Легла Шурочка в кровать,

Но никак не может спать,

Всё сжимается внутри,

Сердцё нежное горит.

Встала на ноги легонько,

Прошла в кухню потихоньку,

Чтоб охладить личико

И попить водички.

А за кухней была дверь,

Где бабушка жила теперь.

Ей там уютно было и спокойно.

И тут Шурочка услышала невольно

Между бабушкой и мамой разговор,

– … как-то я справлялась до сих пор.

Бог мне помогал всегда,

В беде не оставляя никогда.

Только жизнь становится всё тяжелей,

На что кормить и одевать, и обучать детей?

Слава Богу, Шурочка закончила учёбу,

Она молода, красива и здорова,

Теперь в деревне будет жить,

Детей и взрослых грамоте учить.

Мне одной справляться уж невмочь,

Бог даст, теперь она сможет помочь…

Потекли у Шуры слёзы.

«За что мне это всё? За что же?

Замуж собралась я рановато,

Тревога мамина вполне понятна,

Она мне всего дала с лихвой,

Теперь настал черёд уж мой.

Так уж, похоже, суждено,

Долг сначала выполнить дано».

Плакала, рыдала ночку всю,

Но успокоилась к утру,

Привела себя в порядок понемногу,

Усердно помолилась Богу,

Чай попила со всеми за столом

И, простившись, отбыла потом,

Утром солнечным в субботу

На свою первую работу.

На другой день, в воскресенье,

Колокольцев звон Евгения

Услыхала у своих ворот,

Гостей встречать она идёт,

Отворяет настежь двери

И глазам своим не верит.

Молодой пред ней учёный,

В её Шурочку влюблённый.

Он с цветами, при параде,

И в торжественном наряде,

В перчатках белого белей,

Низко кланяется ей.

– Пришёл я сердце вам открыть,

Руку любимой Шурочки просить.

Я серьёзный человек,

Полюбил её навек,

Брошу всё к её ногам,

Послушным сыном буду вам.

Почему глядите хмуро?

Пригласите, пожалуйста, Шуру,

Может, ответит сама на предложение

И развеет все мои сомнения?

Евгения помолчала чуть,

Не зная, выразить как суть.

– Вы меня застали врасплох,

Накануне был переполох,

Ведь в деревню уехала вчера

Наша Шура со двора,

Грамоте учить взрослых и детей,

Полная планов и идей.

Да, он ждал решения любого,

Только не пренебрежения такого.

И отбыл домой ни с чем.

«Может, обидел её чем?

Иль надо мною посмеялась?»

Его сердце разрывалось,

Но обиду спрятав, гордость, злобу,

Весь ушел в свою любимую работу.

Он проводил раскопки в пустыне и горах,

Жил там месяцами на свой риск и страх.

Зато открыл много нового

В палеонтологии,

Издал научный труд печатный –

Получилась книга знатной.

А Шура, с домашними простившись,

В угол повозки невзрачной забилась,

Полились слёзы по нежным щекам:

«Ах, что без любимого ждёт меня там».

Жизнь в деревне непривычна,

Очень от города отлична,

Нет театров и приёмов,

Нет друзей давно знакомых.

Только Шуре некогда скучать,

Детей нужно обучать,

Работать ей с утра до ночи,

Семье деньги нужны очень,

Чтобы матери помочь

Сына выучить и дочь.

Горевала лишь тайком

О любимом кавалере том,

Но не вешала свой нос,

Никто не видел её слёз.

Всегда подтянута, бодра,

Обходительна, скромна,

С гордо поднятою головой

Водила ребятишек за собой.

С утра в школе деток ради,

Проверяла до ночи тетради.

Учила детей думать и считать,

О светлом будущем мечтать,

Лепить глиняных фигурок,

Как нанести краски на рисунок.

Вечерами собирала взрослых,

Газеты им читала просто,

О жизни говорила городской

И слушала рассказы их порой.

Её в семнадцать лет там очень уважали,

Александрой Ивановной называли.

Так она в деревне стала нужной,

Лишь урывками думала о суженом.

Работала с душою, не ленилась,

Заработать по возможности стремилась.

Посылала деньги полною сумой,

Писала письма тёплые домой,

О том, что живут люди здесь красивые,

Малообразованные, но трудолюбивые,

И как мудры люди эти,

Как восприимчивы их дети,

Что всем довольна и здорова,

Но о чувствах – нет ни слова.

Получив письмо от дочки,

Мать читала всё до строчки

Вечерами всей семье

О её успехах и судьбе.

Лишь вздыхала иногда:

«Но не счастлива она.

Ведь рассталась с женихом любимым,

Положительным и перспективным».

Только Шура, как и мать,

С твёрдым характером, видать.