Вот так неудача в пещере повлияла на нашего Льва. Он стал гораздо умнее, он ударился в философию. Я не испытываю пиетета к философии, на мой взгляд, она всегда плод досужего претенциозного ума, но, на худой конец, лучше уж впасть в философию, чем рехнуться на почве самоугрызений.
Настал день, когда капитан сказал с утра:
- Пора. Осталось забрать Василия.
Мы взошли на дисколет и взяли пеленг. Вася пребывал в получасе лета. Мы оставили в стороне страну динозавровых болот и озер, миновали скалистые отроги - гнездилища птеродактилей. Наш бесшумный полет мало кого беспокоил, даже когда мы снизились над папоротниковыми зарослями. Снизу слышались вопли и визги, шла нормальная жизнь, к которой мы стали уже привыкать. Наконец в поле зрения на сухом безлесом холме появилось становище, и мы опустились неподалеку. Бегали детишки, возились женщины и сидели вокруг костра мужики, что-то жарили на вертеле и прутьях. И никаких часовых вокруг, и ближе полукилометра ни одного хищного зверя, если не считать карчикалоя, сидящего чуть не в центре становища. На нас ноль внимания. Мы огляделись, Васи поблизости не было. Капитан, держа в руках небольшой ящичек, подошел к костру и сказал, ни к кому не обращаясь:
- Где здесь Василий Рамодин?
На него без выражения смотрели дико заросшие физиономии, все одинаковые, неотличимые одна от другой. Кто-то с треском расчесывал волосатую грудь, кто-то обсасывал мозговой мосол.
- Я спрашиваю, где ремонтник Рамодин?
Мужик швырнул мосол в костер, обтер ладонью бороду:
- Ну, а чего надо?
Капитан наклонился и, затаив дыхание, долго вглядывался, ища знакомые черты:
- Вася! Это ты?
- Ну, а чего надо? - без выражения повторил мужик по-русски.
- Ничего себе, - шепотом сказал капитан, оглядываясь на нас. - Вот как надо ставить исследования. Вот она, безупречная методика Васи Рамодина. Он не вживается в образ, он трансформируется в него! Кто еще на такое способен?! Глаза капитана сияли гордостью за нашего Васю.
Лев вздохнул и потупился, ибо он не сумел стать членом коллектива трудящихся инкубатора, а какая возможность была!
- Пошли, Вася. Мы за тобой, пора. - Капитан мягко смотрел Васе в глаза. Вася встал, и мы впервые увидели, сколь он волосат от макушки до щиколоток, сколь кряжист и могуч. Он был гол и бос, и короткий передник не прикрывал пряжку пояса безопасности на животе. И мы благодарно подумали, что вот, пояс он сохранил и, конечно, не ради себя, ради нас. Вася пожевал губами:
- Не могу я уйти. Их без меня съедят.
- Не съедят, - сказал капитан, постукивая пальцами по ящичку. - Здесь две кнопочки: включил и выключил. И питание на десять лет. Кто здесь самый умный? Впрочем, зови сюда всех, пусть это будет общим достоянием. И переведи им то, что я скажу.
Вася долго рассматривал ящичек, похоже, он действительно не хотел уходить. Но, подчиняясь дисциплине, пробурчал что-то негромко, и тотчас вокруг нас столпилось все племя.
- Люди! - Капитану не пришлось становиться на камень, он на голову возвышался над толпой. - Вася покидает вас. - И, перекрывая горестные вопли, он закричал: - Но вас не съедят! Мы оставляем вам Васин голос. - Капитан поднял над головой ящичек. - Когда станет темно, или вас преследует зверь, надо ткнуть пальцем сюда!
Капитан нажал кнопку, и поляну сотряс жуткий вой и рык. Карчикалой подпрыгнул, как ужаленный, и длинными прыжками сбежал, мы пригнулись. Нимзияне слушали этот звук, как дитя колыбельную, они неумело улыбались.
- Что это? - Бледность на Васином лице проступала сквозь бороду. - Откуда этот ужас?
- Это, Вася, твое храпение во сне. Мы записали еще на корабле. То самое, которым ты здесь хищников по ночам разгоняешь. Без усилителя.
- Не может быть... А как же вы?
- У тебя каюта с тройной звукоизоляцией, мы практически ничего не слышим. Ну ладно, Вася, ладно. Нимзияне тебя не только за это любят.
- Ну да, - вмешался космофизик. - Любят всегда ни за что и не по заслугам. Иначе что это за любовь.
- Давай, прощайся.
- Чего там. - Вася был дико удручен. Он постоял с опущенной головой, потом махнул рукой, поглядел на нимзиян, столпившихся вокруг ящичка, и негромко сказал: - Рейвали клянс, в смысле, прощайте.
Мы сделали круг над становищем, и, когда были уже в километре от него, до нас снизу донесся вой карчикалоя, который потом был перекрыт храпением Васи. Нимзияне развлекались.
