Видя, что внучка расстроена из-за ссоры, бабушка потянулась через стол и взяла её за руки.

— Помни главное, — сказала она. — Если будет слишком опасно или трудно — просто возвращайся. Я всегда тебя жду.

У Фэйми потеплело на душе, но про себя она решила ни за что не отступать.

Глава 2. Нарушенная клятва

Инто жил в горной деревне, от которой было рукой подать до снежных вершин. Здесь почти не встречалось полей и пастбищ, а местные жители зарабатывали тем, что добывали кристаллы на Хрустальном пике и обменивали их на муку и одежду. Иногда походы оканчивались смертями. Горы таили в себе немало опасностей, но большинство людей погибло из-за огромных существ, обитавших под самыми облаками. Их называли Стражами, и среди местных существовало негласное правило — никогда не говорить о них в деревне.

Смельчаки, приносившие с охоты кристаллы, пользовались большим уважением и считались кормильцами общины. Инто мечтал стать одним из них и получить гордое звание Добывателя. Его не пугали ни пропасти, ни таинственные чудовища, но страшил отказ старейшины, уже не раз звучавший, как приговор.

До обряда посвящения оставалось совсем немного времени. Инто ждал этого события два года и в ночь перед ним почти не спал. Ему уже исполнилось четырнадцать. Подходила к концу последняя осень, когда он ещё мог ступить на путь храбрецов.

Приближался рассвет, но в комнате без окон было темно. Мальчик приподнял уголок тряпицы, накрывавшей светильник, и улыбнулся: цветок закрывал светящийся венчик. Значит, скоро встанет солнце.

Инто свесил ноги с лавки и обулся в сапоги, тщательно застегнув их на все застёжки. Гонг, возвещавший о начале дня, ещё не звенел, и остальные ребята спали. Мальчик на цыпочках прошёл между скамеек, отодвинул тяжёлую ткань, защищавшую спальню от сквозняков, и вышел в коридор. От утреннего холода по телу пробежали мурашки. Цветы в стеклянных колпаках тускнели, и Инто несколько раз споткнулся в полутьме, прежде чем добрался до выхода.

Скрипнули петли, деревянная дверь открылась, впуская внутрь напитавшийся прохладой ветер. Прямо перед Инто простиралось каменное плато. Слева оно поднималось вверх и переходило в скальную дорогу, поворачивавшую за гребень горы, а справа вела вниз крутая обрывистая тропка.

На фоне предрассветного неба вилась струйка дыма от костра. Темнели валуны, отгораживавшие общинников от пропасти. Старейшина Амерцо говорил, что даже сброшенная в такую бездну скала, долетев до земли, покажется маленькой точкой. Инто никогда не видел падающих скал, но рассказам самого древнего и уважаемого жителя деревни верил беззаветно.

Солнце медленно поднималось из-за гряды туч на горизонте. Его колыбель — далёкая гора Лоа, тонула в розоватом тумане. Он походил на пену, какую обыкновенно взбивают для обряда Очищения. Инто вдруг вспомнил, что сегодня как раз пятый день недели, и осторожно провёл ладонью по только-только начавшему отрастать ёжику бритой головы. С губ невольно слетел расстроенный вздох. Волосы у Инто были темнее, чем у остальных ребят, из-за этого над ним частенько посмеивались.

Среди горного народа издавна жило поверье, что волосы — ничто иное, как пробивающиеся наружу дурные и грешные мысли, потому жители общины постоянно их сбривали. Отращивать считалось позором. Инто старался думать о плохом как можно меньше, но толку от этого было мало, и он уверился, что такая участь досталась ему от отца, которого сбросили в пропасть, чтобы умилостивить богов. В деревне о нём почти не говорили. Инто знал только, что отец пришёл из нижнего мира и несколько лет жил в общине, но горы не приняли его. Местные женщины редко не переносили роды, а мать Инто, третья дочь старика Амерцо, умерла, едва мальчик появился на свет. Старейшина счёл это дурным знаком и повелел вернуть проклятого чужака обратно в нижний мир.

— Эй, что это ты не спишь? — Инто окликнула высокая смуглая женщина в шерстяном платье.

Её звали Памеа. Сегодня была её очередь проводить обряд Очищения, вот она и встала пораньше, чтобы подготовиться.

— Не спится, — сообщил Инто, улыбаясь.

Памеа он любил. Может, потому, что у неё самой никогда не было детей, она относилась ко всем одинаково и даже Инто не обделяла вниманием.

— Ну, что ж. — Памеа вытерла руки о фартук и поправила спадающий со лба скрученный платок. — Пойдём тогда. Поможешь мне воды принести. Вас-то двадцать голов, а я одна. Пока на всех воды натаскаешь, руки так трястись будут, что ненароком и порезать кого-нибудь могу.

Инто кивнул и резво соскочил с валуна, на который успел усесться.

— Ай-яй-яй, — покачала головой Памеа, когда он подошёл совсем близко. — И о чём же таком дурном ты всё время думаешь? Посмотри-ка. Ведь макушка уже почти чёрная.

Инто насупился и промолчал: ему надоело каждый раз объяснять одно и то же.

— Ну, ничего, я с тебя всю черноту сниму, — кивнула Памеа и улыбнулась.

В её глазах отражалось восходящее солнце. Цвет у них был дымчато-серый, как гора Лоа в дождливый день, а ресницы светлые. Инто это казалось высшей степенью красоты. Красивее была только Нека — двенадцатилетняя дочь одного из Добывателей.

— Я тебе много воды принесу, — пообещал Инто, хватая вёдра в обе руки. — Только ты побрей меня получше. Я сегодня собираюсь пойти к Амерцо.

— Вот оно как, — удилась Памеа. — И зачем же ты к нему пойдёшь?

Они неторопливо направились к тому месту, где плато переходило в узкую тропку, ведущую вниз по краю обрыва.

— Я попрошу его позволить мне пойти с остальными к верхним горам. Я тоже хочу стать Добывателем. Это последний год, когда я ещё могу стать мужчиной. Старейшина не откажет мне, правда?

Инто посмотрел на Памеа с надеждой. Он ждал, что она улыбнётся и кивнёт, но та только грустно вздохнула. У переносицы и возле уголков губ появились неглубокие морщинки.

— Не думаю, что он позволит тебе. Это ведь изначально тебе запрещено. Да и потом, ты не проходил обучения и ничего не знаешь о верхних горах и их законах.

— Но я могу помогать остальным! — воскликнул Инто. — Ты ведь знаешь, я быстро учусь! Стоит мне только посмотреть разок, и я смогу сделать не хуже!

— Ты должен оставаться в деревне и помогать нам, — спокойно сказала Памеа. — Не всем же ходить за кристаллами, кому-то нужно и воду носить, и дрова заготавливать.

— Но если я не стану Добывателем, Нека и не посмотрит на меня! — выпалил Инто и тут же смутился.

— Вот оно что, — хитро прищурилась Памеа. — К женщинам есть много путей, не только этот. Лучше нарви ей цветов, когда будем у реки. Она обрадуется.

Инто немного приободрился и припустил вперёд, чтобы успеть собрать букет. Слева от него раскинулась пропасть, вдалеке тонули в тумане горы, позолоченные солнечными лучами. Дорога раздвоилась. По одной тропке Добыватели спускались из деревни в нижний мир, чтобы продать добытые кристаллы. Другая вела вглубь огромной расщелины и выныривала к реке — туда и направлялся Инто.

Внизу зеленели долины и каскады плато. На полях зрели ячмень и кукуруза. В узкой лощине белели крохотные точки — это старый Марл выгнал пастись коз. Его внучки каждое утро приносили в вёдрах жирное молоко, из которого женщины общины пекли лепёшки и готовили вкусную кашу.

Скала над головой то смыкалась неровными арками, то расходилась. Мелкие и крупные камни были заботливо убраны с дороги, и Инто нёсся со всех ног, ничуть не боясь споткнуться. Холодный ветер хлестал по щекам, сердце в груди от бега и волнения забилось быстрее.

Наконец, скала впереди расступилась, и Инто оказался на полянке у горной реки, выбивавшейся откуда-то сверху и петлявшей далеко внизу бурным пенящимся потоком. Пахнуло сыростью, травой и цветами, которые можно было найти только здесь, у воды. Над головой шелестело высокое дерево. Кора у него была серо-синяя, покрытая липкой смолой. Насекомые, которым не посчастливилось сесть на ствол или ветви, прилеплялись намертво, и через какое-то время дерево их съедало. Инто обошёл его с опаской, остановился, раздумывая, какие цветы выбрать и, так и не решившись, нарвал поочерёдно всех.