Эдик, знакомы мы лет тридцать были,
Но не могу сказать всё равно,
Что как-то особенно сходились, дружили,
Да при нашем различии было б смешно
Клясться в очередной поддаче,
Что мы друг для друга чего-то значим,
А уж тем паче призывать к склонению
Затёртого смысла слова «уважение»,
Только русский человек его поймёт,
Там где чёрт ногу сломает, не разберёт,
Эту фразу «Ты меня уважаешь», что ли?
В бесконечном беспутном русском застолье,
Да и в гости мы друг к другу не ходили,
Поэтому, наверное, так и не договорили,
Что кроме: «Старик, как дела?» скажешь
Встречаясь не часто на чужих вернисажах?
А вот уже тризна, и обнажённым нервом
Чувствую, куда спрятать вопросы странные,
И пугают вспыхивающие слова экранные
«Неправда это: «error, error».
Март занавесил снегами белыми
Тарусу, что сбылось, к несчастью, то сделано,
И прошло с твоего ухода около года
В сферы небесные из пространства земного,
Если сказать высокопарным слогом,
И это свершившееся стало прологом
К тем тостам, что не стареют вновь:
«За веру, искусство, Россию, любовь»,
Под оком луны поставим «Лунную сонату»,
Пусть небо Окою окраситься в дым,
Я обращусь к тебе как брат к собрату
И может, всё-таки, договорим.
