— Батюшка, — обратился к Флавиану Семён, когда мы выехали на бетонку и направились в сторону нашей области. — Я думаю, что о поездке Вашей с Алексеем мы уже дома поговорим, больно много народу Вас послушать хочет!

А вот пока мы ехали сюда, тема такая у нас поднялась тут в машине, что без Вас разобраться с ней никак не возможно!

— Что за тема? — спросил Флавиан.

— Тема про Армагеддон, отче, — продолжил Семён. — Вот отец Сергий говорит, что это место такое в Израиле, где по Апокалипсису произойдёт последняя битва Добра и Зла. А мать Клавдия с Мишей считают, что Армагеддон — это сама эта битва и есть!

Вот и кто из них верно толкует? Отец Сергий, конечно, в семинарии учился, но всё же молодой ещё, да и мать Клавдия в Священном Писании человек начитанный. А Мишка мой, тот про всё это в интернете нахватался, говорит, что уже вроде как и скоро совсем может всё это случиться — Третья мировая война, а за ней и Армагеддон этот.

Вон ведь что нынче творится-то, целая Украина с ума сошла, НАТО к нам под бок лезет, Америка того и гляди ракетами пульнёт, или мы в неё — и тогда миру конец!

Как это всё понимать русскому православному человеку, к чему готовиться?

— Понятен вопрос, — вздохнул Флавиан, помолчал немного и начал: — С точки зрения толкования Библии прав и отец Сергий, правы и мать Клавдия с Мишей!

Слово само буквально переводится с иврита «гора Мегиддо», есть такая гора на севере Израиля. Там была первая в истории человечества записанная в летописях битва, кажется, египетского фараона с ханаанскими царями какими-то, точнее сейчас не вспомню. Вот по мнению некоторых богословов, там же, где была первая, там и последняя в истории человечества битва должна произойти, мол, поэтому Армагеддон в Апокалипсисе как место сражения и упоминается.

Есть и такая традиция — саму эту битву дьявола и его воинства против Христа и христиан также называть Армагеддоном. По большому счёту это не так важно!

— Как же не важно, батюшка! — подала свой голос мать Клавдия. — А что ж тогда важно?

— Важно понимать, — продолжил Флавиан, — что настоящее поле битвы есть душа человека, каждого человека в отдельности. На этом поле битвы и происходит главное сражение Добра и Зла, дьявола против Христа, это и есть личный Армагеддон каждого человека.

Будет, конечно, и Армагеддон глобальный, всемирный, описанный в Откровении апостола Иоанна Богослова. Может, кто-то из нас и доживёт до него, а может, и нет, это тоже не важно.

Был у меня знакомый человек средних лет, здоровый как бык — с детства ничем не болел, Николаем звали.

Очень он был на апокалиптической теме зациклен, три шестёрки ему всюду мерещились, от ИНН отказался, целое бомбоубежище в подвале на даче оборудовал, продуктов там запас на целую армию.

Всё ждал прихода антихриста, чтобы его царство в этом подвале пересидеть. Не дождался — под машину попал!

Как раз с электрички на дачу очередную порцию консервов в рюкзаке тащил и не дотащил, лихачи какие-то неслись, их на повороте занесло и в кювет улетели, а этого Николая с собой с обочины снесли.

Сами синяками отделались, а он погиб моментально — перелом основания черепа. Так и предстал перед Богом «с рюкзаком консервов на спине» — грехов нераскаянных!

Он ведь как рассуждал, когда со мной об антихристе спорил: мол — осуждение, зависть, плотские разные грехи — это не так важно, можно из-за них на исповедь не торопиться, а то ещё епитимью дадут!

А вот тем, что он антихриста перехитрит и его печать «не примет», этим он сразу все свои грехи покроет и в Царство Божие попадёт.

Не довелось ему антихриста перехитрить, сам себя перехитрил. Проиграл он свой «армагеддон», прости его, Господи!

Мы вот с Лёшей, когда с Афона на пароме уплывали, в священническом отделении кают-компании присели, там больше никого и не было.

— Ну да! — подтвердил я. — Я потому в священнический салон и зашёл с тобой, что никого там не было.

— Ну вот, — продолжил батюшка, — Алексей там на диванчике пригрелся и уснул, и так проспал до самого Уранополи. А в это время туда ещё несколько отцов с арсаны Дохиара и Ксенофонта подсели.

— Ну вот, — расстроился я. — Что ж ты меня не разбудил? Я бы в мирской салон перешёл, не мешался бы там.

— Да ладно тебе! — успокоил меня батюшка. — Попы что, не люди, что ли, не видят, что человек уснул от усталости? Места всем хватило, речь не о тебе!

— Ну хорошо! — успокоился я. — А то я и не понял, когда ты меня разбудил в Уранополи, что там ещё кто-то был.

— Так вот, пока ты спал, вышел у меня разговор с одним батюшкой из Новороссии, отцом Софронием из-под Донецка. Вот где «армагеддон» вовсю полыхает! Причём не столько снарядами и ракетами, сколько в душах людских страстями и добродетелями, такая там битва идёт!

Всё в людях сокровенное вылезает, все истинные свойства душ наружу проявляются. Господь открывает перед всеми и героев, и мерзавцев, и святых!

— Даже святых! — воскликнула мать Клавдия.

— Именно так! — подтвердил Флавиан. — Святость-то, она по-разному проявляется в человеке: один всю жизнь её на коленях в келье постом и молитвой взращивает, другой, как тот же мученик Вонифатий, способность к ней внезапно, в «момент истины» обнаруживает.

Вот вам пример. Отец Софроний этого батюшку хорошо знал, я вот только имени его сейчас не вспомню, но об этом случае, он мне сказал, и в интернете написано, найти несложно при желании. Важно не имя, важна суть события для нас. Имя его Господь Сам прославит, когда время придёт!

А суть события такая: шёл тот священник в воскресенье из храма после литургии домой, в подряснике, с крестом наперсным — было это в Луганске, — а в это время украинский самолёт сбросил кассетные бомбы на парашютах.

Первая взорвалась и осколками этого батюшку поразила в нескольких местах в грудь и в руку. Какая первая реакция у обычного человека в такой ситуации? Кинуться в укрытие, искать врача, звать на помощь, наконец!

А тот священник, видя, что другие бомбы спускаются и сейчас взорвутся, поражая других людей, встал на колени и начал истово молиться о спасении ближних.

И, как очевидцы отцу Софронию рассказали, все остальные бомбы вошли в асфальт «как нож в масло» и ни одна не взорвалась. А батюшка тот так с колен уже и не встал, кровью истёк и умер.

Вспомнил, его отцом Владимиром звали!

Придёт время, будем ему молебны служить, а пока впишите это имя себе в синодики и за него молитесь. А он будет за вас молиться у Престола Божьего.

Он свой «армагеддон» выиграл!

Ещё отец Софроний мне про одну победу рассказал — там же где-то, позвали его исповедать и причастить нескольких раненых в импровизированном госпитале, прямо под обстрелом.

Он туда пробрался, нескольких раненых пособоровал, исповедал и причастил, причём там были вместе и ополченцы, и два украинских танкиста обгорелых, их вместе со своими «москали-сепаратисты» с поля боя вытащили, и врач их всех, как мог, старался поддержать, пока не получится их в больницу отвезти.

Когда отец Софроний раненых соборовал, один из этих украинских танкистов в бреду кричал, ругался, проклинал всех и вся; другой, мальчишка-срочник, плакал от боли и от страха за свою судьбу.

Поскольку обстрел не прекращался, отцу Софронию пришлось там ночевать. Он заглянул в комнату к раненым перед сном — может, кому чем надо помочь, смотрит — пожилой ополченец с оторванными ногами и ранением живота своей рукой мальчишку-танкиста за руку взял и успокаивает, что-то тихо говорит ему. Тот лишь всхлипывает тихонько.

А утром, когда отец Софроний уезжал вместе с ранеными на «бэтээре», этих двоих так и нашли держащимися за руки, умершими.

Вот вам ещё «армагеддон»…

Я его спросил тогда — хотелось свой «чеченский» опыт с его опытом «донецким» сравнить: отец Софроний, страшно было под бомбёжкой да под пулями священствовать?

А он ответил: страшно было не тогда, когда вокруг рвались снаряды и мины миномётные, страшно было, когда у тебя на глазах в лицах людей лик Христа превращался в лицо дьявола!