Я здесь, где не прощен и не учтен еще

моей вины, долгов извечный счет.

3

ПОЗДНИЕ ПОДСОЛНУХИ

В центр, в черное ноябрь бьет на свету

еще цветы, чей цвет смешно-убог.

Встают и никнут под дождем подобья,

и рифмы: «Бог» и сразу же — «надгробья».

Цветы мне истину оставят, — ту,

что, вырезанные из небосвода, —

где серый колер в вырезе разлит, —

они несли нам весть, и текст гласит:

как муж с женой, живущие к разводу,

так люди и Земля брак кончат ссорой.

Был жалким урожай, добыча — скорой.

Чужим владев, придем без ничего.

Кто и цветы со зла казнил, того —

никем не зримая загонит свора.

4

ДЕНЬ ПОМИНОВЕНИЯ^[50]

Я мчался в Польшу, взяв ноябрь с собой.

Что если б польский мне до боли и до колик

был внятен, как приказ, уланов славший в бой?

(И я курил в затяг, всерьез, будто католик).

Но, немцу, мне немецкий слог милей,

хоть льстила эта мысль, — сладка, будто елей,

а все бы — сквозь таможню да цензуру —

на рынок свой тащил я собственную шкуру.

Где по-соседски вместе вымокнув, до гроба

так в песне слиты мы, так сплавлены страданьем,

так влюблены тайком, при том — глухи на оба,

мы рядом, делая одним преданьем —

как в шрамах бьется боль надежды той, убитой.

Кругом — гробы! Гробы в День памяти раскрыты.

5

ПРОГНОЗ УРАГАНА

Вновь ураган. Прав метеопрогноз.

Жертв минимум, ущерб же материальный,

увы, значителен. Этот обвальный

шквал ширится, растет, будто психоз.

Вот рухнет марка! — обратится в горсть

медяшек жалких и бумажек мятых!

Тогда — прощай, ты, общество богатых!

Если, наглее, чем незванный гость,

укоренятся непогоды и приливы

здесь, словно СПИД, не знающий прививок, —

кровь разлагая, растворясь у нас в крови,

чтобы мы их, а не себя во всем кляли!

Нет, это чересчур: вновь ураган! К нам в дом

врывается через любой кордон!

6

ADVENT^[51]

Что будет дорожать: бензин, вся жизнь, кредит!

Шиповник в сквере ледяном один горит, —

на сером фоне — брызги красных клякс:

припомнишь летний секс, дни милых ссор и ласк.

Лишь час жила она восторгом и любовью —

ноябрьская страна. Все ложь, все стыд. И вот, —

не пенис, — бритое встает многоголовье

терзать, насиловать, — и крепнет, и растет.

А тот хитрит, тот разбирается в проценте

участия чужого в нашей ренте, —

им бы работать счетною машиной, —

но ухмыляются в молчанье за гардиной.

Снаружи Меяьн — наш городишко славный

встречает праздник — как всегда нежданный.

7

ВНЕПЛАНОВОЕ

Газетку старую несет ноябрь по саду,

бьет ее грубостью дождя и правдой града.

Всю борзопись о поисках эстетик

с газетой вместе ветер рвет. На этих

юнцов — правописак — взгляни ты только:

вновь с вожделением ждут «часа ноль», поскольку

ни самиздат и ни госбезопасность

в их жизнь уже не вносят смысл и ясность.

Понуро тащатся к чужому вернисажу,

и все надеются на новую премьеру,

и за грошовым пойлом балаболят в раже,

и вот та болтовня уже ползет по скверу,

рычит на площадях знакомый нам жаргон.

Тогда (внепланово) родится фельетон.

8

НЕСКОНЧАЕМЫЙ ДОЖДЬ

Страх неотвязен. И ноябрь — вечен.

Зачахли дни под мертвою листвой.

Мир в оторопи. Неподвижный вечер

собой заполнил времени бистро.

Домовладельцы — эти сплошь в испуге,

вчерашний зная брак и недоделки;

за ренту молодежь трясется. Слуги

народа в страхе множат посиделки

парламентских застолий. Ждет наград

шпана в цветастых галстуках. И рад

нахваливать всеобщих благ базар —