- Пожалуйста, я тебя прошу, Усольцев, отвези меня домой,- я снова сменила тактику, пытаясь овладеть собой и успокоить необъяснимый гнев Алекса.

- Нет, я сказал,- уже спокойнее.

Мы проехали пару кварталов, и он загнал машину в подземную парковку элитного дома. Без особых церемоний вытащил меня вместе с моими пожитками: сумкой, зонтом и пакетом, всё ещё мокрую и несчастную, из машины и повёл к лифту, держа за руку и отобрав многострадальный пакет с намокшими пачками чая и пирожными.

- Мне надо позвонить,- попробовала я вырвать руку.

- Позвонишь,- рука осталась в плену.

На лестничной площадке было светло и красиво, и совсем не так, как в нашем старом доме. Но разглядывать всё это не было никаких сил. Я устала, промокла, замёрзла и завтра наверняка разболеюсь, потому что ещё вчера шмыгала носом.

Он открыл входную дверь, наконец, освободив мою руку от своей медвежьей хватки, и почти задвинул меня в холл своим большим телом. Включил свет, снял с меня влажное пальто, а с себя кожаную куртку. Провёл руками по моей спине и вдруг произнёс с сочувствием:

- Ты вся промокла, проходи,- и неожиданно сам наклонился, снимая с меня промокшие ботильоны, не забыв при этом пройтись ладонями от щиколотки до бёдер.

Оказавшись в гостиной, я обессиленно присела на один из двух диванов, а Алекс скрылся в глубине квартиры, откуда вскоре появился с футболкой, полотенцем и большим махровым халатом.

- Переодевайся, я сейчас. Не капризничай. Пожалуйста.

Я скинула действительно слегка влажное на плечах платье, натянула просторную белую футболку и большой тёмно-синий махровый халат.

Усольцев вернулся в сухих джинсах и с большими шерстяными носками в руках. Присел рядом и взял в ладони мои ступни, согревая их, а потом натянув носки, хмыкнул.

- Ты вся дрожишь,- и обнял крепко, прижав к себе. А потом начал целовать.

Я ошалела от такой смены его настроений и попробовала упереться в широкую грудь руками, но из этого мало что получилось, к тому же моё тело снова предало меня, а он почувствовал это.

- Почему ты исчезла?- спросил мой мучитель, остановившись на минуту и то, только для того, чтобы услышать ответ. Он заглянул в мои глаза, по- прежнему меня прижимая к груди и ожидая ответа, которого не последовало, хмыкнул и вернулся к поцелуям: лоб, скулы, щёки, подбородок, шею, губы, как голодный.

- Мне надо позвонить,- произнесла я обессиленно, слегка отстранившись от его алчного рта и опьянев от такого поворота событий.

Он с терпеливым вздохом поднялся и принёс мою сумку из холла.

- Сонь, не переживай, со мной всё хорошо. Перезвоню завтра,- проговорила я быстро, успокаивая подругу.

- Придурочная,- услышала я в трубке возмущённый голос.- Я уже не знаю, что и подумать!! Ты что не слышала звонков?

- Прости. Дождь, мобильник в сумке. Со мной всё хорошо, я переночую у знакомых. Спи,- и отключилась. К этому времени мне уже сунули стакан с чем-то алкогольным.

- Пей - это виски. И иди под душ. Согрейся,- он смотрел на меня жарко, буквально пожирал глазами.

Я выпила виски, как лекарство, и кивнула:

- Куда идти?

Он взял меня за руку и повёл сам. Дальше всё было как в тумане: струи горячей воды, просторная душевая кабина, где мы легко поместились вдвоём, его тело рядом со мной, во мне. Я радовалась его поцелуям и приветствовала его заботливые руки на своём теле, которые вымыли меня с гелем, а потом завернули в большой халат и понесли по коридору, прижимая крепко к себе. Я наслаждалась прикосновениям его щеки к своим волосам и влажной наготе его тела, потому что он и не подумал одеться, когда вытащил меня из-под душа. Собственное сознание сделало мне ручкой, у воспоминаний случилась амнезия, и я осталась один на один с собственными неудержимыми желаниями. Пусть! Меня закрутило в горячий водоворот, не осталось ничего, кроме жаждущего мужского тела рядом и моей потребности исследовать его твёрдость.

- Куда ты пропала?- снова спросил Алекс, когда мы смогли хотя бы чуть- чуть на время разъединиться. Но я уже засыпала, уже проваливалась в сон, не расцепляя при этом рук на его шее. Нет. Ни за что! Он хохотнул и сам ещё крепче вжал меня в себя.

Ночью меня зазнобило, а утром уже болело горло и голова, а глаза плохо открывались. Я всё- таки заболела. Чьи-то руки потрогали мой лоб.

- Маленькая моя, ты заболела. Я вызову врача,- голос был очень ласковый и успокаивающий - он больше не сердился.

- Мне надо позвонить на работу,- просипела я.

Мне снова протянули телефон. Кое- как объяснив Алле Васильевне, директорше центра, что я выбыла, я тут же позвонила Соне.

- Ты где?- орала она.

- У Усольцева,- объясняться дольше не было сил.

- Чтоооооо?- не поверила она.

- Я у Алекса, и со мной всё хорошо. Я немного простыла, и меня отсюда не выпустят,- выдала я, напрягая болезненное горло.

Усольцев удовлетворённо кивнул в знак согласия.

Тот день я помню плохо, всё сквозь сон: доктор, озноб, какие-то капсулы, питье, меня переодевают, я сплю, я просыпаюсь, меня снова трясёт, глаза закрыты, только чувствую поглаживающие по щекам и волосам руки и слышу заботливый голос.

- Прости, это я виноват.

Я всегда болею с высокой температурой, зато выздоравливаю быстро. Когда через день рано утором я немного пришла себя, то увидела рядом, на соседней подушке его лицо. Лёгкая щетина, растрёпанные светлые волосы, красивой формы ухо, руки, согнутые в локтях и ладони под головой, одеяло опущено до бёдер. Усольцев дышал ровно, грудная клетка медленно приподнималась и опускалась под тонкой тканью футболки. Обалденный мужчина. И что я делаю в его постели? Сон снова накрыл меня тёплой волной, но я больше не чувствовала озноба.

- Тут твоя Соня звонила, я ей всё объяснил. Ничего?- спросил он, когда поил меня тёплым молоком к вечеру второго дня.

- Нормально. Что она сказала?- боль в горле вполне ожидаемо начала трансформироваться в кашель.

- Сказала, что будет звонить. Как ты?- он присел рядом и нежно погладил меня по щеке.

- Прости, со мной одни неприятности,- сказала я, отдала ему пустую кружку и закашлялась.

- Это точно. Только пусть такие неприятности, чем те, которые ты мне устроила, когда исчезла. Ты хоть представляешь, что я почувствовал?

- И что?- я откинула голову на высокие подушки под головой, подложенные заботливыми руками.

- Не понимаешь? - помолчал многозначительно. - Совести у тебя нет. Почему сбежала?

- Мне показалось, что меня тупо поимели. Мимоходом, между прочим, самоутвердились за мой счёт. Было очень обидно.

- Ну, ты и дууууурочка,- протянул Усольцев и сокрушённо покачал головой.

Я опустила глаза. Может быть, он и прав, но полной уверенности в этом у меня не было.

- Это не так?- спросила я с глупой надеждой в голосе.

Он снова покачал головой и посмотрел так, как на меня ещё не смотрел ни один мужчина. И было там, в этих удивлённых глазах что-то такое, от чего захотелось броситься на шею и расцеловать его.

- Кто эта девушка?- чуть позже я задала неудобный для него вопрос. И то, как он повёл плечами и промолчал, сказало мне о многом. И снова показалось, что я скорее всего была права: она - это она, а я - это я. Девушка для постели. На время. А то, что он смотрел на меня ласково, ничего не значило. Он просто позаботился. Не бросать же: может, ещё прихожусь.

Я вытащила из-под спины подушку, устроила голову пониже и перевернулась на бок.

- Я посплю. Можно?

- Да. Отдохни.

9.

Алекс.

Лара, простуженная и беспомощная, спала в моей постели, а я был безумно рад, что она нашлась. Те недели, когда я метался в бесплодных поисках, здорово сказались на моём чувстве мужской гордости и на моих мозгах. Я просто не мог понять: почему? Что не так? И вот она здесь, в моей спальне. Тёплое чувство обретения, долго и страстно желаемого, разлилось внутри, изгоняя холод, поселившийся после её исчезновения. Более того, оказалось, что и ей хорошо со мной. Была одна проблема- Лида. И эта проблема так просто не рассосётся. Лида была дочерью друзей моих родителей, и мы с ней дружили с детства, потом что-то изменилось в её отношении ко мне, а я не мог её оттолкнуть, просто удерживал на некотором расстоянии, стараясь не обижать. Два дня назад она вытащила меня в кино, а после сеанса мы зашли за продуктами. Теперь нашлась Лара, чему я был бесконечно рад, но понимал при этом, что удержать дивную девочку будет очень сложно. Такие, как она, сами решают с кем им быть. Это будоражило мою кровь, интриговало и делало Лару вдвойне притягательней, а меня странно неуверенным в себе, потому что я понял: таких девушек не бросают - они сами уходят; таких добиваются, а они выбирают. Я любовался на неё спящую: очень нежное лицо с высокими скулами и тёмными бровями, формой напоминающими колосья пшеницы; тёмные волосы разметались на моей подушке и тонкие ухоженные руки с крупными ногтями вытянутой формы, лежали поверх одеяла. Ангельская потрясающая улыбка сейчас уснула вместе с ней, а умные манящие глаза были прикрыты веками. Девочка наверняка видела сны, и я наблюдал это по лёгкому трепету чёрных ресниц, еле заметной меняющейся мимике лица и подрагивающим уголкам губ. Надеюсь, крошка, тебе снится что-то приятное. Я понял, что меня безумно тянет к ней.