Хотя... смотря какое наказание он выберет на этот раз...
Прошмыгнув вдоль длинного коридора, Мике слегка притормозила у лестницы. Взяв себя в руки, темноволосая гостья не спеша спустилась по мраморным ступеням, приветливо улыбнувшись находящемуся внизу Луи. Одетый в строгий костюм, он о чем-то разговаривал с другим охранником, однако, заметив спускающуюся в главную залу девушку, поспешно кивнул ей в ответ.
- С добрым утром, Луи, - поравнявшись с ним глазами, она осмотрела его с ног до головы. - Ты сегодня такой важный. На серьезном лице нет и тени былой усмешки вчерашнего веселого парня. Что произошло, тебе запретили испытывать вполне обыденные человеческие эмоции на рабочем месте?
Края губ молодого человека тут же едва заметно изогнулись в легкой улыбке.
- Я замещаю синьора Корсе, - вежливо отозвался белокурый мужчина. - Так что испытывать какие-либо чувства, кроме излишней бдительности, не входит в перечень моих сегодняшних обязанностей.
Мгновенно приподняв брови, Мике театрально приложила руку к груди.
- Серьезно? Прими мои самые глубочайшие соболезнования. А что с Мигелем?
Заметив легкую обеспокоенность в голосе собеседницы, Луи спокойно пояснил:
- Ничего. После того как он отвез в аэропорт... э-э...
На секунду замешкавшись, светловолосый охранник пожал плечами, словно не решался упоминать при Микелине о бывшей ассистентке дона Рикардо.
Наконец, подобрав нужны слова, он поспешно проговорил:
- Синьор Корсе помог синьорине Ковач добраться до аэропорта, после чего планировал заняться семейными делами. Проще говоря, на оставшуюся часть дня он взял выходной.
Облегченно вздохнув от такой новости, Микелина не сдержала вырвавшейся наружу победной ухмылки.
Анны Марии больше нет в этом доме! Кажется, день и вправду обещает быть чудесным.
- После моей вчерашней победы над папарацци, - вновь продолжил Луи, - мне выпала честь стать главным телохранителем синьора Моретти на сегодняшний день.
- О! - сочувственно усмехнулась девушка. - Тогда советую просить за эту работу в два раза больше. Хоть я и постараюсь не тащить синьора в особо людные места, но все же за вчерашний героизм тебе положена премия. Ну или, по крайней мере, твоим бедным пальцам на ноге.
На мгновение потупив взгляд, высокий мужчина сконфуженно улыбнулся.
- Знаете, когда я рассказал об этом инциденте синьору Корсе, он очень долго смеялся, после чего назвал меня настоящим счастливчиком, оттого что я вообще остался жив.
Насмешливо фыркнув, Микелина шагнула на последнюю ступеньку широкой лестницы.
- Синьор Корсе явно перегибает. Все, кто меня знают, сразу же скажут, что я почти что невинный ангел, а вовсе не сатана в юбке.
Открыто улыбнувшись такому сравнению, Луи поспешно кивнул, вновь становясь чрезмерно серьезным.
- Дон Рикардо ожидает вас в столовой, - сменив небрежный тон на довольно официальный, коротко оповестил он.
- Знаю, - вновь беззаботно улыбнулась его собеседница, делая шаг в сторону. - Что ж, пожалуй, не стоит испытывать его терпение. Я пойду.
Развернувшись в том же направлении, Луи неожиданно ускорился, зашагав прямо перед ней. Галантно открыв массивную дверь для очаровательной синьорины, он пропустил ее на порог светлой комнаты.
Завидев сидящего во главе стола брюнета, Микелина невольно остановилась. Видеть его таким сосредоточенным за чтением газеты оказалось не хуже, чем в любое другое время. Ей нравилось смотреть на него, как, впрочем, и все остальное, связанное с ним...
Закрывшаяся за спиной дверь резко привела ее в чувство.
Нежно улыбнувшись, молодая девушка бесшумно подошла к обеденному столу.
- И о чем же сегодня пишут местные СМИ? - остановившись рядом с увлеченным чтением мужчиной, она с особой жадностью поймала его взгляд. - Доброе утро, синьор Моретти.
Мгновенно потеряв былой интерес к газете, Рикардо небрежно отбросил ее на край стола, непроизвольно засмотревшись на эту зеленоглазую нимфу во плоти.
Сколько раз он пытался закрыться от нее, напоминая себе об истинной цели своего тщательно рассчитанного плана мести? Сколько раз высмеивал ее амбиции и гордыню? Сколько боролся с этим неустрашимым дьяволенком? Но все напрасно. Она играючи разрушила все его преграды, вновь и вновь отважно принимая от него очередной вызов.
Быть может, Мигель прав, и она действительно пробралась под его кожу? Ведь что-то в нем необратимо менялось. Он чувствовал это и, что самое странное, совершенно не мог этому сопротивляться. Вчера он узнал все ее тайны. Он проникся трагедией маленькой девочки. Сопереживал ее тяжелой ноше. Но все же совсем не жалость заставляла его так неутолимо желать ее изо дня в день. Возможно, именно из-за всего произошедшего в детстве Микелина смогла стать такой сильной, волевой, весьма неординарной личностью. И это восхищало его. Восхищало с самого первого дня их знакомства. Он не мог больше оставаться к ней равнодушным. С его стороны было бы глупо и дальше отрицать возникшее между ними химическое притяжение. Он желал ее так, как ни одну женщину прежде. Стоило ему лишь на секунду прикрыть глаза, как ее образ тут же вырисовывался на внутренней стороне его век. Стоило ему ненадолго расслабиться, как ее веселый, мелодичный смех тотчас пронзал его уши. Почти неделю назад он взял ее под свою опеку, закрепив между ними вполне определенный договор, не имеющий для него никаких последствий и обязательств после завершения. Но правда в том, что после их обоюдной страсти друг к другу, после произошедшего на балконных перилах ее спальни и, наконец, после услышанной записи психотерапевта доля ответственности все же легла на его плечи. И неважно, что будет дальше. Впредь он никогда не сможет забыть об этой невинно улыбающейся зеленоглазой чертовке.
