- Подожди, Лёш, тебе нужно…

- Мне холодно, - вдруг выдохнул я, не открывая глаз.

Он лёг рядом, на локоть, подперев голову, одной рукой накрывая меня покрывалом.

Борясь с расплывающимися во все стороны кругами перед глазами, я зажмурился, и уже через пару минут провалился в спасительный сон.

========== Смена приборов. ==========

Должно быть, спал я совсем немного.

Солнце ещё не взошло, но в квартире уже было относительно светло. Я не сразу понял, где нахожусь, а потому несколько секунд просто бездумно смотрел мутным взглядом на лаконичный квадратный светильник на потолке.

В голове гудело, а звон в ушах казался ещё ощутимее из-за гробовой тишины в квартире.

Даже не пытаясь связно мыслить, я одновременно почувствовал тёплую от собственного тела влагу под поясницей и едва ощутимый запах кондиционера для постельного белья, не имеющий ничего общего с запахом моей кровати.

И тепло чужого тела рядом со мной.

Я повернул голову, насколько позволяла затёкшая шея, одновременно восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера и последовавшей за этим ночи.

Родион.

Рядом со мной спит человек, который, по сути, изнасиловал меня. Который ночью унизил меня на этой кровати, взял силой, сознательно причиняя мне боль.

Тогда почему я проснулся так же, как и заснул - слабо касаясь его ладони?

Он выпил вчера не так уж много, был почти трезв, и алкоголем в комнате сейчас пахло только от меня.

Он просто напоил меня и воспользовался случаем.

Точнее, он воспользовался случаем, как только меня увидел.

Всё дальнейшее он заведомо знал досконально точно.

Сейчас я мог бы спать в своей постели. В своей комнате. В своём доме. Сейчас я мог бы не чувствовать этого похмельного гула в ушах.

Не было бы так больно пытаться повернуться на другой бок, лишь бы не видеть его лица.

Не было бы так страшно и унизительно заглянуть под одеяло.

Я мог бы остаться самим собой.

Зачем я туда пошёл?

Грёбаный мудак.

Родион был по-своему красив.

Его нельзя было назвать изящным, или чем-то в этом роде. Возможно, в силу возраста или социального статуса. Но это не отменяло того факта, что выглядел он довольно привлекательно. Я оглядел строгое лицо с классическими чертами, идеально выбритый подбородок и ровные челюстные линии. Хоть я и не особо разбирался в мужской красоте, но, должно быть, Родион следил за собой и цену себе тоже хорошо знал.

А вот моя цена, как оказалось - несколько стаканов выпивки.

Я горько улыбнулся себе, не замечая, как снова устало слипаются веки.

Когда я, наконец, проснулся, за окном уже было солнечно. Я с трудом разлепил глаза, щурясь от ярких тёплых лучей сквозь большие оконные стёкла.

Сколько сейчас? Одиннадцать? Полдень?

В постели рядом со мной никого не было, но, судя по звукам, в квартире я находился не один. Попытавшись сесть, я тут же лег обратно, болезненно выдохнув из-за саднящего дискомфорта между ног. С противной дрожью я ощупал пах и промежность. Снова шумно выдохнул, увидев подсохшие чешуйки крови на пальцах. Неудивительно.

- Проснулся?

Я затравленно вздрогнул, отвернулся, как мог.

Родион обошёл кровать, присел рядом, подчёркнуто стараясь не коснуться меня.

Не хочет… напугать? Действительно, самое время подумать о том, как бы меня сейчас не расстроить.

После порванных до крови мышц.

- Лёш, - начал он, и я тут же открыл рот, намереваясь послать его подальше, - тебе больно?

- Нет, мне зашибись! - я понимал, что срываюсь, но справиться с задрожавшим голосом уже не мог. - Меня напоили, привезли сюда и поимели, да мне просто охуительно!

- Послушай, - перебил Родион, вдруг нависая надо мной, - перестань, да послушай же меня, - он мягко взял меня за запястья, - не вставай так резко, ты снова сделаешь себе больнее, просто слушай меня, хорошо?

Я загнанно дышал, стараясь отдалиться от него, насколько это было возможно.

- Я тебя больше не трону. Никто тебя больше не тронет, - он говорил как можно мягче, стараясь касаться только моих запястий. - Я мог бы сказать, что переборщил, что извиняюсь, но сейчас ты не захочешь и не сможешь воспринимать это адекватно. Я не сделаю тебе хуже, обещаю. Знаю, что тебе было больно, но хотя бы позволь мне вытереть кровь и помочь тебе, хорошо? Я хотел сделать это ещё ночью, - Родион заглянул мне в лицо, - но ты сказал, что тебе холодно, и не отпустил меня даже за полотенцем.

Я почувствовал какое-то нелепое смущение и поспешно кивнул, лишь бы он ушёл, хотя бы на минуту.

Лишь бы он не видел этого.

Через пару минут Родион вернулся с мокрым полотенцем, салфетками и каким-то тюбиком, снова присел рядом, снимая с меня одеяло.

Он было коснулся моего колена, но тут же убрал руку, глянув на меня.

- Лёша, - он вздохнул, - раздвинь ноги. Пожалуйста.

Несколько секунд я просто подчёркнуто смотрел в сторону.

Я понимал, что выглядел бы даже более жалким, чем сейчас, вздумай я зажиматься и капризничать.

Кто знает, не окажи я такого отчаянного сопротивления ночью, может, сейчас я не был бы в таком состоянии.

Чем я думал, когда пошёл в этот чёртов клуб? С чего я взял, что меня никто не тронет? Я ведь шёл не просто посмотреть.

Я шёл проверить себя и, возможно, рискнуть попробовать.

Я действительно думал, что смогу пересилить себя и отдаться незнакомому мужику по собственной воле?

Отвернувшись, я развёл согнутые ноги в стороны.

Родион молча разглядывал меня.

- Любуешься на свои труды? - спросил я неожиданно для самого себя.

- Нет, - он потянулся за полотенцем. - Думаю, как извиниться перед тобой.

От влажного касания ткани между ног я вздрогнул, прикрыв глаза. Родион мягко вытер чуть распухшее отверстие, провёл полотенцем по внутренней стороне бёдер, стирая следы подсохшей спермы. Затем осторожно скользнул пальцем по промежности, и я дёрнулся, почувствовав щекочущий холодок мази.

- Не бойся, - устало выдохнул Родион, - так быстрее заживёт. Я же обещал, что больше не наврежу тебе.

Я зачем-то кивнул.

- Итак, - вдруг присел он ближе, сложив мятые салфетки и полотенце на прикроватную тумбочку, - прощать ты меня, само собой, не собираешься. Что же мне сделать, чтобы хоть как-то перед тобой извиниться?

- Просто оставь меня в покое, - почти прошептал я, так и лёжа с закрытыми глазами. - И скажи, как дойти до остановки.

Проснуться, зная, что тебя поимел мужчина, пусть ты и сам поначалу согласился - стыдно до тошноты. Но тот факт, что после этого он вымыл меня между ног, оказался почему-то ещё более постыдным.

- Знаешь, - он вдруг снова укрыл меня одеялом, - так нечестно.

Я повернулся к нему, как можно безразличнее глянув в глаза.

- Я тебя прекрасно понимаю, - продолжал он. - И понимаю, что сам перегнул палку. Поэтому я и спросил, чем мне заслужить прощение. Сейчас ты просишь, чтобы я просто выпроводил тебя за дверь? Ты хочешь только уйти и забыть это всё, да? Но ведь забыть-то у тебя не получится, Лёш, и ты сам это знаешь. Какое же это будет извинение с моей стороны, а? Даже если ты сам согласился поехать со мной, зная, что потом будет… я всё равно виноват, что ночью не сдержал себя. И, поверь, для меня это не в порядке вещей, - он коротко улыбнулся. - Я не изверг, и не тащу насильно из клубов всех подряд, только чтобы порвать до крови и выставить на улицу. Хотя, я тебя и не тащил, ты ведь сам сказал мне, с какой целью пришёл в клуб, сам согласился пойти со мной, фактически обещая секс, сам сел в машину и сам зашёл в эту спальню. А потом принялся разыгрывать мученика…

- Я уже это понял, - перебил я, уставившись в потолок.

- Что ты понял? - терпеливо переспросил Родион, всё так же улыбаясь.

- Что мне следовало заткнуться и терпеть это всё.