7 мерцания 24 периода 3 Межгалактической эры.

Появился на планете КХР-560 (аборигены называют ее “Земля”). Глупые земляне считают, что мы высаживаемся с летающих тарелок, которые в виде маленьких зеленых человечков с огромной головой. Какой вздор! При высоком уровне нашей древней цивилизации (она существует более 100000 лет), мы давно не используем такие устаревшие виды транспорта. Мы просто внедряемся в подсознание подопытного субъекта, и он нас воспринимает, как внутренний голос.

Мое внедрение прошло успешно. Моего временного хозяина зовут Исаев Петр Степанович. Посмотрим досье: 43 года… женат… слесарь-сантехник…так увлечения: выпивка… домино… рыбалка… Клавка. Кто такая “Клавка”? жена? Нет, не похоже. А теперь антипатии: очкарики, книги, теща (смотрим в словаре по алфавиту: телега… терять… тетка… вот, наконец, “теща – мать жены” Какие же у них архаические родственные взаимоотношения!). Так, а теперь покопаемся у него в памяти. Младенчество опускаем, пусть сразу вспомнит детство: “Мамк! Я опять обделался!” … “объелся слив” (сплошная физиология!)… “рогатку надо держать прямо, а резинку тянуть чуть вниз, чтобы коту прямо в глаз” (сильно развитые хищнические инстинкты)… “Степа чинарик дай!” (опять словарь: чин, чинара, этого слова нет. Может быть сленг?). А теперь смотрим молодость: “того что слева – в челюсть, а правого по голове”… “опять кровь из носа”… “да что ж ты гад руку выкручиваешь!” (сколько можно драться?)….”как лифчик расстегнуть?”… “какие у тебя сиськи большие!” (опять физиология!). Теперь зрелость: “опять слив не работает”… “главное гайку не перетянуть, а то бачок треснет”… “и чего меня так развезло? Всего-то три стакана выпил”. Все ясно – субъект примитивный, но это лучше чем предшествующий экземпляр. Тот все Канта цитировал, а когда я ему подсказал, что эта философия надумана и противоречит 3 Вселенскому закону, перепугался и хотел идти к психиатру. С трудом его отговорил (хотя земная медицина мало развита, но все же внедрение чужого разума могут заметить).

Интересно, а куда сейчас направляется субъект? Явно не домой. Двор, приспособления для тренировки вестибулярного аппарата детей землян (у них они называются “качели”), скамейка, на ней два субъекта в средней стадии алкогольной интоксикации. Судя по громким воплям и рукопожатиям, которыми они встречают моего хозяина, они хорошо знакомы.

– Петьк! Где ты шляешься? Мы тебя заждались.

Этого слова также нет в моем словаре, но по контексту можно догадаться, что оно означает “медленно идти”. Между тем звякают граненые сосуды для питья, и в них льется темная жидкость. Делаю мгновенный анализ: да это же чистый яд! По инструкции нам положено оберегать субъекта от опасностей. Я шепчу ему прямо в ухо:

– Не пей, отравишься.

Субъект, конечно, застывает на месте, потом начинает испуганно озираться по сторонам.

– Степаныч! Ты чего замер? Здесь Нюрки твоей нет!

Субъекты (вот, выловил из подсознания, их зовут “кореша”) дружно гогочут.

– Да понимаете, мужики, какой-то во мне какой-то голос говорит и советует…

– Где Нюрка заначку спрятала?

Веселье корешей усиливается.

– Да нет,– виновато бормочет хозяин,– он говорит, что мы пьем яд.

Наступает мгновенная тишина.

– Д-а-а-а, Степаныч, хреново… Ты, тово, заработался совсем. Может, наплюем на наших баб и на два денька на рыбалку смотаемся?

Это говорит кореш со второй стадией алкоголизма (мгновенный анализ показывает, что у него хронический цистит и начался цирроз печени).

– Нет, его надо срочно лечить,– порывисто вскакивает со скамейки второй кореш (его здоровье несколько лучше, но больное сердце). На, возьми, себе на опохмелку готовил, но для кореша ничего не жалко!

В другой сосуд (его здесь называют “стаканом”) льется белая жидкость. По составу она еще хуже первой, вдобавок плохо очищена. Как бы его отговорить? Но что делает хозяин? Неужели он собирается ЭТО смешать?

– Не надо! – кричу я так громко, что даже кореша услышали.

Поздно. Обе жидкости уже льются в желудок. Три дня шока организму обеспечены. Даже до меня докатывается пьяная волна. Я ловлю себя на том, что на планете Цорнк читаю древнюю философскую поэму. К счастью, мой хозяин в таком состоянии, что уже ничего не воспринимает. В данный момент он обнимается с корешами, потом пытается встать с газона, но никак не может встать. Потом мы идем по каким-то улицам, перед глазами хозяина (и, соответственно, моими) бешено пляшут фонари. Хозяин несколько раз пытается встать на пути самодвижущихся экипажей, но верные кореша ему это не дают. Они решительно предотвращают столкновения и ведут нас по нужному пути. Наконец перед моими глазами появляется старая дверь с изодранным дерматином.

4 сентября 3 Межгалактической эры.

– Пиииить! А голова оооооо! – это стонет подсознание хозяина. Сам он в таком состоянии, что не сможет внятно выразить эмоции. Один глаз хозяина приоткрылся. Пользуюсь случаем и рассматриваю его жилище: разбитый диван, на котором мы лежим, старый шкаф тоже изрядно потрепанный, на нем стоят чемоданы, далее тумбочка с телевизором, кушетка, стол– да, небогато живет мой хозяин! В это время в поле зрения появляется растрепанное существо, в окутанную ночную нижнюю одежду. Едва появившись, существо, сразу начинает кричать. Она кричит так быстро и много, что я ничего не понимаю. Единственное слово, которое я разобрал “козел”. Причем здесь это шерстистое животное? Однако мой хозяин видимо все понял и даже ответил :

– Не сердись Нюрка, у Петровича день рождения был.

Теперь понятно – Нюрка его жена. Нюрка снова начинает орать. Я узнаю, что и Петрович тоже козел. Странно! Хозяин совершенно не похож на это копытное животное. Звонит телефон. Нюрка хватает трубку. Голос ее мгновенно становится воркующим. Хозяин тем временем приподнимается на локте и снова падает на подушку. В его голове складывается зрительный образ счастья: белая жидкость медленно льется в стакан, а рядом появляется овальный зеленый овощ. Нюрка закончила телефонный разговор и сообщает хозяину, что идет к подруге примерять платье. Она торопливо надевает штаны и блузку. Штаны такие узкие, что задняя часть тела буквально вываливается из них. Нюрка в них очень похожа на низших приматов (“макаку”, по земному), но она вертится перед отражающим стеклом и очень довольна. Затем она хватает какую-то палочку и старательно водит по губам. Теперь она становится похожа на макаку, которая только что перегрызла горло цыпленку. Еще раз, обозвав хозяина козлом, Нюрка исчезает. Наверно козел это намек на что-то, но все равно непонятно. Пока она прихорашивалась, хозяин лежал, неподвижно, изредка постанывая. Теперь, когда за Нюркой захлопнулась дверь, хозяин неожиданно ожил. Он рывком вскочил с дивана, и покачиваясь побежал босиком на кухню. В его голове победно клокотала льющаяся в стакан белая жидкость. В кухне он смотрел на старый буфет, где в его верхней части дверка, запертая на висячий замок. Хозяин рывком пододвигает табуретку, поднимается к дверце и ковыряется гвоздем в замке. Но замок не поддается. Хозяин достает из ящика молоток.

– Не делай этого! – кричу я. – Нюрка будет недовольна!

– Да пошла она! – отвечает хозяин. – У меня душа горит!

Он наносит умелый удар, и замок сразу отлетает. Из шкафчика появляется бутылка с белой жидкостью (вот, узнал, наконец, как она называется “водка”). Хозяин дрожащей рукой отвинчивает колпачок. Я в ужасе понял, что это смертельная доза. Неужели мне придется переселяться в сознание другого субъекта? Поздно, хозяин уже прижал бутылку к губам. Я с трепетом смотрю, как уровень водки в бутылке понижается. Однако хозяин не умирает, а, наоборот, с каждым глотком становится все бодрее.

Опустошив бутылку на четверть, хозяин полностью возвращает здоровье, а закусивши зеленым овощем, заметно веселеет. Звонит телефон. Хозяин, почему-то помянув свою мать неприличным словом, срывает трубку. Сразу на его лице появляется искусственная улыбка. Радостным голосом он говорит в трубку: