При рассмотрении признака вокальность ~ консонантность звуки языка нельзя просто поделить на два класса: гласные и согласные, поскольку в их числе есть ряд звуков, промежуточных по своим конститутивным свойствам между гласными и согласными. Это сонорные согласные, которые не могут быть отнесены ни к чистым согласным, т. е. к шумным, ни к чистым гласным.
Очевидно, что звучность сонорных, которые по признаку участия голоса объединяются с гласными, зависит от степени вокальности фонетических систем. Причем речь может идти не только о способности части сонорных в особых фонетических положениях выступать в слогообразующих вариантах, но и о том, что сама звучность, как их конститутивный признак может быть в более вокальных системах большей по сравнению с той, которой они обладают в системах более консонантных. Именно поэтому изучение сонорных как особого класса звуков для решения поставленных вопросов является очень перспективным. Оно позволяет выявить вокальные характеристики периферийных систем, объединяющие их в их оппозиции к центральным.
Качество сонорных в разных системах специально не изучалось, хотя в фонетических описаниях говоров есть материал, позволяющий судить о их неодинаковой звучности. Этот материал еще предстоит свести и оценить, как необходимо в перспективе изучения живой звучащей диалектной речи обратить серьезное внимание и на диалектные различия в степени вокализованности сонорных. Но уже сейчас обращает на себя внимание, что многие явления из комплексов, характеризующих порознь центральные и периферийные говоры, по существу демонстрируют разное поведение сонорных согласных в двух этих типах говоров, связанное с их большей вокализованностью в периферийных говорах и, наоборот, большей шумностью в центральных.
Рассмотрим наиболее яркие факты, отражающие варьирование сонорных в русских говорах по степени их вокализованности.
О вокальном потенциале сонорных в разных говорах можно судить по различиям в характере их позиционного поведения, о чем свидетельствует вся совокупность вариантов, которыми каждый отдельный сонорный представлен в различных позициях в слове и разном контекстном окружении. В периферийных говорах среди этих вариантов, как правило, имеют место звуки, степень вокализованности которых приближается к гласным или равна им. Такие звуки фиксируются непосредственно (например, неслоговые или чистые гласные) или же о наличии их можно судить по фонетическим процессам, предполагающим их наличие.
Наиболее очевидным примером в этом смысле является разная реализация губного спиранта. В центральных говорах соответствующая фонема реализуется губно-зубным [в], проявляющим себя в одних положениях как шумный согласный (ср. наличие в конце слова и перед глухими согласными глухой пары — [ф]), в других, — как сонорный, перед которым звонкие и глухие шумные различаются (ср. перед гласными и сонорными: [с во]дой — бе[з во]ды́, [с вр]ачо́м — бе[з вр]ача́). В периферийных говорах — эта фонема представлена сильно вокализованным губно-губным сонорным [ԝ] или неслоговым гласным [ў]. Распределение этих звуков в соответствии с фонетическими позициями в слове в разных говорах юго-западной зоны различное. С губно-губным качеством этого спиранта связано отсутствие в фонетической системе фонемы ‹ф›, которая в заимствованных словах заменяется звуками [х] или [хв]. Большую сохранность реализации губного спиранта звуками [у], [ў] и [ԝ] имеем в говорах юго-западной периферии, где эта фонема в начале слова широко фиксируется и как чистый гласный [у] (удова, унук) проявляя себя, таким образом, как полновесный сонант. В значительной части этих говоров (а особенно это характерно для говоров северо-восточной периферии, знающих подобную реализацию губного спиранта) имеет место переход к употреблению губно-зубной спирантной пары [в] — [ф]; однако характерно, что в промежуточной стадии этого процесса фиксируется губно-зубной сонорный [в], проявляющий себя в таком качестве не только перед гласными и сонорными, как в литературном языке, но и перед шумными, ср. неоглушение такого звука перед глухим (ла́[вк]а, [в ш]ко́лу и т. п.). Утрата сонорности губно-губным спирантом на окраинных частях юго-западного ареала (при сохранении ее в глубинных — в белорусском и украинском пограничье) подробно описывается в работе А. К. Васильевой[15]. Переход от звуков губно-губного образования к губно-зубному (развитие губно-зубной спирантной пары [в] — [ф]) реализуется, как показывает А. К. Васильева, в ряде переходных систем, которые демонстрируют последовательное развертывание этого процесса. Такая модель процесса соответствует развитию его на основе внутрисистемных тенденций консонантизации фонетического строя и исключает прямолинейное толкование его как результат воздействия литературного языка на говоры.
Твердому л в периферийных говорах северо-востока и юго-запада (в двух оторванных друг от друга ареалах) в позиции конца слова и слога соответствует гласный [ў] или губно-губной [ԝ][16]. Оба ареала этого явления накладываются (частично или полностью) на соответствующие ареалы, где ‹в› также может быть представлена губно-губными звуками. На северо-востоке (Вологодские и Кировские говоры) [л] — более сонорный, чем на юго-западе (русско-белорусском и русско-украинском пограничье), так как здесь в качестве его замен звуки [ў] и [ԝ] (а также сонорный [в]) встречаются не только в конце слова и слога, но и перед гласными непереднего ряда ([ў]о́шадь, [ԝ]о́шадь, [в]о́шадь), т. е. звуки на месте л и на месте в факультативно совпадают.
Характерное для северо-восточного ареала распространение [l] «среднего» (не свойственного юго-западному ареалу), признаваемое позднейшим[17], стоит, по нашему предположению, в прямой связи с возможностью замены л твердого во всех позициях этими более вокализованными вариантами, которые в прошлом, по-видимому, были представлены более последовательно. Звук [l] возник в порядке отхода от этого типа реализации фонемы л и восстановления смычно-проходной артикуляции в тех позициях, где она была утрачена. Процесс этот мог быть осуществлен только на базе мягкой смычно-проходной артикуляции, сохранившейся в той же системе без замены ее губно-губной[18]. Однако фонологическая мягкость во многих говорах этого ареала реализуется полумягкими согласными, выступающими как на месте старых полумягких, так и на месте исконно мягких[19]. Это делает понятным, почему восстановление утраченной в свое время смычно-проходной артикуляции осуществляется посредством полумягкого л или так называемого [l] среднего. Эта гипотеза подробнее излагается нами в отдельной статье.
Предположение о сильной вокализованности л в говорах северо-восточной зоны подтверждается также тем, что в подавляющей части этих говоров распространено явление отвердения [лʼ] в сочетаниях с [н] и [ш][20]. Известно, что чем звучнее сонорный, тем легче он утрачивает свою мягкость[21]. Эту закономерность, помимо отвердения [лʼ] в указанных сочетаниях, отражает отвердение [рʼ] в белорусском языке, отвердение [нʼш] в периферийных говорах русского языка и целый ряд других факторов[22].
Разную степень сонорности, как известно, может иметь и фонема ‹ј›. Неодинакова она как в пределах одной системы в зависимости от синтагматических условий (ср. ее реализацию в литературном языке: то как сонорный щелевой среднеязычный [ј], то как неслоговой гласный [й][23]), так и в разных говорах, где ‹ј› может различаться общим потенциалом своей звучности. Есть целый ряд прямых и косвенных указаний на то, что эта различия в говорах имеются и имели место в прошлом. Территориальная приуроченность фактов разной степени вокализованности ‹ј› указывает также на их связь с противопоставлением центральных и периферийных говоров, хотя конкретный вид этой изоглоссы еще предстоит выявить.
