Что есть бессмертие? Сотни лет, тысячи часов, величайшие люди планеты размышляли над этим вопросом. Бессмертие, как желанную влагу, мечтали испить и храбрецы, и подлецы, и дураки, и мудрецы. Одни считали бессмертие кармой, другие — благословенным даром. Последствием действия желанного философского камня.

И всё же, что есть бессмертие?

Для него бессмертие было скукой.

Подумать только, миллионы лет: не с рождения Христова, а испокон веков. В его распоряжении прекрасный, устрашающий взор замок, изобилующий всем, чего только можно пожелать: красивейшими женщинами, изысканными яствами, всевозможными развлечениями, умными собеседниками. Грешниками, коих изволили послать отмаливать прегрешения в кипящих котлах.

Скука.

Он перечитал тысячи книг, выслушал тысячи мнений, испробовал на вкус тысяч мужчин и женщин. Он опускался до такого разврата, что, наверное, даже Господа Бога проняло бы, увидь он, какие оргии творились внутри крепких каменных стен адского замка.

Он рвал зубами плоть, наполнял чаши смесью крови и вина, обсасывал кости многочисленных любовниц, совокуплялся с лошадьми, собаками, трупами.

Но… это надоедало. Если час за часом повторять одно и то же — даже самая отвратная содомия может наскучить. А он, как-никак, существовал очень-очень долго. И в какой-то момент он решил подняться наверх.

Господь воспротивился: Ты? Наверх? Да даже я опасаюсь спускаться в эту бездну грехов и искушений.

Тогда он самодовольно усмехнулся: Искушение — это я. А ты святая реликвия. Твоего сына прикончили мои прислужники, в то время как сами они, тысячелетиями, проводили шабаши.

С издевательской улыбкой он оставил свои покои, свою свиту, чтобы спуститься на самый низ подземелий и отыскать призрачные каменные ступени наверх.

К свету.

*

Несмотря на поздний час, таверна оказалась переполнена. Множество людей праздновали вместе с титулованными особами рождение кронпринца. У королевства наконец-то появился наследник, а это, как говаривали местные жители, весомый повод, чтобы отхлебнуть чарку другую.

Возможно поэтому мало кто обратил внимание на двух зашедших путников. А они и не старались остаться замеченными. Хотя, бросив один взгляд на них, становилось понятно кто есть кто: высокий господин однозначно из благородных — какой-нибудь странствующий инкогнито барон или граф, а сопровождающий его мальчик — паж или слуга более низкого ранга. Распространённое явление.

Господин заказал двухспальную комнату, бадью с водой, поднос с ужином на двоих и бутыль лучшего вина. Одна из служанок тут же, сверкая милой заученной улыбкой и внушающих размеров декольте, повела клиента по широким ступеням деревянной лестницы наверх. Мальчишка остался ждать еды и спиртного.

Он выглядел очень примечательно: юный, около тринадцати лет отроду, с белокурыми вьющимися локонами, обрамляющими белое, словно дорогой воск, личико. По-детски пухлые губы, ямочки на щеках, озорные зелёно-карие глаза. Он бросал на хозяина таверны такие взгляды, что тому становилось почти жарко.

Мужеложство не поощрялось правящими особами, но ходил слушок, что младший брат короля склонен к таким плотским утехам. Сейчас немолодой лысоватый Ганс задумался, так ли оскорбительны эти слухи.

Стройный худенький мальчишка немного напоминал незрелую девочку — сходство увеличивали доходящие до плеч кудри. Он изящными пальцами поправил волосы, обнажив часть тонкой шеи и маленького ушка с одной слабо качающейся золотой серьгой.

Хозяин таверны незаметно сглотнул набежавшую слюну и отошел подальше от соблазна. Однако мальчишка, прервав молчание, спросил:

— Где же еда, уважаемый? Мой господин не любит ждать.

«Будь уверен, Хильда отвлечёт его так, что он о еде и думать забудет», — сказал про себя хозяин, но кивнул и окликнул кухарку.

— Хей, Ганс, ещё пива за наш стол. Надо же чем-то потчевать наших девочек, — перекрикивая гул других голосов, сделал заказ кряжистый немолодой мужчина, а две «девочки» за тридцать за его столиком кокетливо захихикали.

Во всей зале стоял невообразимый шум: стучали о деревянные столы кубки, гремели стулья, чужие голоса, басовитые и серебристые раскаты смеха. Звуки вполне долетали до второго этажа, поэтому самые дорогие комнаты находились на третьем.

Свет от множества свечей и пламени в камине то взволнованно вздымался вверх, то умиротворённо утихал. Мальчишка усмехнулся краешком губ и зачарованно потянул руку к свече на столике рядом. Он почти коснулся огня, когда чары «развеяла» кухарка:

— Ганс, Господи Иисусе, этот обалдуй сейчас себе пальцы сожжет! Ты что удумал, негодник, что мы твоему господину скажем?!

Тот одёрнул руку, недовольно поджав губы. Кухарка подала ему поднос с едой и вино в корзинке.

— Донесёшь, малыш? — спросил Ганс.

— Конечно, — уверил его мальчик, принимая ношу. При этом он улыбнулся так, что хозяина бросило в пот. — Спасибо за угощение, надеюсь, Вы не откажете моему господину и в горячей ванне.

И присев, словно в книксене, этот юный соблазн плавной походкой отправился туда, где незадолго скрылись господин со служанкой.

— Чёрт бы меня побрал, — облокачиваясь на стойку, пробормотал Ганс.

— Молчи, а то накличешь, — проворчала старая кухарка и тут же громко сварливо позвала: — Барбара, Ариетта, вы поможете мне закончить плов или будете флиртовать с Ирмисом? Живо сюда!

Господин мальчика явился в плаще с закрывающим лицо капюшоном. Материал вещицы наверняка стоил баснословно, поэтому Хильда тут же признала в незнакомце вельможу. Такие как он всегда искали тайных развлечений на стороне, и служанка таверны «Золотая чаша» собиралась обеспечить высокородному это развлечение, даже если в темноте капюшона скрывается калека или урод. Лишние гроши на новое платье никогда не помешают.

Они поднялись на третий этаж в самую крайнюю, к счастью, незанятую комнату, куда почти не долетал шум. Хильда открыла перед мужчиной дверь, зажгла свечи и, разъясняя расположение вещей, многозначительно улыбнулась при упоминании кроватей.

Благородный господин, правильно растолковав жест, подошел ближе. Хильда сначала положила руки ему на плечи, затем осмелилась стянуть капюшон. Он мягко спал с головы — служанка пораженно замерла, поглощённая омутами угольно-чёрных глаз.

Они казались морионами, воплощениями тьмы на бледном, слишком неестественно бледном лице. А может это всего лишь странные отблески пламени свеч?..

Резкие хищные черты, узкая линия губ, сжатых в жесткой чуть усталой складке, высокий лоб, нос с горбинкой и резко выделяющиеся скулы… Хильда видела многих мужчин: толстых, худых, высоких, низких, женственных, грубых, но с такой типично-мужской красотой — никогда. Наверное, в старину именно таких и выбирали, чтобы их профили выбивали на камнях и рисовали в качестве символов отваги и мужественности.

По сравнению с ним, для женщин любого возраста, тот мальчик-паж казался дешевкой.

Лицо мужчины обрамляли светлые, почти серые, но не седые волосы. Они наверняка доставали до лопаток, так как придавленные тяжелой тканью, прятались под плащом.

— А что скажет твой хозяин? — с насмешкой спросил благородный.

— Он давно закрывает глаза на мои маленькие шалости, сир, — кокетливо захлопала ресницами служанка.

Хильде, несмотря на каблуки, пришлось привстать на носки, чтобы найти своими губами его рот.

Тогда-то дверь с грохотом распахнулась, открыв взору юного слугу. Увидев любовную сцену, его глаза расширились, а щеки окрасились очаровательным румянцем.

— Простите, я… — смущённо забормотал, отводя взгляд.

Хильде стало почти жаль пажа, ведь господин сейчас наверняка отругает мальца за нерасторопность и выгонит его ночевать в конюшню. А солома в окружении лошадей — не самая приятная постель.

— Ничего, заходи, — вельможа отстранился и ненавязчиво подтолкнул служанку к двери. — А Вы…

— Хильда, сир, — та покорно склонила голову, пытаясь скрыть своё удивление и смущение от неожиданного поворота событий.