"Не могу, бабуся, не умею я прощать".

"А ты пожалей ее, и само простится".

И ушла. Елена сразу открыла глаза.

"Приснилось мне это или привиделось? Надо же, она повторила мои слова, что я говорила Татьяне. Спасибо, бабуся, ты мне очень помогла".

И она снова уснула, крепко, без снов, как в первую ночь ее новой жизни.

Так как всю субботу она "просачковала", не начертила ни одной линии, то в воскресенье, не дав себе поваляться на новой, кстати, очень удобной, кровати, сразу с утра засела за чертежи. Но работа не шла: все мысли ее были о вчерашней встрече. Все же, как удивительно: люди, окружающие ее те же, нет только матери, а события разворачиваются совсем по-другому. Она вспомнила свой сон:

"Бабуся сказала простить ее, пожалеть. Я так всегда и делала в той жизни: как пожалею ее, а она на жалость умела давить, так и прощала, и все начиналось сначала. Не хочу о ней думать. У меня сейчас другие задачи".

Не смотря на то, что мысли Елены уплывали совсем в другую сторону, она почти справилась со своей работой. Ей оставалось доделать только один чертеж, когда раздался звонок.

"О, боже! Кого опять черт принес? Ну, никакого покоя нет, при матери никого в гости и на аркане было не затащить, а теперь, как проходной двор", - мысленно ворча, она с трудом поднялась со стула.- "Что это я как старуха? Не могу спину разогнуть..."

Но, взглянув на часы, поняла: она просидела за работой девять часов! Без еды, без перекуров, и даже в туалет не ходила! Проковыляв в прихожую и поглядев в глазок, она удовлетворенно подумала:

"Так я и знала - Танюшка".

Конечно, это была Татьяна. И хотя, ее мать предупредила, чтоб не надоедала Елене, если она берет работу на дом, значит ей некогда, она не утерпела, ей очень хотелось поделиться. Но она помнила мамины слова и, входя в квартиру, начала с извинений:

- Леночка, ты меня извини. Я тебя не отвлекаю?

- Отвлекаешь. И правильно, а то я, боюсь, через часик и вовсе бы не встала, спину еле разогнула.

- Чего ты так убиваешься. Отдыхать же тоже надо.

- Взялся за гуж - не говори, что не дюж. Взяла чертежи домой - надо сделать, не тащить же их назад. Да и причина есть.

- Какая причина?

- А сейчас покажу.

Когда Таня была у Елены неделю назад, они разговаривали в кухне, в спальне она не была. И сейчас Елене не терпелось похвастать перед ней своими "достижениями". Она торжественно открыла дверь в спальню.

- Оцени...

Татьяна редко была раньше в квартире у нее, а в спальне так всего один раз, когда хоронили мать. Но все же она помнила, что спальня была обычной: с шифоньером, двумя кроватями и ковром на стене. Но то, что она увидела сейчас, резко отличалось от когда-либо виденного ранее. Ее поразили шторы необычной расцветки и отсутствие ковра на стене. Ковер на стене - это обязательный элемент любой комнаты того времени, тем более здесь, в Средней Азии: могла отсутствовать вся мебель, но чтоб ковры на стенах были.

- Да-а... А где же шифоньер? - оглядываясь на гостиную, удивленно протянула Таня. - Куда же ты все вещи складываешь?

- Пожалуйте сюда, - как заправский лакей, распахнула дверцу гардеробной Елена.

- Слушай! Как удобно, и места сколько! Ой, а кровать-то другая! И комода здесь вроде не было?..

- И комода не было, и кровать другая, и шторы и покрывало тоже. А как ты думаешь, откуда они здесь взялись?

- Купила? Сама? Когда?

- Вчера. Вбухала всю зарплату. И занималась этим всем весь день. Вот потому надо денежку зарабатывать, не разгибая спины.

- А здорово! Как в кино.

- Нет, Танечка, это норма жизни человека будущего, - с напускной торжественностью произнесла Елена.

- И когда это будущее настанет? - подыграла ей Таня.

- Скоро, очень скоро, ты даже представить себе не можешь, как скоро, - уже с более реальной печалью сказала она.

- А мы доживаем? - Танюшка все еще играла, не замечая изменившегося тона.

- Доживем, если не помрем, - уже без всякого пафоса подытожила Елена и добавила: - Ну, давай, рассказывай. Я же вижу, что не мебель мою пришла смотреть, что-то другое тебя привело.

- Ага. Лен, он вчера приходил. Правда, не ко мне. Мы сидели у Леши, - начала Таня торопливо, едва Елена усадила ее на стул в кухне, чтоб, слушая ее, приготовить ужин, и еще, чтоб можно было отвернуться, якобы к плите или холодильнику, когда почувствовала бы, что может выдать собственное состояние выражением лица: она же знала о ком пойдет речь. - Мы - это Ира с Саньком, Зина с Жориком, ты их видела, Леша с Олей, ее ты еще не знаешь, и я. Просто сидели, музыку слушали, Санек "Пинк Флоида" принес. Во-о-от. А тут звонок. Я тебе не говорила, что Леша с ним и Саньком в одном классе учились, так что они давно дружили, и он к нему, к Леше, тоже заходит. Ну вот, тут звонок. Я так вздрогнула, но никто не видел. А это он со своим другом из училища. Я того не знаю, потом, правда, познакомились, но не в нем дело. Ой, Лен, он такой веселый был, будто миллион выиграл. Начал всех с другом знакомить, того Женей зовут. Потом говорит, пойдемте гулять, а то его другу надоело в казарме сидеть, хочет проветриться, да и вечер вчера был ничего, теплый. И мы пошли гулять. Правда, Зойка с Жориком быстро смылись, но нам и без них было весело. Лен, я совсем забыла, что его жалеть надо, да и как его было вчера жалеть, когда он такой веселый был. Все анекдоты рассказывал, шутил. Когда гуляли, я их с Женей под руки взяла, так они меня через все лужи, все ямы в парке переносили. Потом мы по улицам гуляли и даже в твой двор забрели. Я хотела к тебе зайти, но не решилась: у тебя света не было. А когда мы сидели у тебя во дворе на скамейке, он как-то погрустнел и сказал очень-очень тихо, но я услышала: "Если есть на свете моя королева, то я ее нашел". Как ты думаешь, Лен, это он обо мне?

"Это он обо мне, заяц. Это он меня раньше так называл", - подумала Елена, а в слух сказала:

- Не знаю, Танечка. Ты скажи, как ты себя с ним чувствовала все это время?

- Нормально. Меня ни чуточки не трясло. Как-то легко было, будто он мне просто друг. Правда, потом все думала: о какой королеве он говорил? А вообще я решила так: будем пока друзьями, а там видно будет.

- А если у него девушка появится, как ты на это отреагируешь? - осторожно спросила Елена, отводя взгляд.

- Вот я и посмотрю. Девушки же разные бывают, то есть отношения с ними. Вот, например: что Зойка с Жориком, что Ира с Саньком, встречаются одинаково, почти полгода. Зойка с Жориком, видно, что влюблены и, по-моему, они даже спят. А у Ирки с Саней как-то все не так: Санек - тот влюблен, а Ирке он, кажется, уже надоел. Она, правда, не говорит, но я-то вижу: Саня - он хороший, альпинизмом занимается, стихи сочиняет, готовит отменно, а какие торты бисквитные печет, от магазинных не отличишь: и с надписями, и с розочками, - только вкуснее намного! А симпатичный какой, а как здорово танцует! Ирка же все перед ним выкаблучивается, строит из себя "цацу". А я-то знаю, что она за "цаца", глупенькая пустышка, только родители богатые. Нет, Лен, я ее не ругаю, она моя подруга, но и Саню жалко, по-моему, она его скоро бросит. Она тут на одного все заглядывается: маленький, страшный, а до чего наглый...

- Вот таким "цацам" и нужны наглые. Я плохо знаю Ирину, но мне кажется, она из тех женщин, которые любят, чтоб мужчина разжигал в них животную страсть, а не стихи читал, чтоб унижал ее, а не боготворил. Хотя они никогда в этом не признаются, они порой и сами не понимают этого, и будут твердить, что им тоже нужна романтика. Вот потому Александр ей надоел, а тянет к наглому типу. Но мы вроде не о ней говорили? Ты к чему это все рассказывала?

- А к тому: вот будет у него девушка, я и посмотрю, какая она, как он к ней относится, как она к нему. Со стороны же виднее? Правда? Вот и увижу, какие ему девушки нравятся!