Наследство гробовщика

Одноактная пьеса в четырех картинах

Действующие лица:

Валера, 23 года, фельдшер "скорой помощи".

Ванда, 24 года, девушка Валеры, продавщица.

Илона Петровна, 57 год, пенсионерка, соседка.

Казимирыч, 58 лет, военный пенсионер, муж Илоны Петровны.

Жорик, 31 год, сосед из квартиры напротив, художник.

Лариса, эффектная женщина, возлюбленная покойного отца Валеры.

Картина первая

Москва, середина лета. Утро. Комната с частью прихожей в квартире четырехэтажного дома. Вся комната заставлена гробами. Из распахнутых окон поносятся уличные звуки. Валера, насвистывая, расхаживает по комнате, знакомясь с ее обстановкой. Останавливается у платяного шкафа, отодвигает створку и рассматривает его содержимое. Раздается дверной звонок, Валера идет в прихожую и открывает дверь. С челночными сумками входит Ванда и звонко чмокает Валеру в щеку.

Ванда. Как я рада тебя видеть, милый! Я так по тебе соскучилась - не передать словами! Я вся трепещу!

Валера. Я тоже, дорогая. Но я ждал тебя на следующей неделе...

Ванда. Разве я могла вытерпеть столько времени? Я же знала, что ты здесь совсем один (внимательно оглядывает прихожую). Что о тебе некому позаботиться, некому приготовить поесть. Некому спеть колыбельную на ночь.

Валера (берет из ее рук сумки). Точно! Колыбельной мне как раз и не хватало! Но предупредила бы, и я бы встретил тебя в аэропорту.

Ванда (махает ладошкой). Э, ерунда. Я не хотела отвлекать, у тебя же волокита с оформлением наследства.

Валера. Я почти все уладил. А как у тебя с работой?

Ванда. С какой работой? С работой продавщицы? Что, я здесь, в Москве, не найду себе работу лучше?! Это же Москва! Город неограниченных возможностей! Город, где исполняются мечты! Это тебе не наше захолустье! Нет, я, конечно, люблю свой родной город и всякое такое, но, между нами, это ж дыра дырой. А Москва... Даже на подъезде к столице чувствуется ее мощь. В ней даже дышится по-другому... Да, что у тебя в квартире такой спертый воздух?

Валера. Да не проветривалась долго, вот и застоялся воздух.

Ванда. Ладно, давай показывай свое наследство. Мне жуть как интересно.

Валера. Честно, я сам ничего толком не видел в этой квартире. Все эти дни носился, словно угорелый, по инстанциям.

Ванда. Так пойдем: посмотрим, оценим, произведем ревизию... Слушай, милый, почему здесь так много гробов?

Валера. Я ж тебе рассказывал, что у отца был магазинчик ритуальных принадлежностей, но незадолго до своей смерти ему отказали в аренде помещения под него, и отцу пришлось перетащить все содержимое магазинчика к себе в гараж. То, что не уместилось, в квартиру. Я ж тебе рассказывал, но ты, наверно, забыла.

Ванда. Просто пропустила мимо ушей. А машине в гараже не тесно с гробами?

Валера. Машины нет. В последние время у отца бизнес застопорился и пришлось продать машину.

Ванда. Странно, вроде бы прибыльное дело.

Валера. Поэтому и конкуренция большая.

Ванда. А-а, понятненько... Но кто бы мог подумать, что твой родной отец живет в Москве и торгует гробами.

Валера. Точно. Мама никогда не рассказывала о нем. Говорила, что мой отец мужественный и отважный человек, что он военный и погиб на локальной войне. Видать, не могла простить ему, что он ее бросил. Отец сам нашел меня чуть больше года назад и позвал погостить у него. Но мама возражала. Поэтому я видел его всего несколько раз в жизни, когда он приезжал в наш городок.

Ванда. Чего только на белом свете не бывает. Но ты избавься от этих гробов, как нам с ними жить? Очень неприятно.

Валера. Я уже об этом думал. Надо найти покупателя, желательно оптового. Жалко же выкидывать.

Ванда. Конечно, жалко. Продали бы, было бы нам подспорье на первое время... Только давай побыстрее их продадим. Как представлю, что буду ночью спать с ними в одной квартире, становится не по себе. Бр-р-р.

Валера (обнимает ее за талию). Да не бойся ты. Нормально переночуем, обещаю, тебе понравится (подмигивает). Потом, гробы пустые, в них же никого нет.

Ванда. А ты проверял?

Валера. Собирался. Хотя они новые, в магазине моего отца было не принято торговать подержанными гробами.

Ванда. Ну, ну.

Валера пожимает плечами, с улыбкой приподнимает крышку ближайшего гроба на полу, у платяного шкафа, и замирает с полуоткрытым ртом.

Ванда (шепотом). Что? Что такое?

Валера (также шепотом). Посмотри.

Ванда. Ни за что на свете... Ой! (Заглядывает в гроб, вздрагивает и начинает пятиться назад. Задевает спиной гроб, стоящий на тумбочке, и тот с грохотом падает на пол.)

Валера. Черт! Осторожнее!

Ванда. Я сама осторожность. Кто это?

Валера. Ты о ком?

Ванда. Да о том, в гробу.

Валера. Почем я знаю. Мужик какой-то. Вернее, труп какого-то мужика.

Ванда. А как он оказался в этом гробу в твоей квартире?

Валера. Понятия не имею. Мистика.

Ванда. Наверно, надо вызвать полицию.

Валера. Наверно...

Раздается дверной звонок, Валера и Ванда быстро переглядываются, оба очень взволнованы.

Ванда. Кто это?

Валера. Не знаю, я никого не жду.

Идет в прихожую и открывает дверь. В прихожую решительно входит соседка, Илона Петровна.

Илона Петровна. Слушайте, молодой человек (видит выглянувшую в прихожую Ванду) и вы, девушка, чем вы тут, собственно, занимаетесь? Грохот у вас невероятный. Я ваша соседка. Я пожилой человек, у меня больные нервы и, вообще, много чего больного. Мне необходима тишина и покой. А вы устраиваете тут оргии.

Валера. Извините, пожалуйста.

Ванда. Да, извините, мы больше не будем. А оргий никаких мы не устраиваем.

Илона Петровна. Хотелось бы надеется. (Валере.) Вас, кажется, зовут Валера? Ваш покойный отец говорил мне о вас. Кстати, редкой души был человек, внимательный, приветливый, мир его праху. А вот о вас, девушка, он мне ничего не говорил.

Валера. Это Ванда, моя невеста.

Илона Петровна. Э-э, Ванда тоже оттуда (махает рукой вдаль).

Валера. Да, оттуда. Это она случайно задела гроб, и тот загремел...

Илона Петровна. Нет, я говорила вашему покойному отцу, что не дело держать в квартире столько пустых гробов. Плохая примета. Ну, один, второй - мало ли что? - куда еще ни шло, а столько ни в какие ворота не лезет. Правда, гробы ладные, добротные - слова плохого не скажу. Этот, что ли, упал? (Наклоняется над гробом, в котором лежит труп, чтобы приподнять его крышку.)