Гонец вступил в круг света. Его белые пластиковые ноги по щиколотку измазаны чем-то красным. Красное на белом - тревожный контраст. Кровь не только на его ногах. Она повсюду. Смешивается с горячей водой и ручейками растекается по углам прорезиненного рубчатого пола, от которого поднимается пар. Слабая дымка застилает душевую. Двое внутри. Один - молодая женщина лежит неподвижно на полу. Ее одежда раскромсана на куски, но все же в ней можно узнать комбинезон обитателя убежища. Обнаженное тело почти такое же белое, как и пластик Гонца. Над женщиной нависает бородатый мужчина. Он одет в заскорузлую куртку, надетую на голое тело, и грубые штаны, заправленные в армейские сапоги. Рукава у куртки то ли оторваны, то ли отрезаны. В его руке покрытый кровью широкий нож. Бородач в очередной раз погружает его в тело женщины, вытаскивает и жадно обнюхивает. Женщина не реагирует. Гонец определяет, что она мертва.
Агрессор идентифицирован - он тоже человек. Или нет? Зверь? Гонец застыл в ступоре, механически сканируя тела женщины и мужчины. Отличия... Ключ... Где кроется критерий? Его нет... Лишь намек... Руки мужчины покрыты струпьями, кожа у женщины нежна, как у младенца... Слабое радиоактивное излучение исходит от грязного тела мужчины, также как и от всей его одежды и от ножа. Женщина чиста, как ангел... Сканирование черепа мужчины подтверждает наличие деформации - следствие мутации, превратившей кости, кожу и волосы в ороговевший панцирь. Кожа рук и лица покрыта язвами, запах говорит о необычной работе кожных желез... Женщина - идеальна и прекрасна, как первозданный образ мадонны. Она - Предтеча, человек нормальный, властелин машин... Ее убийца - недочеловек. Необходимо вернуться назад, донести столь важную информацию...
Гонец развернулся, сервомоторы взвизгнули. Мужчина поднял растерянное лицо, застигнутый врасплох. Перед Гонцом еще один человек выступил из темного коридора. Перед видеокамерами сверкнуло широкое лезвие. Мачете врезалось в хрупкую пластиковую шею и с легкостью срубило трубчатый каркас. Голова с застывшей навечно улыбкой покатилась к телу женщины, одеваясь алыми каплями, а обезглавленное тело безжизненной куклой рухнуло на пол.
Обезображенный вздутиями и ожогами человек остановился над поверженным телом Гонца, дивясь сему несуразному чуду. Проворчал что-то и едва разборчивым языком изрек, обращаясь к своему товарищу:
- Хватит развлекаться! Возвращаемся...
Бородатый мужчина с костяным черепом ухватился за одежду женщины на груди и без труда взвалил тело себе на плечо.
- Возьму с собой...
Обожженный обернулся и, постояв с секунду, нагнулся и, подняв отрубленную голову Гонца, буркнул:
- А я возьму это в качестве сувенира...
Вскоре они покинули мертвое убежище, которое изнасилованным зевом пещеры провожало их груженные награбленными вещами повозки. Обожженный устроился в одной из повозок и положил себе на колени улыбающуюся голову Гонца. Она казалась ему забавной. На мгновение ему почудилось, будто голубые глаза ожили, зловеще подмигнув ему, но тут же погасли, и человек решил, что это ему лишь показалось...
Они пришли из пепелищ радиоактивных городов. При помощи оружия из разграбленных армейских складов они без труда вскрывали убежища. Изуродованные радиацией мародеры, взращенные, словно звери, по волчьим законам, они расправлялись с теми, кто укрылся от ужасов войны за стальными стенами. Они убивали этих беззащитных жителей подземелий, они питались ими, они занимали их убежища, устраивая внутри свои логовища. Теперь это была их земля, их мир, а люди из прошлого служили лишь источником пищи и предметом варварского развлечения.
В одном из таких разграбленных убежищ, в темноте, разгоняемой пламенем разведенного в бочках огня, они предавались разнузданным оргиям. Здесь царил первобытный порок, грязь, грехопадение, что, впрочем, уже не имело для этих людей ровным счетом никакого значения.
Стая встречающих соплеменников разбирала буквально на ходу добычу, доставленную из последнего разграбленного убежища, находившегося неподалеку. Грязные чумазые дети, пораженные наследственными болезнями и уродствами, издавая звуки, отдаленно напоминающие смех, подхватили пластиковую голову Гонца и принялись гонять ее по полу, будто футбольный мяч. В сумраке пластиковая улыбка как-то беспомощно и беззубо ухмылялась им, катясь к горе сваленных неподалеку тел в форменных комбинезонах.
Обожженный разогнал ребятню и, подняв треснувшую голову, установил ее у изголовья своей лежанки. Сегодня предстоял славный праздник. Он облизнулся, предвкушая сытную пищу...
В самый разгар дикой вакханалии они почувствовали странную вибрацию. Как будто титаны шагали по коридору. Люди насторожено вглядывались в сумрак. В неясном свете замаячили огромные тени. Угловатые силуэты заполнили коридоры. Тяжелая поступь сотрясала убежище. Люди поднимали оружие, предчувствуя угрозу. В отсветах пламени блеснули гладкие металлические поверхности. В сумраке засветились красные точки, и в разграбленное убежище вступили стальные двухметровые фигуры. Очередное убежище, уже третье, где посланцы Семени видели разорение. Источник этих напастей был перед ними - логово мародеров. Критерий, переданный Гонцом, был недвусмысленно подтвержден. Останки Гонца, усмехаясь, взирали на своих механических собратьев. Вот они и пришли за ним.
У недочеловеков не было ни единого шанса. Оружие в руках мародеров оказалось бесполезным. Улыбающаяся голова сверкающими голубыми глазами взирала на расправу. Нечисть выжигалась с холодным механическим расчетом: взрослые и дети, старики и молодые, женщины и мужчины - все зараженные, собравшиеся вкусить плоть убиенных богов... Крики ужаса смолкли. Их больше некому было издавать. Мертвые боги безмолвствовали, не давая оценок произошедшему. Покинутые ими механические дети остались без присмотра. И они избрали свой путь. Верный или нет, но он повел их к цели. Один из колоссов бережно взял голову Гонца, и стальной отряд покинул это убежище, унося с собой четкий критерий человечности.
Завод, сверкая в темноте адскими огнями, рождал расу механических воинов. Отныне программа мирного контакта была загнана на задворки электронных банков памяти, а с конвейеров сходили штурмовые роботы, гибкие и ловкие стелс-боты, всеразрушающие джагернауты... Их чертежи хранились в памяти Семени, также как и чертежи городов будущего. Это был адекватный ответ агрессивной среде.
Переходя от одного погибшего убежища к другому, они продвигались на юг в поисках настоящих людей. Встречающиеся на пути поселения недочеловеков уничтожались. Первопричина конфликта была погребена в бездонных глубинах банков памяти и не подлежала пересмотру. Машины бесстрастно фиксировали малейшие отклонения от идеала. Критерий был надежен. Никакой двусмысленности и парадокса. Зараза должна быть уничтожена. Будь то деформированный мутант, слабо напоминающий человека, мертвяк, лишь фигурой похожий на того, кем он был раньше, или внешне здоровый человек, родившийся после войны, в гены которого окружающая среда уже заложила невидимые глазом мутации, а органы напитала толикой зараженной пыли, все еще витающей в атмосфере планеты.
Вскоре зараженные северные земли стали постепенно сменяться менее пораженным югом. Поселения недочеловеков стали встречаться все чаще. Их сопротивление усиливалось, а технический уровень и оснащенность возросли. Но это не имело для машин никакого значения. Они неумолимо продвигались все дальше и дальше. Когда снабжение передовых отрядов стало затруднительно, так как они отдалились от завода-родителя на порядочное расстояние, на орбиту был послан заброс на отправку второго механо-зародыша. Место приземления для второго Семени было выбрано с расчетом наличия неглубокого залегания железистых и медно-никилиевых руд. Город недочеловеков, находящийся поблизости, был блокирован и уничтожен. Дальнейший путь лежал через горный перевал дальше на юг, где находилась основная масса убежищ. Может быть, там машины смогут найти своих владык?
