Врата были уже готовы – Молокаю еще только предстояло завернуть за угол, а он уже слышал, как гудит от напряжения переход. Похоже, сегодня ему открывает Ворота сам Хранитель. Такое, хоть и случалось редко, но все же случалось, и Молокай каждый раз безумно радовался, когда это все же происходило: он почему-то тяжело переносил сам переход.
- Ваше Высочество, – около уже открытых врат действительно стоял Хранитель, который при его появлении коротко склонил голову и отошел на шаг от сияющей на земле нестерпимым светом энергии «кляксы». – Все готово.
Молокай только вздохнул, оглядываясь. Он, конечно, и не рассчитывал, что его кто-нибудь выйдет проводить, но все же... Надежда умирает последней. Молокай снова повернулся к переходу, успев поймать странный, очень странный взгляд Хранителя. Молокай мог поклясться, что еще секунду назад этот старый демон на его месте видел кого-то другого. В голову закралась мысль, что Хранитель знает гораздо больше, чем подозревал Молокай. Надо было бы расспросить его снова, уже с учетом того, что теперь он в курсе, о КОМ спрашивать. Ладно, сейчас уже явно поздно, но вот когда он вернется... Если тогда ему еще это надо будет. С этими довольно оптимистическими мыслями Молокай шагнул к Переходу. Но в последний момент вдруг остановился и повернулся к начальнику службы безопасности, чей взгляд он чувствовал на себе до сих пор:
- Расскажите мне о нем, – попросил-приказал он демона, на самом деле ни мало не надеясь на то, что тот разродится хоть какой-нибудь информацией. Особенно после того, как отец отказал ему в ней.
Демон только нахмурился и отвел взгляд.
- Он... очень силен, Ваше Высочество. И он не очень любит вашу семью.
Молокай только тихо фыркнул – в последнем он почему-то нисколько не сомневался. Похоже, этот самый загадочный Джарет еще более интересная персона, чем он предполагал. Но это потом, все потом. Сначала Амиран.
Молокай молча кивнул в знак благодарности начальнику безопасности даже за эту псевдо-информацию, и снова повернулся к Переходу. Закрыл глаза и шагнул в кипящую энергией воронку.
**
В Среднем мире шел дождь, и Молокай промок до нитки в течение десяти секунд, которые ему понадобились для нахождения хоть какого-то укрытия. Вздрагивая от ощущения стекающих по спине ручейков, Молокай тихо матерился сквозь зубы и улыбался от сумасшедших ощущений. Никакого жара, никакой серы – прохладно и свежо. И пусть он спрятался под крышу, это ничего не значило – капли дождя попадали на лицо, ветерок трепал волосы и это было просто восхитительно. Сейчас он, как никогда понимал тех, кто был согласен на наказание, лишь бы еще денек прожить в этом раю. При мысли о рае Молокай фыркнул – ангелы бы лопнули от злости, если бы узнали, ЧТО он сравнивает с раем.
Молокай постоял еще немного, почти бездумно слушая, как разбиваются тяжелые струи дождя об асфальт, а потом тяжело вздохнул, напрягся, активируя энергию переноса и, пользуясь тем, что, благодаря дождю, на улице никого нет, исчез в легкой дымке, рассеявшейся почти сразу после его ухода.
Материализовавшись в своем прежнем, любимом номере отеля, за который он заплатил почти на полгода вперед, поставив перед обслугой условие, чтобы, пока он отсутствует, они даже носа сюда не совали ни с уборкой, ни с чем-нибудь еще подобным. Надо сказать, что горничные со своим любопытством справлялись пока великолепно, а большего ему и не нужно было.
Как будто и не уходил отсюда. Все было точно таким же, даже ощущения, которые он здесь оставил... Удивление, почти шок, немного боли и решимость. Да, все правильно. Он уходил отсюда именно с этими чувствами. А вернулся.... Молокай прислушался к себе, пытаясь разобраться в той буре, которая бушевала в нем со вчерашнего дня. Бесполезно. Все переплелось настолько сильно...
Тряхнув головой, Молокай направился в душ, на ходу сдирая с себя мокрую одежду. Он, конечно, демон и все такое, но заболеть может даже он. Теоретически.
…Утро следующего дня для него началось с боли. Тупой, ноющей и быстро исчезнувшей, стоило лишь выпрямить затекшую руку. Но утро все равно было испорчено. Солнце все также пряталось за тучи, дождь уже не лил, а лишь превратился в какую-то противную мерзкую морось. Одного этого оказалось достаточно, чтобы желание вообще выходить за дверь сошло на нет. К черту задание, к черту все. Молокай постоял перед окном, смотря на улицу и прикидывая, чем бы заняться. Выходило, что кроме как вернуться в постель и досмотреть сон, больше и нечем. Плевать, что на самом деле занятий достаточно, в такую погоду он выползать из номера не собирается.
Когда он открыл глаза в следующий раз, на полу лежали полосы солнечного света. Молокай изумленно потряс головой, искренне считая, что все еще спит – когда он в последний раз смотрел за окно, у солнца не было ни одного шанса вновь появиться на небе в ближайшие сутки, а то и двое. Молокай выкатился из-под легкого одеяла и подошел к окну. Больше не было туч, только легкие облака, словно убегающие от кого-то. Солнце сияло и почти слепило глаза. Умытые дождем улицы были чисты и уже почти сухи. Только ветер.
Сильный, яростный, но теплый. Молокай улыбнулся и распахнул окно. Ветер ворвался в комнату тут же, заставив легкие занавески биться за его спиной, а волосы – разлетаться в стороны. Молокай чисто, счастливо рассмеялся. Сейчас, в эту минуту он был абсолютно, безгранично счастлив. Без условий и сомнений. Просто счастлив.
Сколько времени он провел у окна, наслаждаясь ощущением полного счастья, он не знал. Просто в один миг ветер исчез, и Молокай очнулся, словно от глубокого счастливого обморока. С сожалением обвел взглядом замершие ветки деревьев внизу, почти застывшие облака, и отошел от окна. Натянул джинсы из старых запасов и выскользнул из спальни. И тут же замер, смотря во все глаза на сидящего на краешке стола и болтающего ногами …парня? При его появлении тот повернул голову и окатил Молокая странным взглядом. Оценивающим, пронзительным. Взглядом, который вдруг заставил принца остро осознать, что из одежды на нем одни джинсы, да и то висящие на косточках и застегнутые лишь на половину. А потом незнакомец поднял взгляд выше, и Молокай увидел его глаза. Странной формы, с длинными, очень длинными, острыми, словно стрелы, ресницами и радужкой черного цвета с алыми всполохами. Его длинные, гладкие, шелковые даже на вид волосы были собраны в небрежный хвост и несколько прядей лежали на плече. Длинная, неровно обрезанная челка обрамляла тонкое лицо, очень красивое и почти нежное, если бы не его глаза и странная тень, лежащая на нем.
- На ловца и зверь бежит, – медленно проговорил-пропел Молокай, который вдруг с пугающей ясностью понял, КТО перед ним. – Я сказал бы, что рад твоему визиту, но врать не люблю.
Так вот он какой... Джарет.
Демон неожиданно рассмеялся. Весело, почти по-детски.
- Значит, с обедом мне обломится. Жаль, а я так надеялся, – у него оказался красивый, просто очень красивый голос.
Молокай неожиданно даже для самого себя фыркнул, чувствуя, как уходит напряжение из тела. Интересно, а когда он вообще успел напрячься? И почему он вообще не почувствовал этого типа?
- Если скажешь, какого черта тебе здесь надо, может и не обломится, – проворчал Молокай, и направился туда, куда и собирался – в ванную.
Джарет, если это действительно был он, только изумленно выдохнул, заставив Молокая спрятать улыбку за завесой волос. Этот тип думал, что только он может приличных демонов в ступор вгонять неожиданным поведением? Закрыв дверь, Молокай включил воду, наклонился над раковиной и замер, задумавшись. Он словно разделился – эмоции отдельно, холодный разум – отдельно. Если это действительно Джарет, то что ему делать дальше? Почему-то казалось, что, несмотря на то, что они, похоже, ровесники, и это странное ощущение легкости, что окружало этого типа, отправить его обратно домой будет не так-то просто. И зачем-то он пришел к нему. Кстати, а как он нашел? По спине прошелся холодок, и Молокай поспешил отогнать его, как и собственные мысли о том, что если уж отец считает Джарета сильным... Немного поплескавшись, приведя волосы в относительный порядок и застегнув, наконец, джинсы, он вышел из ванной, старательно прогоняя из головы все посторонние мысли. Джарет сидел все также на столе, но теперь смотрел прямо на него. Молокаю показалось, что его глаза, подобных которым он не видел никогда в жизни, просто просветили его насквозь.
