Но в итоге все завершилось неизбежной катастрофой; договоры, которые Бенно разработал, а Якоб давал на подпись клиентам, не выполнялись. Присланные работы никакими экспертами не рассматривались, о личных собеседованиях тем более речи не было. На Якоба и на Бенно посыпались жалобы, вмешались власти и внимательнейшим образом проверили фирму нашего Бенно. При этом обнаружились еще и налоговые задолженности, а также небрежное ведение бухгалтерского учета. Бенно предстал перед судом и был оштрафован на довольно крупную сумму. Якоба признали невиновным; во время разбирательства выяснилось, что он толком не умеет ни читать, ни писать и потому сам является жертвой, не понявшей, что ее участие в этом деле служит целям обмана.
Якоб ничуть не обиделся на Бенно за этот скандал. Наоборот, тонко разбираясь в хвастливом вранье, он, пожалуй, даже восхищался Бенно.
Так или иначе, но с тех пор Якоб держался более надежных вещей, нежели образованность и культура. Я уже говорил, что у нас в баре вечно толклись и изобретатели, а ведь изобретателям опять-таки нужно пристраивать свою продукцию. Вот Якоб и обратился к одному из этих людей, и тот напал на действительно гениальную идею: он по собственному опыту знал, что на юге нашей страны, в Тессине то есть, погожими и длинными летними вечерами комары становятся для посетителей уютных винных погребков сущим бедствием. Изобретатель вполне обоснованно сказал себе, что свет притягивает комаров, и опять же вполне обоснованно добавил: если оборудовать источник света, то комары полетят к нему тучами, и если выбрать конструкцию с рефлектором, отражающим столько тепла, чтоб комары мгновенно сгорали, проблема будет решена. И он создал не что иное, как обычную лампу с не совсем обычным абажуром, который располагался под лампой наподобие тарелки. На природе он проделал один-единственный опыт: поставил эту самую лампу, собранную из готовых элементов — ему вообще не понадобилось ничего конструировать, он просто купил рефлекторы, патроны и лампочки в магазине электротоваров, — в какой-то крестьянской усадьбе неподалеку от кустов, и через двадцать минут «тарелка» полна была дохлых комаров.
Он и не подумал наведаться в патентное бюро и зарегистрировать свое изобретение, а для начала закупил — в кредит, как было принято в наших кругах, — у одного фабриканта несколько сотен абажуров; электропатроны, несколько сотен метров провода, а также штепсельные вилки он приобрел в универсальном магазине. Собственноручно собрав эти «комароуловители», он, однако, сказал Якобу, что речь здесь идет о патенте, который он за большие деньги импортировал из Америки. Якоб решил, что может рассчитывать на прибыльный гешефт. Он купил — тоже в кредит, который ему с готовностью предоставили приятели по бару, всего-то несколько тысяч франков, не больше, — старый автобус, погрузил туда десяток-другой ламп и поехал в Тессин. Он неплохо знал тамошние места и потому без труда отыскивал в маленьких деревушках погребки и остерии с садиками. Поужинав там или выпив стаканчик вина, он сетовал на комаров, которые толклись в воздухе и хуже того — падали в полный стакан. И везде его слушали во все уши. Когда же почва таким образом была подготовлена, он быстро собирал свою лампу, и — ура! — она действовала. Владельцы остерий и погребков были в восторге; они расхваливали друг другу новое изобретение, и Якоб делал свой прибыльный гешефт. Но и это предприятие очень скоро потерпело фиаско: установка ни в коей мере не учитывала требований техники безопасности, то и дело случались короткие замыкания и даже пожары; вмешались власти и запретили продажу ламп. Покупателям, уже подписавшим договор и получившим лампу, волей-неволей пришлось раскошеливаться, но Якоб понял, что второй раз с этакими гениальными изобретениями в этих местах лучше не появляться.
На сей раз он обозлился на изобретателя, правда ненадолго, ибо во время поездки по Тессину — дороги вели его через Малькантоне, через долины Маджи и Бленио в Мендризиотто, — во время этой поездки он открыл для себя нечто совершенно новое, о чем раньше даже не подозревал: в Тремоне ему впервые довелось наблюдать, как один цюрихский антиквар погрузил в фургон старую крестьянскую мебель и отправил ее на север. Уж чем-чем, а талантом природа Якоба не обделила, талантом большим и, быть может, единственным — безошибочным деловым чутьем. И он сказал себе: если люди ездят в фургонах по деревням и вывозят старую, негодную мебель, это что-нибудь да значит.
Вернувшись в Цюрих, он потихоньку навел справки и выяснил, что нынче это — крупный бизнес: предприимчивые дельцы собирают антикварные вещи или просто старую крестьянскую мебель, коровьи колокольцы, сани, прялки, сундуки, реставрируют их по мере надобности и продают богатым снобам.
Якоб решил податься в антиквары. Скоро он узнал, что для этого нужны деньги, причем отнюдь не малые, и что надо очень много знать, иначе не отличишь настоящий антиквариат от подделок, но его это не остановило. В ближайшие дни он нанес визит нескольким известным антикварам, послушал их рекомендации касательно старинных сундуков и шкафов, и все это с видом знатока, что давалось ему с легкостью, ведь он всегда говорил о чем угодно, только не о предмете, который его интересовал. По его просьбе торговцы рассказывали истории этих шкафов и сундуков, а он их хорошенько запоминал. Справлялся о цене и о том, где приобретена мебель. Таким вот манером Якоб за короткое время разведал, где можно разжиться старой мебелью: в первую очередь у семей — например, городских, — которые поневоле с превеликим трудом распродавали целые наследства, огромные мебельные гарнитуры, или же в деревне у крестьян, которые считали доставшуюся в наследство старинную мебель отвратительной и мечтали наконец заменить ее более современной, фабричной. С самого начала Якоб отличался от других торговцев антиквариатом. Он не торговался, не строил из себя знатока, он попросту говорил:
— Неужто вам охота продавать каждую вещь по отдельности? Это же сплошная морока, да и толку чуть. Ну, дадите вы кучу объявлений в газетах, придут к вам люди, и начнется: эта вещь им нужна, а эта нет. Вы назовете цену, ее сочтут приемлемой, а глядишь, еще и собьют, и вот одна вещь с рук сбыта, но прочее-то все осталось при вас. Я же предлагаю другое: беру все за приличную цену и увожу. Вы разом избавляетесь от хлама и от забот! Ни ящики комода вычищать не надо, ни старые шкафы опорожнять. Оставляйте все как есть. Я приезжаю, плачу́, как договорились, забираю — и баста!
Многие, в первую очередь молодые люди, получившие в наследство от родителей или даже от дедов с бабками тьму-тьмущую всевозможных предметов домашнего обихода, с благодарностью принимали его предложение. Скоро Якоб уже и сам не знал, куда деваться с купленными в долг вещами.
И вот однажды, довольно далеко, но еще в черте города, он приметил заброшенную фабрику — складские сараи и два цеха. Якоб навел справки о владельце и узнал, что участок вместе с постройками задешево сдается в аренду. Хозяева рады были, что хоть кому-то понадобились безнадзорные цехи, корпуса и сараи. Якоб сделал самое хитрое, что только мог: за мизерную плату сроком на десять лет целиком арендовал участок со всеми постройками и их содержимым. Это была величайшая сделка его жизни. Теперь места у него было предостаточно. И в следующий раз, поехав по деревням, он не только скупал мебель, но и опустошал машинные и каретные сараи у тех людей, которым надоело заниматься хозяйством. Дочиста выметенные фабричные корпуса заполнились повозками, санями, проржавевшими швейными машинками, плугами и даже тракторами, которые годились разве что в металлолом.
Он скупал все без разбора. И давным-давно перестал осматривать вещи по отдельности, склады его наполнялись, и то, что раньше ржавело в крестьянских дворах, теперь ржавело в фабричных сараях на окраине города.
Пора было мало-помалу освобождаться от этих вещей. И Якоб сумел это сделать весьма нехитрым способом: сначала рассказал нам в баре, а после всем друзьям и знакомым в пивнушках Старого Цюриха, какие замечательные вещи он обнаружил во время своих рейдов; заезжайте, мол, и выберите кому что понравится. Цену он с нас возьмет божескую — так сказать, по дружбе. Многие не заставили упрашивать себя дважды, поехали к Якобу взглянуть, что он там понатащил с бору да с сосенки.
