Боги мольбу слуги услышали и Элис действительно была в садике. Занятие молодой девушки несколько отличались от общепринятых для молодой леди, но отученный от лишних вопросов слуга предпочел ничего не заметить. А занималась герцогиня охотой. Охотой на великолепную, красивую, огромную, покрытую толстым слоем слизи и бородавками жабу. Предназначенная в подарок для Первой Леди Конунга (фаворитке) жаба, видимо предчувствуя незавидную дальнейшую судьбу, несовместимую с счастливой жизнью, ловиться не желала, забившись под корягу. На оторвавшего от обдумывания стратегического плана по извлечению жабы из-под коряги и помещения оной в шляпную корзинку слугу Элис злобно посмотрела, но приказ отца явиться к нему решила не игнорировать.
— Сиди здесь и жди меня! — прошептала Элис жабе, оправив скромное платьице с воротником под горло приятного для человека с полностью отсутствующим вкусом земляного цвета, девушка отправилась на аудиенцию, по пути гадая, что еще придумал папенька и жалея, что не успела поймать и запустить в новый ареал обитания такой прекрасный экземпляр фауны. Под новый ареал обитания для жабы была избрана купальня фаворитки отца леди (лядя) Радсон и герцогиня все же надеялась познакомить ее с жабой поближе.
Идея запустить жабу в бассейн к Радсон родилась у Элис в момент знакомства с фавориткой её великого отца. Невысокого роста, располневшая, с выпученными глазами и лягушачьим ртом, фаворитка отца сама весьма напоминала представителя жабьего племени и Элис сразу решили, что они просто обязаны познакомится и подружиться. О последствиях такого знакомства девушка знала очень хорошо, ибо сама получила такой же подарок от барона Мэтью, положившего ей жабу в седельную сумку на совместно конной прогулке воспитанниц Пансионата и кадетов кавалерийского училища. Открыв сумку и обнаружив там подарок барона сначала от неожиданности орала Элис, а потом барон обучал воспитанниц Пансионата некоторым тонкостям рошалийского языка, изрядно обогатив словарный запас благородных девиц. Правда, вытащив наконец жабу из-под своего парадного мундира, засунутую туда самой Элис, переводить и разъяснять некоторые словосочетания кадет Мэтью наотрез отказался и вроде даже покраснел.
И вот, когда она наконец она нашла достойный для леди Радсон экземпляр, пришлось все отложить и идти к папеньке за очередной пакостью. Что это будет пакость — сомнений не было. Вопрос только в ее размерах. И это явно не те мелочи, которыми они в пансионате обменивались с подругами или подстраивали кадетам во время регулярных встреч под надзором воспитательниц и офицеров.
Прибыв в кабинет папеньки Элис сразу отметила, что, во-первых он великолепно пьян, во-вторых, судя по гаденькой улыбочке во весь ущербный из-за двух выбитых сверху передних зубов рот, пакость намечалась масштабная. Присутствие мерзопакостейшего, с точки зрения девушки, советника только подтверждало, что ничего хорошего ее не ждет. Советник Грибс был маленького роста, толстый, постоянно потеющий, обладал маленькими, заплывшими жиром похотливым взглядом и привычкой визгливо смеяться над каждой шуткой ее папеньки. От его облапывающего взгляда у Элис всегда возникало желание немедленно пойти принять ванну и поменять одежду.
— А ты не торопилась, дочурка — ехидно и с укоризной прошипел конунг — Ай, как не хорошо… Твой папенька тут который день, весь в делах, в заботах о любимой дочурке. Не ем, не сплю, не пью, все о тебе думаю — и он глумливо захохотал.
— Ну и что надумали, папенька? — Элис старалась сдерживаться и не позволить отцу почувствовать издевку в своих словах — Сообщите же своей недостойной дочери плоды Ваших глубоких умозаключений. (Было бы еще чем думать — подумала про себя девушка — Спинным мозгом, что ли, размышлять научился?).
— Ну что ты, моя любимая дочурка, конечно же скажу! — Баросса снова похабно заулыбался — А вот думаю я, что ты уже девица взрослая, негоже такой красавице одной куковать в своей Богами забытой крепостишке. Пора бы уже осчастливить меня внуками. Замуж тебя отдать что-ли? — конунг сделал вид, что задумался — Пока ты мне в подоле какого-нибудь выблядка от конюха не принесла. Или тебе конюхи не нравятся? А кто нравятся? Лакеи? Поварята? Бродяги с паперти? Что молчишь, дрянь блудливая? — конунг начал звереть, накручивая себя и сам уже веря в свои слова. — Со всем челядью переспала в своей деревне? Или есть еще неоприходованные? Конунг уже орал, брызгая слюной и размахивая руками. Советник уже не улыбался и явно раздумывал, успеет ли он в случае чего сбежать.
— Матушка твоя, коза безрогая, тебя нагуляла, и ты по ее стопам собралась? Не позволю позорить мое имя! — Баросса неожиданно успокоился — Замуж я тебя отдаю. Не обсуждается. Жених тебе, правда, не понравится. Не из челяди будет, навоз убирать не приучен и по сеновалам тебя валять не станет. Привыкать придется с аристократами спать на кровати. Все, пошла вон! Про жениха тебе Грибс расскажет, а мне некогда. С этими словами конунг махнул рукой, показывая Элис на выход и жадно прильнул к горлышку кувшина с вином.
У Элис все внутри сжалось в тугой комок. Все-таки замуж — промелькнула мысль в тот момент, когда девушка стараясь не разрыдаться шла к двери. Нет, ее совершенно не тронули оскорбления отца — её не интересовало его мнение на свой счет. В таких случаях она вспоминала слова своей кормилицы «Больно ранят слова только тех, чье мнение для тебя что то значит. А так…. Вот идешь ты по улице. Из-за забора выбегает блохастая облезлая шавка и начинает на тебя лаять. Ты же не будешь на нее обижаться? Ну брешет шавка, и пусть брешет. Цыкни на нее или замахнись — она и убежит. Вот и среди людей таких шавок много, не обращай внимание». Для нее отец в настоящее время был такой же шавкой, на чье пустобрёшье можно не обращать внимание. Но в отличии от дворовой шавки отец мог и укусить. И даже укусил.
— Леди Элис, а Вам что, не интересно кто Ваш жених? — вкрадчивый голос советника за спиной чуть не заставил девушку подпрыгнуть от неожиданности. Советник предвкушающе смотрел на обернувшуюся девушку и явно был настроен на развлечение. Однако развлекать мерзкого старикашку за свой счет Элис не собиралась, поэтому достаточно грубо отрезала — Совершенно не интересно. Уверена, что мой отец нашел для меня достойную партию! Я всецело доверяю его вкусу и жизненному опыту!
С этими словами девушка резко развернулась и направилась в сторону своей комнаты. Ловить жабу расхотелось. Хотелось завалиться на кровать, подумать и поплакать. Подспудно она ожидала что то именно такое, ну не мог отец не испортить ей жизнь. Месть, месть не ей, а ее матери, сосланной отцом в монастырь за мнимые или не мнимые измены. Отец никогда бы не простил ей рыжую шевелюру. Не признать ее папенька не мог — на момент рождения Элис он еще не был конунгом и ему была необходима поддержка клана ее матери. Не признать дочерью не мог, а вот испортить жизнь — вполне. Тем более сейчас, когда он в силе, конунг Свободного Майората.
— Ну куда же Вы, леди Элис? Вам ничего не хочется узнать про герцога Силецкого? — советник семенил следом, явно надеясь на продолжение разговора — Такой достойный мужчина! — голос Грибса сочился ядом.
— Не интересно! — отрезала Элис — Выйду замуж — познакомлюсь! А сейчас не мешайте мне, я пошла к свадьбе готовиться.
— А что к ней готовиться? — фальшиво удивился советник — Приедет герцог, сходите в Храм, пройдете ритуал и поедете к мужу. В майорате нет свободных денег на торжества, все на благо жителей уходит! Да и если герцог готов взять бесприданницу, может он Вам какой-нибудь бал устроит. Или утренник. У себя в замке. — и подхихикивая Грибс наконец отстал от девушки.
— На свадьбу денег нет, а на очередное колье для любовницы есть — грустно подумала девушка. — Которое стоит как маленький поселок с крестьянами, скотом и заливными лугами. Все для жителей — тоже понятно, она даже список этих жителей, для которых все, примерно представляет. А вот что она бесприданница — это уже очень интересно. То есть отдавать ей в приданое герцогство матери отец не собирается. Откровенно говоря, герцогство — одно название. Город, две крепостишки, десяток деревень. По меркам той же Рошалии даже на баронство еле тянет. Но это не Рошалия, богатая огромная, это Свободные Майораты. Здесь гордость, а точнее спесь, компенсирует убогость жизни.
