А по вязкой грязи,

По осенней тряске

Ездил в каждом разе

В волостной коляске.

И приснился Пете

Страшный сон на свете.

*

Все доступно в мире,

Петя комиссаром

На своей квартире

С толстым самоваром.

Чай пьет на террасе,

Ездит в тарантасе,

Лучше нет на свете

Жизни, чем у Пети.

Но всегда недаром

Служат комиссаром:

Нужно знать все сроки,

Чтоб сбирать оброки.

Чай, конечно, сладок,

А с вареньем - дважды,

Но блюсти порядок

Может, да не каждый.

Нужно знать законы,

Ну, а где же Пете?

Он еще иконы

Держит в волсовете.

А вокруг совета

В дождь и непогоду

С самого рассвета

Уймище народу.

Наш народ ведь голый,

Что ни день, то с требой,

То построй им школу,

То давай им хлеба.

Кто им наморочил?

Кто им накудахтал?

Отчего-то очень

Стал им нужен трактор.

Ну, а где же Пете?

Он ведь пас скотину

Понимал на свете

Только хворостину.

А народ суровый

В ропоте и гаме

Хуже, чем коровы,

Хуже и упрямей.

С эдаким товаром

Дрянь быть комиссаром.

Взяли раз Петрушу

За живот, за душу,

Бросили в коляску

Да как дали таску...

.....................

Тут проснулся Петя.

*

Сладко жить на свете!

Встал, а день что надо,

Солнечный, звенящий,

Легкая прохлада

Овевает чащи.

Петя с кротким словом

Говорит коровам:

"Не хочу и даром

Быть я комиссаром".

А над ним береза,

Веткой утираясь,

Говорит сквозь слезы,

Тихо улыбаясь:

"Тяжело на свете

Быть для всех примером.

Будь ты лучше, Петя,

Раньше пионером".

*

Малышам в острастку,

В мокрый день осенний,

Написал ту сказку

Я - Сергей Есенин.

Октябрь 1925

Примечания

Журнал "Пионер", Москва, 1925, N23.

Сергей Есенин [РОЛ]

ПЕСНЬ О ЕВПАТИИ КОЛОВРАТЕ

За поемами Улыбыша

Кружат облачные вентери.

Закурилася ковыльница

Подкопытною танагою.

Ой, не зымь лузга-заманница

Запоршила переточины,

Подымались злы татаровья

На Зарайскую сторонушку.

Не ждала Рязань, не чуяла

А и той разбойной допоти,

Под фатой варяжьей засынькой

Коротала ночку темную.

Не совиный ух защурился,

И не волчья пасть оскалилась,

То Батый с холма Чурилкова

Показал орде на зарево.

Как взглянули звезды-ласточки,

Загадали думу-полымя:

Чтой-то Русь захолынулася,

Аль не слышит лязгу бранного?

Щебетнули звезды месяцу:

"Ой ты, желтое ягнятище!

Ты не мни траву небесную,

Перестань бодаться с тучами.

Подыми-ка глазы-уголья

На рязанскую сторонушку

Да позарься в кутомарине,

Что там движется-колышется?"

Как взглянул тут месяц с привязи,

А ин жвачка зубы вытерпла,

Поперхнулся с перепужины

И на землю кровью кашлянул.

Ой, текут кровя сугорами,

Стонут пасишные пажити,

Разыгрались злы татаровья,

Кровь полониками черпают.

Впереди сам хан на выпячи,

На коне сидит улыбисто

И жует, слюнявя бороду,

Кус подохлой кобылятины.

Говорит он псиным голосом:

"Ой ли, титники братанове,

Не пора ль нам с пира-пображни

Настремнить коней в Московию?"

*

От Олышан до Швивой Заводи

Знают песни про Евпатия.

Их поют от белой вызнати

До холопного сермяжника.

Хоть и много песен сложено,

Да ни слову не уважено,

Не сочесть похвал той удали,

Не ославить смелой доблести.

Вились кудри у Евпатия,

В три ряда на плечи падали.

За гленищем ножик сеченый

Подпирал колено белое.

Как держал он кузню-крыницу,

Лошадей ковал да бражничал,

Да пешневые угорины

Двумя пальцами вытягивал.

Много лонешнего смолота

В закромах его затулено.

Не один рукав молодушек,

Утираясь, продырявился.

Да не любы, вишь, удалому

Эти всхлипы серых журушек,

А мила ему зазнобушка,

Что ль рязанская сторонушка.

*

Ой, не совы плачут полночью,

За Коломной бабы хныкают,

В хомутах и наколодниках

Повели мужей татаровья.

Свищут потные погонщики,

Подгоняют полонянников,

По пыжну путю-дороженьке

Ставят вехами головушки.

Соходилися боярове,

Суд рядили, споры ладили,

Как смутить им силу вражию,

Соблюсти им Русь кондовую.

Снаряжали побегушника,

Уручали светлой грамотой:

"Ты беги, зови детинушку

На усуду свет Евпатия".

*

Ой, не колоб в поле катится

На позыв колдуньи с Шехмина,

Проскакал ездок на Пилево,

Да назад опять ворочает.

На полях рязанских светится

Березняк при блеске месяца,

Освещая путь-дороженьку

От Олышан до Швивой Заводи.

Прискакал ездок к Евпатию,

Вынул вязевую грамоту:

"Ой ты, лазушновый баторе,

Выручай ты Русь от лихости!"

*

У Палаги-шинкачерихи

На меду вино развожено,

Кумачовые кумашницы

Душниками занавешены.

Соходилися товарищи

Свет хороброго Евпатия,

Над сивухой думы думали,

Запивали думы брагою.

Говорил Евпатий бражникам:

"Ой ли, други закадычные,

Вы не пейте зелена вина,

Не губите сметку русскую.

Зелено вино - мыслям пагуба,

Телесам оно - что коса траве,

Налетят на вас злые вороги

И развеют вас по соломинке!"

*

Не заря течет за Коломною,

Не пожар стоит над путиною

Бьются соколы-дружинники,

Налетая на татаровье.

Всколыхнулось сердце Батыя:

Что случилось там, приключилося?

Не рязанцы ль встали мертвые

На побоище кроволитное?

А рязанцам стать

Только спьяну спать;

Не в бою бы быть,

А в снопах лежать.

Скачет хан на бела батыря,

С губ бежит слюна капучая.

И не меч Евпатий вытянул,

А свеча в руках затеплилась.

Не березки-белоличушки

Из-под гоноби подрублены

Полегли соколья-дружники

Под татарскими насечками.

Возговорит лютый ханище:

"Ой ли, черти, куролесники.

Отешите череп батыря

Что ль на чашу на сивушную".

Уж он пьет не пьет, курвяжится

Оглянется да понюхает

"А всего ты, сила русская,

На тыновье загодилася".

1912

Примечания

Газета "Голос трудового крестьянства", Москва, 1918, N156, 23 июня.