновала. Но к чему-то особо серьёзному придраться не могла, Сергей ловко заметал следы.