Ольгу Сергеевну от объяснений спас телефонный звонок. Пока она разговаривала, Маша уже привычно разжала кулак Морозова, произнося на каждый палец:

— Я — тоже — тебя — люблю!

А мизинец просто поцеловала, поймав благодарный взгляд Саши.

— Мы легализованы?

— По крайней мере, мамой. А вот что скажет твой отец, когда узнает…

— Я тебе отвечу классически: мы подумаем об этом завтра, — улыбается Маша.

Вернувшаяся Ольга Сергеевна внимательно смотрит на свою дочь и её парня:

— Маша, надеюсь, ты не покинешь квартиру, пока я буду отсутствовать? Помни, что ты обещала отцу.

— Я присмотрю, — обещает Саша и делает вид, что не слышит брошенные в сторону слова:

— Это-то меня и пугает.

Пока Ольга Сергеевна собирается, Маша и Алекс дружно моют посуду и убирают со стола. Но как только они остаются одни в квартире, как все барьеры сносятся той страстью, которой оба не в силах противостоять.

Кровать Маши превращается в площадку аттракциона «Кто разденется первым?» — они срывают с себя одежду как одержимые, не в силах отвести взгляд друг от друга. И оба на мгновение застывают, стоя на коленях на противоположных сторонах широкой кровати и жадно рассматривая друг друга.

— Маша, — первым выдыхает он и, увлекая её за собой, падает спиной на кровать.

Сегодня никакой нежности с обеих сторон. Создаётся впечатление, что это их последняя встреча. Поцелуи настолько крепки, что почти мгновенно начинают болеть губы. Он жадно мнёт руками её грудь, потом коленом раздвигает её ноги и начинает грубо, жёстко тереться им, продолжая терзать её рот своим языком. Она хочет этого животного секса, когда нет никаких норм, никакой морали, только Он и Она.

Я боюсь за тебя. Я не знаю, чем всё закончится, но сегодня ты мой. И никаких преград между нами. Люби меня! Бери меня! Всю! Я бы хотела провести в твоих объятиях всю ночь, но даже эти несколько минут — смогут спасти меня. Люби меня так, чтобы я не могла двигаться. Чтобы единственным моим желанием было уснуть после безудержного секса. Твои мышцы, твоё тело сводят с ума. Я хочу, чтобы ты почувствовал мою любовь без всяких условностей.

Она вырывается из его объятий, неуловимым движением скользит под ним и, ухватив его член, практически заглатывает его: никакой нежности — жёсткие губы смыкаются вокруг мягкой плоти, язык требовательно прокладывает дорогу вдоль канала, пальцы сжимают яички, заставляя Александра задохнуться от подкатившей волны возбуждения…

…На грани возбуждения и боли. Ты знаешь, когда нужно остановиться, а когда применить силу, чтобы заставить меня застонать от удовольствия. Ты играешь мной, но мне нравится это игра. Я готов подчиняться тебе, только не останавливайся, девочка моя. Раствори меня в себе, присвой, сделай мягким, только не останавливайся!

Она не отпускает его и, положив руку на его зад, заставляет двигаться в том ритме, который устраивает их двоих. Он стоит на коленях, откинувшись назад, и стонет, удерживая её голову возле своего паха. Но где-то в подсознании бьётся мысль: «Не так! Только не сейчас!» Почему не сейчас? Потому что она не готова к такому. Не сейчас… не сейчас… не сейчас… Дотянуться до джинсов, достать кондом и вырваться — вопреки своему дикому желанию — из её губ. Надеть резинку, раскинуть её ноги, пройтись губами по её складочкам, втянуть в себя её клитор, грубо вылизывая языком, дождаться её нетерпеливых криков — а потом войти! Сначала неглубоко, сантиметра на два, сделать несколько распаляющих её движений и выйти, потеревшись о половые губы, чтобы тут же вернуться в жаркую глубину — полностью, на всю длину. Услышать вскрик, но не останавливаться, а двигаться в ней, горячей, желанной, извивающейся, глубоко, мощно, всё быстрее и глубже, быстрее… Почувствовать, как изгибается её тело, услышать её дикий страстный крик и ощутить, как в этот момент ритмичными движениями сжимаются мышцы её влагалища вокруг твоего члена, выжимая из него всю энергию и заставляя всё тело сотрясаться в пароксизме удовольствия, освобождая рык внутреннего зверя, который наконец-то получил то, к чему так долго стремился — без всяких ограничений с обеих сторон.

Он лежит на ней, не в силах пошевелится и тяжело дышит. Чтобы не произошло на арене, он уже счастливый человек — обладать такой женщиной не всякий сможет.

— Безумие, — только и может выдохнуть Маша.

— Согласен, — отвечает он, откатываясь в сторону и пытаясь восстановить дыхание.

Ещё несколько минут проходят в молчании, пока они просто смотрят друг на друга, не веря в то, что только что произошло. В конце концов он не выдерживает и приподнимается на локте, нависая над девушкой:

— Машенька, у нас же с тобой был совместный оргазм!

Она кивает.

— Второй раз — и оргазм? Ты удивительная девушка!

— Просто я соскучилась по тебе.

— Будем чаще встречаться, — он накрывает её своим телом и начинает теперь уже неспешно целовать лицо, шею, плечи.

Она, закрыв глаза, с благодарностью принимает его ласку, замирая и вздрагивая под его губами, пока тело вновь не начинает отзываться на его импульсы.

— Саша, остановись, — просит она, — ты не даёшь мне перевести дух и вновь заставляешь хотеть тебя.

— Да, Машенька, рядом с тобой мой пульс выбивает чечётку. Я снова хочу почувствовать тебя.

Его горячее тело посылает ей вполне определённые, хорошо читаемые сигналы, и внутри снова нарастает дрожь.

Ты заводишь меня только одними поцелуями. Твои губы на моём теле рисуют такие бешеные ритмы, что я не успеваю за ними разумом, но тело живёт в этом, заданном тобою темпе. Ты затягиваешь меня в нашу страсть постепенно, я следую за твоими поцелуям, чтобы снова и снова раскрыть тебе своё тело. Я вдыхаю твой запах — и теряю голову. Люби меня, и я сделаю ради тебя всё, что ты попросишь.

— Хочу, — стонет она, содрогаясь под ним всем телом, и он чувствует, как снова наливается силой.

— Хорошо, девочка моя, — он стекает губами по шее к её груди, втягивает уже и так твёрдый сосок. Она чувствует, как через него вливается желание, и пока Саша осыпает поцелуями её грудь, она гладит его плечи, спину. Она тянет руку к его джинсам:

— Где резинка?

Она садится на него и вводит в себя член — сначала неглубоко, но потом приподнимается над ним и трётся. Он сквозь зубы засасывает в себя воздух:

— Кто научил тебя этим играм? Неужели в книжках вычитала?

— Хорошо быть умной и начитанной, да? — смеётся она и тут же снова садится на него, уже глубже. У обоих вырывается стон, и он, обхватив и крепко сжав её бёдра, насаживает на себя ещё глубже. От возбуждения она выгибается назад, опираясь ладонями на его колени позади себя, и начинает медленно двигаться вверх и вниз. Его проникновение на этот раз такое глубокое, что она на какой-то момент даже чувствует боль, но вскоре всё выравнивается…

Я не хочу, чтобы прекращались твои движения во мне. Я хочу чувствовать тебя. Хочу целовать, гладить, провести с тобой сумасшедшую ночь, которую ты мне обещал, но до сих пор не подарил. Хочу наблюдать за тобой из-под ресниц и ловить твой влюблённый взгляд. Мне нравится, как ты на меня смотришь! Я сразу ощущаю себя первой, а может и единственной красавицей на земле. Твои мышцы под моими ладонями, твои сильные руки у меня на бёдрах, твоё движение внутри меня — это подарок, который мне придётся ещё долго считать незаслуженным.

Широкая и мягкая кровать принимает их обессиленные тела. У Маши ещё хватает сил обнять Александра, укладываясь поудобнее у него под боком. Она начинает шептать ему слова любви и незаметно погружается в дрёму, из которой через несколько минут он выводит её лёгким поцелуем:

— Машенька, надо вставать.

Она ещё плывёт в своих сонных полувидениях, когда его нежный шёпот проникает в сознание, заставляя нехотя возвращаться в реальность. Она потягивается всем телом, чувствуя, как скользит его ладонь по коже, и раскрывает глаза:

— Спасибо, что ты у меня есть!

Он в ответ дотрагивается губами до её плеча и не может ничего ответить, потому что горло вдруг почему-то сжимается от нахлынувших чувств — ему ещё никто никогда такого не говорил.