И если Хохлов порезал себе вены (что само по себе не являлось чем-то сверхъестественным), то Корнеев, как следовало из информации, добытой все у того же родственника сержанта, вообще разбился на машине. Он элементарно не справился с управлением, пытаясь удрать от ГИБДД, так как был в состоянии алкогольного опьянения, и это подтверждала, проведенная уже после его смерти, экспертиза. Он перевернулся на машине, получил перелом шейных позвонков и, по-видимому, легкую и практически мгновенную смерть.
Ну уж здесь-то никакие инопланетяне наверняка повинны не были – просто не надо за рулем пить! И никого тут в чем-то ином не убедишь, да и как убедить, если и сам до конца в это не веришь. Ведь сколько их, таких, на наших многострадальных дорогах – перевертышей, лобовых или просто улетевших по пьяни в кювет! Если в каждом таком случае искать инопланетные следы, то тогда конечно придется автоматически признать факт тотального вторжения. Вот только ЭТО вторжение началось не теперь, да и начали его отнюдь не зеленые космические человечки, а свой, земной враг рода человеческого – змий. Правда тоже зеленый …
В общем все ниточки этого дела, которые возможно могли еще как-то привести к разгадке и пролить свет на эту историю для человека непосвященного, теперь оказались окончательно оборванными. И хотя у самого следователя информации на основании рассказа Владимирского и того, что он увидел сам, было более чем достаточно, но ему совсем не хотелось быть поднятым на смех коллегами. А то и получить от них (и – что еще хуже – от начальства) нелицеприятный диагноз относительно своего психического здоровья в случае, если бы он решился вдруг «обнародовать» эти факты.
Будь здесь Владимирский или, на худой конец, хотя бы один из тех мелких бандитов – вот тогда можно было бы попытаться что-то доказать. Ну хотя бы попытаться! А так… В лучшем случае – все будут втайне крутить ему вслед пальцем у виска. Ну, а в худшем… Об этом даже не стоило думать.
А посему – следствие закончено, забудьте.
* * *
Следователь однако ошибался, думая, что его главный свидетель по тому фантастическому делу исчез. Вовсе нет. Капризный Случай мог бы даже запросто организовать им какую-нибудь неожиданную встречу. Не даром же говорят, что Москва – хоть и большая, но все-таки деревня. Рано или поздно, а знакомые люди однажды оказываются в этом гигантском человеческом муравейнике в одном месте и в одно и то же время. Надо просто терпеливо дождаться такого момента. И если кто-то с кем-то еще не встретился до сих пор, то значит так угодно было Случаю. Просто не время еще для этой встречи. И не место…
Следователь и сам не раз имел возможность убедиться в этом на собственном опыте. А однажды – на тот момент прошел всего год с небольшим, как он вернулся из армии – ему даже довелось встретить за один день аж целых восемь человек, с которыми он был знаком и каждого из которых он никак не ожидал и не планировал в тот момент встретить.
Интересным в этой ситуации несомненно было и то, что один из них – первый в той странной цепочки встреч – был вообще из другого города, что уже само по себе делало шанс такой встречи ничтожно маленьким! Так вот, этим первым оказался его бывший армейский сослуживец, приехавший в Москву всего на пару дней по каким-то своим, личным делам. Столкнулись они совершенно неожиданно, на ступенях магазина «Грампластинки», который занимал тогда первые два этажа высотки на Новом Арбате, рядом с кинотеатром «Октябрь».
И пошло-поехало после этой встречи! Видно Случай в тот раз действительно расщедрился для него. А может и знак какой-то ему подавал, да только следователь тот знак не сумел понять. Поди теперь, разберись!
Попадались ему в тот день и давние его знакомые, с которыми он не виделся с доармейских времен, встречался и кое-кто из нынешних его приятелей… После четвертой такой встречи он просто перестал удивляться и только с интересом ожидал – кто же еще попадется сегодня ему на пути. «А, привет, сто лет с тобой не виделись, ну как дела?…» – к концу дня эта фраза у него буквально в зубах навязла.
А вот за одну из этих встреч, самую последнюю, произошедшую в тот странный день, ему было мучительно стыдно до сих пор, тем более, что сейчас он понимал, что поступил тогда глупо. Необъяснимо глупо и некрасиво, можно даже сказать подло. А может быть он просто устал к тому моменту от всех этих незапланированных встреч? Ну какое еще объяснение можно найти тому поступку?
В метро, ожидая после работы девушку, с которой он тогда встречался, он вдруг увидел в толпе пассажиров свою бывшую одноклассницу. Причем не просто одноклассницу, а девушку, которая все два года писала ему в армию. Нет, у них не было ТЕХ взаимоотношений, которые, по логике, должны вести к такой переписке. Или он этого тогда не разглядел, а она по какой-то причине сама не решилась подать ему знак.
Да теперь уже и не суть, дело-то прошлое. Но в армию она ему тогда писала, присылая в своих письмах стихи Евтушенко, Ахматовой и еще кого-то – сейчас уже и не вспомнить, переписанные ею на отдельные листки аккуратным, ровным, круглым девичьим подчерком. И, ей-богу, он был рад этим, пусть и не очень частым, письмам, по-настоящему рад. Но, когда вернулся, закрутила его новая гражданская жизнь, не до того стало. Да и в голову ему не пришло что-либо в ту пору выяснять…
Так вот – увидев ее тогда в метро, поняв, что и она его заметила, он вдруг… отвернулся. Сделал вид, что не заметил ее. И это после того, как их глаза нашли друг друга в толпе, встретились! Боже мой, какая же глупость! Это было как предательство, это и было предательство. Зачем? Почему? О чем он думал в тот момент?
Его девушка, с которой он в то время встречался, должна была подойти уже с минуты на минуту. Что проскочило тогда у него в голове – ее возможная ревность оттого, что она застанет их вдвоем? Или где-то глубоко в его собственном сердце, в его душе жило у него понимание, что не просто так писала ему в армию эта девочка? Может было ему от этого неудобно у нее на глазах встретиться сейчас с той, другой, которую он здесь ожидал? Может быть и так… Да только не важно это – все равно это было глупо, глупо, ах, как глупо и подло!
И Случай тогда, словно бы обидевшись на него за этот дурацкий поступок, ни с кем его в тот день больше не свел – смешно сказать, но даже та самая девушка, которую он тогда ждал в метро, не явилась к нему в тот раз на свидание. Может он и не должен был с ней встретиться? Что если именно к этой, самой последней в тот день встрече, от которой он так глупо отказался, Случай и вел его тогда? Вдруг не случайно именно армейский его сослуживец оказался тогда первым в цепочке этих встреч – ведь именно в армию писала ему та девочка, и именно встреча с армейским сослуживцем показалась ему тогда самой невероятной! Кто ж знает, кто теперь все объяснит ему… Учитесь читать знаки, так кажется было сказано у Коэльо?
Вернуть все это назад, изменить что-то, поправить теперь уже было нельзя, как впрочем нельзя вернуть и изменить в этой жизни и все остальное. Ведь у каждого найдется немало такого, что захотелось бы вернуть или поправить… Или пережить заново. Но, увы! Не властны мы над временем.
Вот и с Владимирским у него теперь было точно так. Ничего нельзя изменить, ничего нельзя теперь поправить. Никакими силами не вернуть его из таинственных глубин космоса, как бы ему этого сейчас ни хотелось. Хоть головой об стенку бейся.
У следователя не было ни тени сомнений в том, где находился сейчас его главный свидетель. На звездах, в других мирах, ну а где же еще ему быть. Ведь он собственными глазами видел, как тот улетел, так какие уж тут могут быть сомнения! Да и кто бы из людей отказался бы от шанса оказаться на его месте, увидеть то, что Случай позволил увидеть именно ему? Кто поступил бы иначе?
Хотя возможно такие и нашлись бы. Более того, в своих размышлениях о возможных вариантах развития событий, для самого себя он почему-то не исключал подобный исход – у него и на Земле остаться был не менее сильный стимул. Но вот для Владимирского с его могущественными звездными заступниками предположить иного он не смог. И зря. Потому что место, где находился сейчас Владимирский, было на самом деле весьма далеко от звезд и от иных миров. По крайней мере для тех, кто составлял персонал этой маленькой, закрытой клиники.
