Мелани я рассказал всю свою жизнь. Я доверял ей и, с самых первых мгновений нашего знакомства всерьез надеялся, что эта любовь будет длиться всю жизнь и избежит серых будней.

Витторио, будто прочитав мои мысли, захотел меня поддержать:

– Вы должны понять одну вещь, Тео: в понимании Мелани любовь абсолютно не зависит от сексуальных связей. Я вас уверяю, что вы были одним из редких людей, которых Мелани действительно любила.

– Ну да, конечно! возразил я, опрокидывая еще один глоток виски.

– Но это правда, – сказал священник. – Будьте объективны: вы единственный, кому Мэл рассказала о своем детстве. Единственный, кому она говорила о своих страхах, боязни не быть на высоте, о чувстве отвращения и очарования, которые она испытывала к власти. И вы единственный, кто видел ее плачущей

– Я вам не верю. Она меня не любила. Она ничего не дала мне, – ответил я, повернувшись к Жемереку. Посмотрите, Магнус, вам она оставила хоть что-то: ребенка, которого вы могли растить и любить. Мне она ничего не оставила, только горечь утраты и сожаления.

– Уверяю вас, она вас любила, Тео, даже когда была далеко.

– Глупости! Что вы подразумеваете, любить кого-то и быть от него далеко? Может быть, я покажусь консерватором, но любить кого-то это быть ему верным, хотеть от него детей, заниматься с ним любовью и как минимум не спать с кем-то другим.

– Я не согласна, – вмешалась Барбара. Она может предпочитать женщин в сексуальном плане, но испытывать чувства к тебе, как к человеку.

– Окей, давайте не будем про секс. Пусть Мелани и не хотела иметь со мной физической связи, потому что ее привлекают женщины, но почему она отказала мне в том, что дала Магнусу в ребенке?

Мне ответил Витторио:

– Вы прекрасно знаете, что обстоятельства изменились. Она сильно страдала от того, что не смогла воспитывать свою дочь, но это был осознанный выбор. Она не рискнула повторить этот опыт сорок лет спустя с мужчиной, который даже не был ее мужем, в то время как она стремилась занять пост вице-президента Соединенных Штатов.

– Все, что вы говорите, облегчает мою судьбу: эта женщина прежде всего эгоистичная карьеристка, которая

– А может быть, это вы эгоист? Возразил Жемерек. Андерсон полезнее обществу, занимаясь политикой, чем укачивая кучу ребятишек.

– Я хотел на ней жениться, – попытался защититься я.

– Вы хорошо знали, что она уже давно замужем

– За сенатором Маршем! Старая развалина, практически импотент, который

– который идеально подходит образу жизни своей жены, – закончил мою фразу Жемерек.

– А развод?

– Не будьте наивным: если бы она разошлась с мужем, это лишило бы ее всяких шансов претендовать на пост президента.

Витторио не отступал:

– Поверьте мне, Тео, Мелани к вам привязана, но у нее свое собственное понимание любви. Посмотрите хотя бы ее «языческую молитву», чтобы убедиться в этом.

– Языческую молитву?

С нашего расставания я никогда не смотрел фотографий, выпусков передач и не читал журналов, если там упоминалась Мэл Андерсон. Это объясняло, почему я не знал этого выражения. Оно было впервые использовано двумя журналистами Washington Post, которые заметили, что иногда во время публичных выступлений Мэл поднимала быстрый взгляд к небесам и подносила палец к мочке уха. Решив, что это какой-то ритуал, приносящий счастье, они окрестили этот жест «языческой молитвой», и это выражение разошлось дальше.

– Она объяснила мне, что это ваш жест признательности, и что каждый раз, когда она делала так, то хотела сказать, что любит вас и что эта любовь помогает ей жить.

– Сделайте мне одолжение, святой отец: занимайтесь лучше своими делами.

Если вы кого-то любите, вам не понравится, что этот человек станет рассказывать интимные вещи кому-то другому.

– Хорошо, ответил он, – последний факт к вашему сведению: вы ведь в курсе по поводу свитера?

– Какого свитера? – спросил я раздраженно.

– Свитера, который она носит каждый раз, когда играет в гольф. Когда она выходит на поле, на ней всегда синий свитер с орнаментом, который вы подарили ей в отпуске на островах Кап Код.

Все-таки, я понял одно: она меня не забыла. Эта простая мысль немного меня успокоила.

Барбара подключила свой компьютер к официальному сайту Белого Дома, содержащего архивные фильмы с различных церемоний, инаугураций и других событий из жизни президента и вице-президента.

Витторио допил виски и поднялся, чтобы пойти спать. Но Магнус, который уже давно пребывал в нетерпении, не захотел его отпускать:

– Минуточку, святой отец! А почему вы не сказали нам всего этого раньше?

– Это называется таинство исповеди, – смиренно ответил Кароза.

– Тем не менее, вы сказали, что признания Мелани нельзя было в полной мере назвать исповедью.

– Пусть так, если вам так хочется, это было обещание, данное другу. А я обычно держу свое слово.

На этом он попрощался и поднялся в свою комнату.

Прежде чем лечь спать, мне нужно было поговорить с Жемереком. Я налил еще один стакан алкоголя, в то время как Барбара заварила себе мятный чай.

– Магнус, скажите мне без смущения, сколько раз у вас были физические контакты с Мелани?

Жемерек бросил на меня тяжелый взгляд.

– Ну и вопросы у вас! Думаете, я считал? Она очень быстро забеременела и с тех пор мы прекратили наши физические отношения.

Я был практически уверен. По всей видимости, Мелани просто искала донора генов для своего ребенка, и в этом поиске не было ни любви, ни наслаждения.

То, что я сказал после, было, признаю, весьма жалким, и в принципе не соответствовало моему характеру. Мысленно возвращаясь к этому позднее, я думал, что мои слова можно объяснить умственным шоком, который я только что испытал. Это, безусловно, также было следствием определенной настойчивости, «мачизма», заложенного в мужском бессознательном, толкающем нас иногда затевать стычки на пустом месте.

– И еще один вопрос, если позволите, не знаете ли вы, что ммм казалось ли вам, что

– Казалось ли мне что? спросил он с раздражением.

– Что она была удовлетворена?

– Что вы имеете в виду, Тео?

– Я не знаю, но, может быть, это из-за вас она, в конце концов, стала испытывать отвращение к мужчинам.

– Не знаю, я ли заставил испытывать ее отвращение к мужчинам, но вас я сейчас отучу говорить такие глупости!

Не дав мне времени ответить, он неожиданно ударил меня, опрокинув на пол и осыпая ударами. С окровавленным ртом, я все-таки быстро поднялся и ответил ему серией прямых апперкотов.

– Я тебе морду набью, старая развалина!

Барбара, услышав крик, выбежала из кухни и разняла нас, резко отчитывая.

– Перестаньте! Вы ведете себя как мальчишки, вы меня разочаровываете.

Не одарив меня и взглядом, Магнус поднялся в свою комнату, чтобы позвонить дочери.

Я остался наедине с Барбарой.

– Что на тебя нашло? Ты с ума сошел?

Она отвела меня в ванную, чтобы наложить повязку и бактерицидную мазь.

– Ну как ты?

– Как человек, который только что узнал, что женщина, которую он любил, – лесбиянка, ответил я разочарованно.

Пока она занималась моей раной, я посмотрел на нее новым взглядом. Ее лицо, ее ноги, руки, глаза: все ее тело теперь приняло иной вид, когда я узнал, что все это связано с Мэл. Мне просто необходимо было узнать больше.

– А Мелани тебе рассказывала когда-нибудь о своих прошлых отношениях?

– Ты имеешь в виду сексуальных отношениях?

– Да.

– Ну не совсем. Она мне особо ничего не рассказывала, ты знаешь, мы с ней никогда не были близкими подругами.

– Но может быть, ты знаешь, что она была бисексуальна?

Она задумалась, прежде чем ответить:

– Не думаю, что она могла получить сексуальное удовольствие с мужчинами.

– Почему?

– Тео!.. Ты прекрасно знаешь, что на такие вопросы нет ответа.

Конечно, она была права, но боль и разочарование толкали меня на поиски рациональных причин для чувств и желания.