Диахронической фонологии славянских языков известны примеры так называемого переходного смягчения согласных. Это, прежде всего, три славянские палатализации — 1‑я («шипящая»), 2‑я и 3‑я («свистящие»). Известны схемы этих «переходов», отражающие последовательные хронологические этапы фонетических изменений, приведших к качественно новому перераспределению фонологических единиц в системе[1].

Случаи переходного смягчения согласных зафиксированы и в процессе самостоятельного развития отдельных славянских языков. Примером может служить ассибиляция польских смычных ‹tʼ›, ‹dʼ› (XII—XIII вв.), в результате которой функцию коррелята по признаку твердости—мягкости по отношению к согласным ‹t›, ‹d› стали выполнять среднеязычные аффрикаты ć, ʒ́ (ср.: cicho, dzieci и т. п.). Новые аффрикаты заняли устойчивое положение в фонологической системе польского языка, вступив в дополнительные коррелятивные отношения с исконными аффрикатами č, ǯ.

В качестве примера ассибиляции ‹tʼ›, ‹dʼ› в восточнославянской языковой группе можно назвать белорусское дзеканье, первая фиксация которого относится к XVI—XVII вв. На белорусской почве имела место несколько иная фонетическая реализация согласных ‹тʼ› и ‹дʼ›, представленная свистящими переднеязычными аффрикатами цʼ и д͡зʼ (ӡʼ), ср. ціха, дзеці и т. п. Польская и белорусская ассибиляция получили соответствующее отражение в графике, что свидетельствует о их фонологической закрепленности в языке.

Более спорным представляется исследователям вопрос о дзеканье в русском языке. Случаи дзеканья в русских говорах были отмечены А. Н. Соболевским еще в конце XIX в.[2], в настоящее время это полностью подтверждено инструментальными исследованиями. Орфоэпической нормой русского литературного языка принято считать наличие незначительного, на слух слабо выраженного фрикативного свистящего призвука при произношении палатализованных (тʼ) и (дʼ)[3].

Однако за последнее время фонетисты наблюдают все более широкое проникновение дзеканья в русское литературное произношение. По-видимому, уже возможно говорить о сосуществовании двух норм литературного произношения: с дзеканьем и без дзеканья. В связи с этим встает вопрос о критериях определения дзеканья как фонетического явления и о его фонологической интерпретации для русского языка.

В целом проблема дзеканья, взятая в более широком плане (в применении к тем славянским языкам и говорам, где оно зафиксировано), еще не окончательно решена в целом ряде аспектов. В частности, это относится к самому способу определения и фиксации этого явления исследователями[4], основанному исключительно на слуховом восприятии.

Использование средств инструментального анализа позволяет подойти к оценке дзеканья с более объективной стороны, предусматривающей определение его физических (артикуляционных и акустических) характеристик. К числу последних следует отнести и признаки, подтверждающие аффрикатность палатализованных смычных[5]. В качестве одного из таких признаков принимается так называемая пороговая величина длительности фазы рекурсии соответствующего смычного, рассматриваемая в соотношении с величиной интенсивности той же фазы[6]. Так, в соответствии с данными ряда авторов (Б. Гала, Л. В. Златоустова и др.), а также по данным исследований, проведенных в Лаборатории экспериментальной фонетики Института русского языка АН СССР, установлено, что фрикативный элемент смягченных аффрикат по длительности как правило преобладает над смычным в составе фазы выдержки. При этом более отчетливое восприятие свистящего фрикативного элемента обусловлено более ярко выраженной интенсивностью фазы рекурсии согласного. Учитывая дифференцированную оценку явления дзеканья и цеканья[7] (т. е. в применении к звонкому и глухому представителю ассибилированных смычных) в плане их акустической характеристики, можно наметить следующий критерий принадлежности смычного согласного к аффрикатам: для глухого согласного щелевой элемент (в составе фазы рекурсии) составляет примерно 50% общей длительности согласного; для звонкого смычного эта величина несколько меньше (она варьирует в пределах 40—42%). Учет фактора взаимокомпенсации акустических величин длительности и интенсивности, а также характеристика фазы рекурсии с точки зрения ее спектрального состава вносят дополнительные уточнения для названного критерия.

Помимо этого, во внимание должен быть принят критерий фонологического плана, включающий восприятие и оценку явления носителями данной языковой системы.

Экспериментально-фонетические исследования, выполненные в Институте русского языка АН СССР[8], позволили обнаружить тождество фонетической реализации согласных, соответствующих палатализованным фонемам ‹тʼ›, ‹дʼ› в белорусском литературном языке, с одной стороны, и в ряде русских говоров, а также в одном из вариантов литературного произношения, с другой стороны[9]. Белорусское дзеканье в данном случае послужило своеобразным эталоном для сопоставления с аналогичным явлением, возникшим в русских диалектах, генетически не связанных с белорусскими говорами.

Рассматривая вопрос об артикуляционных предпосылках, способствующих возникновению ассибиляции в ряде славянских языков[10], обращаем внимание на следующие моменты. Качественное видоизменение третьей фазы палатальных и палатализованных смычных обусловлено прежде всего дорсальным укладом активного органа речи. Апикальность (или апикальный уклад) и еще в большей степени какуминальность являются физиологическими моментами, препятствующими полному проявлению палатализации смычных[11]. В фонологической системе тех русских говоров, где зафиксировано употребление апикальных и какуминальных переднеязычных [т], [д] и соответствующих им [тʼ] > [дʼ], дзеканье как правило не встречается[12].

В литературе существует взгляд, согласно которому ассибиляция смычных связывается с понятием сильной степени смягчения согласных. Конкретизируя это положение (в рамках физиологических закономерностей), необходимо отметить, что усиление артикуляционной энергии в случае осложнения произносительной работы дополнительной артикуляцией (в данном случае — палатализацией) в соответствии с законом артикуляторной взаимокомпенсации приводит к ослаблению основной артикуляции — смычки согласного и в связи с этим к качественному видоизменению фазы его рекурсии (преобразование взрыва во фрикацию).

Исследователи отмечают также неустойчивость напряженной артикуляции палатальных (по месту образования) среднеязычных согласных и обусловленную этим тенденцию к ее разрушению[13]. С палатальной артикуляцией связана ассибиляция польского типа, в результате которой палатальные [tˮ], [dˮ] подверглись фонетическому изменению в гоморганные аффрикаты.

Вопрос о дзеканье в русском языке включает рассмотрение не только артикуляционной и акустической стороны этого явления, но и учет данных перцептивного плана, что в известной степени обусловливает направление фонологической оценки конкретного фонетического явления.

Существенно то, что представители русской литературной нормы (если они не фонетисты) как правило не осознают факта дзеканья в своем произношении (в отличие от носителей белорусского литературного языка), чему в определенной мере способствуют и графические нормы русского письма (ср. тихо, дети и т. п.). При специальном аудиторском (слуховом) анализе примеров со случаями дзеканья (в частности, в записи на магнитофонной ленте) использование русских аудиторов — носителей литературного произношения не представляется наиболее целесообразным, поскольку эти лица могут испытывать тормозящее воздействие своей фонологической базы, являющейся в данном случае своеобразным препятствием для правильной фонологической оценки явления дзеканья (как известно, в системе русского литературного консонантизма представлена фонема ‹ц› и отсутствует фонема ‹цʼ›).