Литмир - Электронная Библиотека

На следующий день он получил приглашение на должность учителя математики в Лидсе. Ему собирались преподать урок, и учеба уже началась. Он решил повидаться с Энни.

— Роберт знал, так будет, — сказал он ей. — Я уверен, он знал. Что происходит?

Она ответила, что ничего не знает. Держалась она холодно и разговаривать с ним не хотела. Дункан вбежал в комнату и кинулся к Чарльзу — показывать свой игрушечный поезд, который папа подарил ему перед отъездом. Энни притянула сына к себе и выразительно посмотрела на Кинга.

— Тебе лучше уйти.

Он сам подал прошение об отставке — ее приняли сразу же, без всяких вопросов. Он впервые столкнулся с такой простотой в стране развитой бюрократии, где любой шаг сопровождается заполнением кучи формуляров и бланков, причем в трех экземплярах. В Лидсе ему предоставили квартиру неподалеку от школы, где ему предстояло работать. При этом как-то неопределенно упомянули, что от Лидского университета отсюда тоже недалеко. Может быть, через несколько лет, когда он «отбудет ссылку», ему дадут место на физическом факультете.

Ему дали месяц на сборы. Джоанна сказала — жаль, что он уезжает; Кинг ответил, что ему не оставили выбора. Вроде бы этот ответ ее встревожил, но она не стала расспрашивать, что случилось. Те четыре недели, что оставались до его отъезда, они продолжали встречаться, лихорадочно продлевали свой роман. Чарльз сказал ей, что постарается приезжать в Кембридж на выходные — он собирался продолжить исследования.

Незадолго до того, как истек отпущенный ему месяц, Чарльз узнал, что Роберт погиб в автокатастрофе. То есть Роберту достался значительно более суровый урок. Он ехал домой на машине; была ночь, шел дождь. Вероятно, машина вошла в поворот на слишком большой скорости; она сорвалась с трассы, проломила ограждение и рухнула в овраг. Роберт скончался на месте.

Чарльз снова поехал к Энни. Теперь она была более дружелюбной — он был ей нужен. Они почти не разговаривали. Просто сидели и молчали. А когда в комнату зашел Дункан и спросил в сотый раз, когда папа приедет домой, она ответила просто:

— Еще не сегодня.

Кинг не забыл обещание, данное Роберту, и предложил Энни помощь, но она отказалась — мягко, но непреклонно. Ей сейчас нужно прийти в себя, все обдумать, и скорее всего они уедут из Кембриджа. Наверное, пока поживут у ее сестры в Йорке, а там видно будет.

Потом она вышла и вернулась с запечатанным конвертом, адресованным Чарльзу. Роберт написал ей из Шотландии и вложил письмо для Кинга, которое просил передать ему, «если вдруг что случится».

— Он знал, что его могут убить, Чарльз. Не знаю, во что ты его втянул — да, если по правде, и знать не хочу. Сейчас — не хочу. Но знай, я тебя прощаю. Я знаю, вы были друзьями, и ты никогда бы не сделал ему ничего плохого. Весь его мир крутился вокруг тебя, Чарльз.

Он взял письмо — и она не сопротивлялась, когда он взял ее руку и легонько пожал. Он хотел столько всего ей сказать.

— Энни, я очень хочу тебе помочь — всем, чем смогу. Ты же знаешь, Дункан для меня — как сын.

Она отстранилась:

— Он сын Роберта. И всегда будет сыном Роберта.

Чарльз пожалел о вырвавшихся у него словах. Но еще будет время загладить неловкость — впереди долгие годы, можно будет добиться прощения.

Вернувшись домой, он распечатал письмо Роберта. Почерк был неразборчив, и поначалу смысл ускользал — словно письмо начиналось откуда-то с середины; неровное начертание букв, синие чернила. Буквы сливаются, письмо пестрит исправлениями; слова зачеркнуты и вместо них вписаны другие; торопливый, настойчивый почерк — прощание и признание, и постепенно формировался орнамент смысла, и мало-помалу все наконец стало ясно. Перечитав письмо дважды, Чарльз хотел было его уничтожить, но тут же решил, что это было бы преступлением.

Это был завершающий аккорд — финальная кульминация. И это была величайшая насмешка, страшная шутка, над которой никак не хотелось смеяться. Первый порыв — написать Дженни, попросить у нее прощения. За то, что он так легко поверил, будто она могла его предать. Но ведь он так ей и не сказал, почему бросил ее так жестоко, и он ни на что не надеялся, он понимал — их отношения уже не восстановишь. Его роман с Джоанной, заносчивой женщиной с великолепным телом, был попыткой очиститься, отмыться добела — попыткой вычеркнуть из памяти или хотя бы как-то искупить свой грех перед Дженни. Нет, он никогда не напишет ей. И не позвонит. Она заслужила хотя бы эту последнюю каплю доброты.

Кинг уселся за пианино. На сей раз он выбрал не Бетховена — Баха. Еще будет время оплакать Роберта и Дженни, а сейчас ему нужно напомнить себе о том, что в этом мире осталось хоть что-то святое. Он заиграл гольдберговские вариации.[23]

Это произведение очень сильно отличается от вариаций Бетховена — и это еще одно величайшее собрание вариаций; тридцать медленных мягких мелодий. В этой работе — симметрия и равновесие. Еще будет время для раскаяний и сожалений — чтобы потом наконец ни о чем не жалеть и ни в чем не раскаиваться.

Вспомним рассказ Спитты о том, как появилось это великое произведение. Аристократ по фамилии Кейзерлинг[24] страдал бессонницей. В бессонные ночи он просил своего личного музыканта, Гольдберга,[25] играть в соседней комнате на клавесине успокаивающие мелодии. Кейзерлинг заказал Баху пьесу для Гольдберга — и получил целый набор вариаций (по времени — даже длинней, чем бетховенский). Строгая, упорядоченная, отвлеченная музыка.

Для Бетховена заданная ему тема стала основой для многочисленных преобразований — так что финальная часть безмерно далека от начальной. А вот у Баха тема всегда присутствует — басовая партия остается неизменной во всех частях, она проходит через все тридцать вариаций, а само произведение в целом завершается возвращением к начальной теме. Круг замыкается, и само путешествие становится волшебным продвижением вперед, смысл которого — оставаться на месте. Музыка для бессонных ночей аристократа. И разве имеет значение, что эту историю Спитта скорее всего просто выдумал? И если даже удастся выяснить, кто в действительности написал мелодию, которая стала основой этих вариаций, разве это изменит наше отношение к музыке Баха?

Строгая, упорядоченная, отвлеченная музыка. Еще будет время как следует поразмыслить над словами Роберта — его последними словами. И может, когда-нибудь Энни позволит Кингу хотя бы как-то компенсировать ей потерю, которая, разумеется, невосполнима.

Он поинтересовался результатами дознания, и официальная версия его вполне устроила: несчастный случай. Ни к чему обрекать Энни на дальнейшие мучения. А потом он переехал в Лидс — преподавать математику в школе. Поначалу он ненавидел эту работу, но по прошествии времени понял, что у него появилось какое-то странное чувство освобождения. Он приезжал в Кембридж почти каждые выходные, но стал терять интерес к своим исследованиям. Кинг менялся; общаясь со школьниками на уроках, он заново открывал ребенка в себе. Жизнь стала намного проще. Никогда прежде он не чувствовал себя таким свободным.

Сейчас он выглядит старше — было бы странно, если бы человек совершенно не изменился за двадцать лет. Впрочем, нельзя сказать, что время было к нему сурово — в нем еще остается что-то от прежнего, молодого Кинга. Он приходит домой из университета. Дункан сидит на полу в гостиной. Немного нескладный молодой человек, он сидит на полу, прислонивший спиной к дивану, и читает рассказы Альфредо Галли.

Чарльз говорит: «Привет», — и получает в ответ неразборчивое мычание. Он проходит в маленькую полупустую комнатку, которую называет своим кабинетом, кладет на стол портфель и возвращается в гостиную. Дункана уже нет; ушел к себе и закрыл дверь. Вот Дункан действительно изменился за эти годы, но и в нем тоже осталось что-то от четырехлетнего мальчугана с игрушечным поездом и вечным вопросом: а когда папа придет? Они считали, что «переделали» Кинга, но это лишь освободило его — раз и навсегда; Дункану же преподали жестокий урок. Он почти всегда мрачен — хотя вполне вероятно, что это влияние матери. Но Чарльз отчетливо видит, как влияет — и всегда влияла — на Дункана эта трагедия, так и оставшаяся необъясненной. И это никак не проходит — даже теперь, когда он переехал в Лидс, оставив мать в Йорке. Поступил в университет. Будет историком, как и Роберт. Но гибель отца до сих пор омрачает всю его жизнь. Энни не хотела, чтобы Дункан во время учебы жил у Чарльза с Джоанной, но такой вариант был самым простым — и самым практичным. А Чарльз пригласил к себе Дункана, потому что действительно хотел ему помочь. Он сделал это для Дункана, а не для Энни. Он сделал это для Роберта.

44
{"b":"587235","o":1}