Без малых притоков великих рек не бывает, всякое большое славится малым, и отведи насовсем наш ручеёк в сторону - великая река далее пересыхающего ручья не утечёт.
Понимание собственной значимости распрямляет плечи, меняет осанку, а лысина, отразив тонкий лучик славы, гордо откидывается назад.
Многие города отечества за годы непутёвой истории своей меняли названия, но город моего явления в мир оставался стойким и не менял окраску в исторических пертурбациях ("заварухах") Такая стойкость имеет объяснение: большие исторические деятели с неуёмной тягой менять названия городам забывали о городе моего рождения.
Откатив во временную глубину, окажемся в точке, когда городу было подарено звание "губернский", но как город шёл к почётному званию - тщательное, многостраничное выяснение в повесть не входит, а короткое и вольное выглядит так: губернским город стал после прибытия первого губернатора, в отечестве не города делают губернаторов, но губернаторы города, и пример тому стольный град.
За века стараниями градоправителей многое в облике города поменялось в лучшую строну, даже памятники появились, и если так будет и впредь - есть опасения, что древний купеческий город превратится в нью-столицу.
Р-революционные смуты в столицах российской империи мало коснулись города, а потому вносить проходившие события в графу "благо", или "беда" автор оставляет под вопросом. Непонимание большей частью горожан сути проходящих событий граничило с безразличием:
- Мы-то чего поделать можем? - вопрошали горожане окружающее пространство, и не получив указаний на действия продолжали смотреть сны и толковать виденное в свою пользу:
- Говно видел... много говна, еле ноги вытаскивал...
- Говно к деньгам, жди прибыль...
- У кого-то говно из сонного видения в деньги превращается, а уменя говно говном и оборачивается..
Безразличие к происходящему в столицах, будь оно каким угодно ужасным, шло на пользу горожанам и помогало выжить в трудные годы отеческой истории:
- Кому нравится шуметь - пусть и тешатся на здоровье, а мы как-то и в тиши поживём.
- Мать, кто встречал сынка у выхода?
- Старый такой доктор, с бородкой.
- На Ивана Сергеича Тургенева, земляка нашего, похож?
- Не помню фамилию, вроде профессором называли.
- Ну, да, в рядовой губернской больнице - и профессор. Ни много чести сыночку? А с другой стороны в отечество пришли такие времена, что и профессорам дозволялось трудиться в губернских городах. То-то, смотрю, тянет к высоким материям! Вот оно, время открытия тайн!
Фрагмент второй
С заявлением сверху о "щастье детей страны савецкой" автор готов согласиться:
- Так и есть, после шести безоблачных лет пришла война, коя народу безоблачной не показалась.
Издревле известно: военные забавы единицам наверху приносят "народную память в веках", а прочим остальное и худшее, что содержит война.
Истина о героях и рядовых выясняется в мирное время.позже, когда накал страстей приходит к температуре не выше человеческого тела...
-... и когда старыми доблестями необходимо закрасить новые промашки. Где набрать средств на материальную память сгинувшим? И надо ли?
С началом войны столицы Европы волновались, но родной город не шумел:
- Чего шуметь-то? Шуми, не шуми проку с того? Немец, знай, прёт, вон уже где, выживать надо - на какую надобность и радость в будущем времени следовало выживать ответа не давали с объяснением:
- Тёмные мы... - и жили по инерции.
Любимый город в известные исторические времена познал вкус оккупации, и автор, не покидавший город, о днях оккупации кое-что сохранил в памяти. Или память сама, без участия автора, сохранила оккупационные эпизоды?
По правилам написания биографий в этом месте следует поставить точку с устным добавлением "далее ни хера не помню, мал был" и успокоиться, но ничего не получилось по изложенным ниже причинам.
Биография интересна, когда наполнена редкими, пусть и не частыми удивляющими событиями, а ежели прожил в голом ординаре с невозможностью зацепится и за единое интересное событие - остаётся пустить в ход какую ни есть фантазию с невозможностью проверить.
Авторы автобиографических повестей чем-то схожи с сапёрами без миноискателей.
Повесть посвящается трём опорам жития моего:
а) Отцу, давшему жизнь отпрыску, а чтобы отпрыск не ушел в мир иной в трудное время отеческой истории - пошёл служить врагам. Жизнь отроку сохранил, но свою испортил без пребывания в местах исправления заблудшихся савецких граждан:
- Бог миловал...
Больше половины граждан отечества верует в "силы небесные" в ниспослание минимальных благ, но меньшая, как всегда, возражает:
- "На бога надейся, а сам не плошай"
Как происходило падение отца в грех служения врагам и есть основа повести, И не только...
б) матери, коей досталась двойная порция лишений, но с женщин за отеческие катаклизмы спрос нулевой, как у заместителей больших чинов. Мать не давала подписку на "верное служение Рейху", семейству на выживание хватило отцова падения.
в) учителю русской словесности Петру Андреевичу, подарившему знания русского языка в пределах школьной программы с пятого по седьмой классы старой добротной советской школы. Он, мудрый учитель мой, открыл глаза на красоту, силу и величие русского языка да пребудет душа учителя в вечном покое!
г) а такоже и другие души, заполнявшие кладовую памяти автора интересными житейскими историями и призывавшие быть милосердным.
Отцовой Душе, впавшей в грех служения врагам, в получении чужого и сомнительного "со святыми упокой" по приговору (всего, как всегда) савецкого народа отказать на срок в тысячу лет и ни минутой меньше. Отсчёт начать с момента сообщения из тарелки-репродуктора о начале войны, то есть, от двадцать второго июня одна тысяча девятьсот сорок первого года двадцатого буйного столетия от "рж. Христова" Иные точки отсчёта (реперы) интереса не содержат и будут пропущены.
Условно-досрочное освобождение на лишенных "царствия небесного" не распространяется.
Пятую величину, принимавшую участие в написании повести (беса) поминать не стану, лишнее, в процессе повествования неведомая сущность даст знать о себе без приглашения.
Фрагмент третий.
Везло древним: бледными тенями усопшие отцы являлись сынам и лишенные органов дыхания (лёгкие), голосовых связок и речевого аппарата (язык и мышцы рта, амбушюр) ухитрялись внятной речью снимать покров тайны гибели своей, а, мне, как проклятому, ни единого намёка о событиях прошлого. Никаких. Хотя, не совсем так и совсем не так: две трети "Прогулок" навеяны сущностью, коя при вселении на панический вопрос домовладельца:
- Кто ты!? - мгновенно, не задерживаясь, что ценно в людях, голосом приятного тембра представилась:
- Бес... - голоса такого звучания называем "задушевными" и верим всему, что голоса озвучивают. Выкладывай косным гласом правду усомнюсь, не поверю сказанному, но соври красивым слогом и приятным тембром - поверю на сто двадцать процентов. На том горели, горят, и впредь будут полыхать русские люди.
