Каждый гнет свою линию, даже ангел. Не помню, какие эксперименты проводились надо мной в прошлых инкарнациях, но могу догадаться, что все они были отзвуком той давнишней ангельской шалости. Выбора у меня, поэтому, особого нет: чтобы получился хэппи-энд, я должен проявить смекалку, преодолеть все трудности и, под конец, наполнить форму содержанием, утерев нос низко падшему ангелу и порадовав Отца.
Ох, читатель! Сдается, вы попали в сказку. Вам вообще-то нравится про любовь? Про нее будет много, довольно много. Но вот появится ли она сама, не могу точно сказать. Честно: не знаю... Любой профессиональный сказочник подтвердит вам, что подобные вещи он не контролирует. В какой-то момент за героями вообще становится не уследить. Где, кстати,...о, черт! ну вот! я так и знал!..
...Зильбер! что с тобой?! тебе плохо? да? нет? просто так? точно? Ладно, извини: я отвлекся. Нечаянно...
я вдруг почувствовал приближение приступа, хотя это очень странно, что в такой момент, потому что я ведь с приступом как с приставом живу давно, можно сказать, всю жизнь, я хорошо его изучил и знаю все его повадки и приметы и эти как их предупредительные знаки зачем за что же щас мне эта пустота деленная на ноль пружина ужаса раскручивается в манной каше скуки лицо теряет форму начиная с губ. Страх мой расползается. Еще немного и я не смогу больше сдерживать его в себе. Он прорвется наружу и растечется грязной лопнувшей медузой, забрызгает все вокруг среди бела дня в толпе народа. Рта я уже открыть не в силах, мычу только сквозь зубы нормально идем идем скоро уже, а ноги-то ватные, пот холодный, все кончено. Мне хочется крикнуть ей беги линяй пока не поздно, а самому аннигилироваться. И, когда чудовища из завизжавшей прорвы уже подошли к самому краю, свесив обтекающие горькой слюной языки, явился ангел-смотритель, прилетел, наконец, бездельник, и враз всех разогнал. Все сняло как крылом. Как не было.
...Это, радощч м'ое, улица Казанова, дай-ка лапку... у пани очень мягкая ладонь... нет, нет, старик Джакомо, трахавший все что движется, как, кстати "трахаться" по-польски?.. да, ладно тебе, мы же типа филологи!.. как?.. пердолич?... тоже красиво... нет, великий узник тюрьмы Пьомбо тут ни при чем... ты читала его книгу "Моя жизнь"?.. зря, рекомендую! тем более, что в предисловии упомянут мой друг Носик, он, видишь ли, определил все венерические болезни, которыми страдал Казанова, но эта улица не в честь него, просто каза нова значит "новый дом" по-итальянски... Носик?.. жил здесь, а теперь в Москве, мир, к счастью стал широким - живи где хочешь, а мы ведь за это дело, можно сказать, кровь проливали... нет, нет, это я фигурально, но молодость, в общем-то, положили... помнишь: не ма вольнощчи без солидарнощчи!?.. ах да, конечно, ты была тогда совсем еще крошкой. Хочешь посмеяться? - я польский начал учить в восьмидесятом из-за Солидарности, думал: доберусь до Варшавы, а оттуда - в Израиль... ага, всегда хотел... осторожно! обрати внимание на этот колышек, к нему раньше привязывали ослика возле странноприемного дома, а теперь об него спотыкаются симпатичные девушки, если их кавалеры вовремя не... о-па! какие люди и без охраны! Видишь вон того розовощекого пана с к'уку, ну, в смысле, с косичкой? Это - экскурсовод Володя Мак. Он водит популярную экскурсию "Булгаковский Иерусалим", но большинство туриство желает, главным образом, засмотреть церковь, в которой венчались Пугачева с Киркоровым, а это уже, так сказать, постбулгаковский Иерусалим. Я Маку говорю: бери за это отдельные деньги, а он говорит: не могу, - застенчивый ужасно!.. Конечно, сходим - когда я приду в отпуск из армии. Я Мака попрошу, он нас возьмет бесплатно... Да, Малгоська, да, я - солдат! А у нас в Израиле для солдата, знаешь, что главное? - чтобы его далекая любимая ждала! Будешь ждать?.. Класс! Я рад! А, может быть, Малгоська, мы связаны одной судьбою?.. Да я и сам еще не знаю какой. Посмотрим. Это-то и интересно. В этом, может, и заключена интрига...
Куда мы идем?.. Мы к Юппи домой идем, вот куда. Эйнштейн уже там, ждет... Что?.. Рассказать тебе про моих друзей? Ты знаешь, я бы с удовольствием. Только, боюсь, ты не поймешь все эти быстротекущие реалии нашей жизни, которая... поймешь?.. уверена?.. Ну ладно, хорошо. Тогда, слушай:
Телега "Верные друзья"
Давным-давно в один из дней слякотного московского месяца нисан я оказался в кабинете директора ДЭЗ номер двенадцать недалеко от Белорусского вокзала. Мне было двадцать лет, я ушел из дома. Я насмерть разругался с родителями и решил податься в дворники, потому что дворникам в центре давали коммунальное жилье. Техник-смотритель Вера Павловна полистала мой паспорт, узнала из него, что, хотя я выгляжу как чурка, я не чурка, а еврей; поинтересовалась, буду ли я работать на совесть или нам придется скоро расстаться; и дала заполнить анкету и листок бумаги для заявления. Сама она вернулась к прерванному разговору с директором. "Так вот, я и говорю: зла не хватает! Не хватает зла! Ну, не хватает зла и все тут!"
На миг мне почудилось, что Вера Павловна просто сетует на нехватку зла, как жалуются на нехватку кадров или стройматериалов.
"Представляете: захожу во дворик на Фадеева, гляжу, картина: устроился, голубчик, на солнышке! Ящики, значит, картонные подстелил, телогрейку под голову, лопату в угол, книжку раскрыл и бутылка пива у него в луже охлаждается. Ну прям' аристократ, етить!"
Живая прелесть описанной сцены тронула меня. Я отложил ручку и с интересом принялся слушать, что было дальше.
"Я ему: у тебя совесть есть? Совесть у тебя есть, тунеядец?! А лед на Брестской кто будет колоть? Кто, спрашиваю, будет колоть лед? И что ж он мне отвечает, ирод? Я говорит, Вера Пална, взял великий почин. Наш, говорит, ДЭЗ, должен мною гордиться и водить на мой участок интуристов и высоких гостей столицы. Потому что во всей столице только у меня на участке лед держится аж до середины мая!.. Ой, да что тут говорить! Зла не хватает на засранцев! Не хватает зла!"
Вера Павловна вздохнула тройным страдальческим вздохом, приняла у меня заявление с анкетой и повела показывать жилье. Мы обогнули пивную, ей оставалось уже недолго до превращения в андроповский павильон с автоматами "квас"; пересекли двор, старательно обходя мотки кабеля и разной величины металлические трупы; толкнули раздолбанную дверь подъезда и поднялись по классически заплеванной лестнице на второй этаж, - "вот ваше жилье, а напротив у нас милиционеры, которые по лимиту, значит". Вера Павловна позвонила в ту дверь, которая наша. После обременительной для экранного времени паузы послышались, наконец, шаркающие шаги. Из того, как долго они приближались, я заключил, что квартира большая. Щелкнул английский замок, и на пороге возник Юппи.
Нет, на пороге возник, конечно же, не Юппи. На пороге возник Алик Йоффе, хотя я и этого тогда еще не знал. Я только почему-то сразу догадался, что это тот самый коллега, который аристократично остужал бутылку пива в подручной луже. В Юппи он превратится через несколько лет, в Израиле, на курсе молодого бойца, потому что из-за отсутствия значков для гласных в нашем ненормальном языке, все без исключения командиры и другие офицеры наших душ будут читать его фамилию неправильно и не будут понимать, почему ограниченный русский контингент роты давится хохотом.
Но, когда мы с Юппи вспоминаем наше знакомство, то он о себе тоже теперь думает уже как о Юппи, а не как об Алике Йоффе. Как и для меня, хронологический порядок событий для него местами нарушен. А, может быть, вообще, наши представления о собственной жизни это то, как мы расставляем события? Может быть, Малгоська, все вообще сводится к композиции? И в таком случае каждый из нас просто сам себе композитор, и какую музыку мы по жизни пишем, ту и слушаем. А старые друзья хороши тем, что можно слушать вместе избранные фрагменты...
- Вот ваш новый товарищ, - представила меня Вера Павловна. Юппи застенчиво кивнул: "Здрасьте..."
"Это что еще там за товарищ?" Голос раздался из проема справа, в котором я интуитивно верно определил вход на кухню. Вслед за голосом оттуда неторопливо выплыл Эйнштейн в косоворотке, с чашкой чая и "Беломором". Он оглядел меня очень откровенно, чтобы не сказать нагло, шумно отлебнул из чашки, сплюнул грузинскую чаинку и со значением произнес: "Ага!.." Я не выдержал и спросил: "Что "ага!"?
