- Будет больно?

Яллан не мог, не имел права солгать:

- Да. Ты слишком узкий.

Нефрит медленно опустил ресницы, и Яллан потянулся к его губам, лаская их языком и обжигая дыханием:

- Я буду нежен с тобой.

Нефрит выдохнул и откинул голову назад, открывая шею. Яллан тут же прошелся губами по нежной коже, чувствуя, как начинает дрожать под ним стройное тело. Он рассыпал цепочку острых, влажных поцелуев по плечам, груди. Добравшись до уже затвердевшего соска, лизнул, накрыл его губами, нежно лаская. Нефрит выгнулся и застонал, его пальцы вплелись в волосы Яллана. Какой же он чувствительный. Яллан оторвался от своей игрушки и, проведя дорожку языком, взял в плен вторую. Нефрит жалобно всхлипнул, и Яллан отстранился. Наклонился к его лицу, целуя губы, и раздвинул узкие бедра. Прервал поцелуй и устроился между ними. Нефрит отвернулся, заливаясь румянцем. Яллан нарисовал узор пальцами на его животе, и устремился ниже, касаясь внутренних сторон бедер… Наклонился, повторяя путь пальцев губами и языком. Нефрит напрягся, и потерянно выдохнул, когда Яллан взял его в плен своего рта. Яллан кинул на него быстрый взгляд и еле слышно застонал. В своем удовольствии Нефрит был восхитителен… Прекрасен. Чуть искаженное лицо, открытый рот и опухшие от слишком жадных поцелуев губы. Он зажмурился, голова металась по подушке, и Яллан, собственное возбуждение которого вдруг отступило на задний план, только улыбнулся про себя. Маленький девственник… Я доставлю тебе удовольствие, которого ты даже не можешь себе вообразить.

Яллан отстранился и, поймав полный страсти и боли от неудовлетворенного желания взгляд ставших темно-серыми глаз, шепнул:

- Перевернись.

На лицо Нефрита легла тень, но он покорно перевернулся на живот. Яллан провел языком вдоль позвоночника.

- Видеть твои глаза – мое самое больше желание. Но я не хочу делать тебе больнее, чем это необходимо. Приподнимись.

Нефрит закусил губу и оперся на локти. От открывшейся картины Яллан застонал сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как кровь шумит в ушах. Он сунул подушку под бедра Нефрита и, дотянувшись до пузырька с розовым маслом, опустил в него пальцы. Вернулся к Нефриту и, выцеловывая каждый выступающий позвонок, погрузил внутрь один палец. Нефрит глухо застонал в подушку, напрягаясь, и Яллан успокаивающе зашептал:

- Расслабься, сладкий мой… Позволь мне подготовить тебя.

Нефрит послушно расслабился, и Яллан как можно более нежно начал растягивать под себя слишком узкое тело, ища то, что заставит забыть о дискомфорте. Нашел, и Нефрит дернулся, подался назад, стремясь продлить прикосновение. Яллан тихо рассмеялся и снова коснулся сладкой точки, вырвав у Нефрита жалобный, полный муки и удовольствия стон:

- Пожалуйста… Сделай так еще раз…

Яллан послушно выполнил его желание, добавив еще один палец:

- Все, что ты попросишь.

Нефрит всхлипнул, а Яллан только стиснул зубы сильнее: держать себя в руках становилось все сложнее. Еще немного и… Но тихий выдох Нефрита, почти на грани слышимости: «Ещё…» заставил потерять последний контроль, и Яллан только опустил ресницы. Всё. Вот теперь уже точно всё.

…Он вторгался в желанное, дрожащее тело медленно, осторожно, лишь сильнее стискивая пальцы на бедрах Нефрита. Тот принимал его в себя неохотно, тяжело дышал, постанывая от боли. Яллан не видел его лица, но был уверен, что в светлых глазах стоят слезы. Наконец он вошел полностью и застыл, чувствуя шелк и узость никем до него нетронутого тела. Раскрытыми ладонями провел по спине, бокам, успокаивая.

- Ты восхитителен, - лаская голосом, шептал Яллан. – Мой демон, мой возлюбленный.

Любимый. Теперь уже полностью его. Яллан поцеловал покрытую тонкой пленкой пота спину и осторожно двинулся. Потом еще и еще… Все также осторожно и нежно, прислушиваясь к дыханию Нефрита, следя за его напряженными пальцами, стискивающими подушку. А когда двигаться в нем стало гораздо легче, покинул его тело. Перевернул на спину и, не дав закрыться узкому входу, вошел вновь. Длинные, слипшиеся ресницы зажмуренных глаз Нефрита дрожали. Но вот Яллан чуть сдвинулся, и они распахнулись. Рот приоткрылся в беззвучном стоне, и Яллан тут же приник к нему, целуя жадно и продолжая двигаться.

Первый настоящий стон Нефрита, полный удовольствия, зазвучал музыкой и оказался самой лучшей наградой. А потом Яллан погрузился в звук его голоса с головой. Нефрит отдавался ему с такой страстью, принимал в себя так жадно, что Яллан потерялся. Оставил сердце, мысли, рассудок между его раскинутых ног, обменяв на кипящее, слепящее удовольствие. Зной пустыни не мог сравниться с тем жаром, которым дышало его тело, кровь в венах пересыхала быстрее, чем исчезала в песке капля воды. Нефрит тихо вскрикивал, подаваясь навстречу каждому движению внутри себя, а Яллан вторил ему эхом. Он не слышал своих стонов, не понимал, что шепчет. Тысяча нежных слов, тысяча ласк и поцелуев. Он был готов продать душу самому дьяволу, только бы не кончался этот миг. Но за их стонами сам дьявол не услышал бы его молитв. А потом тело Нефрита, сжавшееся, забившееся в наслаждении, утянуло его за собой. Казалось, что сама пустыня погребла его под своими песками, и каждая песчинка взрывалась, вспыхивала огнем и жаром. Не в силах терпеть эту сладкую пытку, Яллан закричал. Громко, протяжно, отдавая душу мальчишке, которого он так сильно сжимал сейчас в своих руках…

***

- Мой Господин, тебе стоит наказать мальчишку, - Зейнаб не смотрела на него, старательно отводя взгляд, но ее губы подрагивали, словно она не знала, рассмеяться ей или заплакать. – С тех пор, как ты позволил ему выходить из своих покоев, он успел добраться даже до великого визиря. И слава Аллаху, что тот был в добром расположении духа, иначе не миновать бы наглецу плетей.

Яллан рассмеялся.

- Не волнуйся об этом, я разговаривал с визирем сегодня утром. Ему понравилась любознательность Нефрита, и он даже пообещал ему поделиться книгами из своей библиотеки.

Зейнаб кинула на него быстрый взгляд.

- Этот мальчик наступил тебе на сердце, мой Господин?

- Не этого ли ты всегда хотела?

- Да, мой Господин. Но ты дал ему слишком много воли. Ты позволил ему выходить за пределы дворца. Он может сбежать и не вернуться.

- Но он все еще со мной. – Зейнаб, сама не зная, задела то, что беспокоило Яллана больше всего. – Я не могу приковать его к себе. Птица в клетке никогда не будет петь так, как на воле. Мне не нужна игрушка, Зейнаб, мне нужен вольный ветер. Если я дорог ему – он будет возвращаться. Если нет… я хочу, чтобы он любил меня.

- Ты вырос, мой Господин, - тихо произнесла Зейнаб, склоняя голову. – Счастья тебе, мой мальчик.

Яллан улыбнулся уголками губ и, когда женщина ушла, выдохнул, закрывая глаза и откидывая голову на спинку дивана. Нефрит ушел ранним утром. Снова. И каждый раз, когда его гибкая фигура скрывалась в створе ворот, в Яллане просыпался страх, что больше он Нефрита не увидит. Яростный, свободолюбивый мальчишка уйдет. Он, Яллан, отдал ему свою любовь, но Нефрит никогда не говорил ему ничего в ответ. А привязывать его к себе насильно Яллан не хотел. И вот снова день клонится к закату, в пустыне остывает песок, а в его покоях так пусто.

Тихим шорохом отозвалась занавеска на осторожное прикосновение, и Яллан улыбнулся, не открывая глаз. Но сердце забилось быстрее, и сдержать облегченный выдох не получилось.

- Мой Господин, - тело вздрогнуло от игривого поцелуя в висок, Яллан распахнул ресницы и рассмеялся, когда Нефрит бесцеремонно оседлал его бедра, бесстыдно потершись пахом и закидывая руки за его голову. Ответил лукавым и смеющимся взглядом на притворно сдвинутые брови Яллана и приник поцелуем ко рту, выдыхая еле слышно. – Я скучал.