Отдежурив своё на участке, приезжал и мог два дня проводить с тобой. Это были незабываемые дни. Помню, именно тогда у нас произошёл первый в нашей жизни "конфликт".

Приехал, было около десяти часов утра. Разыскал тебя среди студенток, которые благоговели к маленькому человечку, и мы пошли "искать маму". Чтобы быстрее найти её на весьма большой территории, предложил тебе звать её по имени. Звать громко, чтобы она могла услыхать.

Первым начал я:

- Мама Лиля моя-а-а-а! - закричал во весь голос.

И каково же было моё удивление, когда ты остановился, взял меня за брючину и, тряся и топая ножкой, сказал с обидой в голосе:

- Моя мама Лиля! Моя, а не твоя!

- Хорошо, - сказал я. - Зови свою маму.

И по всей территории, среди сосен и корпусов, раздался ребятёночный крик:

- Мама Лиля моя-а-а-а!

Славно и забавно было смотреть на тебя. Однако капля обиды запала мне в душу от осознания, что ты, уже в этом возрасте, не пожелал видеть равенства между нами. Если мама, то это твоя мама. А я, как бы, с боку.

Много времени прошло прежде, чем ты стал проявлять ко мне интерес. Этому способствовали наши прогулки по городу. Возможность большего времени, которое мог тебе уделять. Произошло это, когда я окончательно рассчитался с учёбой в институте.

Было воскресенье, отличный летний день, каких мало в Питере. Мы приехали с тобой на набережную реки Невы, что напротив Академии художеств.

Два сфинкса обрамляют спуск к воде. Ты долго смотришь на них, вылупив глазёнки. Стоишь молча, зачарованный - никогда не видел таких изваяний. Кто это - львы или люди? Если львы, то почему у них человеческие лица? А если люди, то зачем четыре лапы и хвост?

Я видел, что в тебе борются противоречия, но не спешил расставить всё по местам. Хотелось, чтобы спросил меня, увидел во мне необходимость помощи - ответить на недоразумения.

Не спросил.

По ступенькам спустились к самой воде. И тут пред тобой предстали львиные морды с крыльями на спине. Ты, было вздрогнул, но понял, что львы не живые. Подошёл. Несколько настороженно протянул к одному из них ручонку. Погладил, как бы ощупывая. И тут произошло то, чего я ждал с нетерпением столько лет. Ты повернул ко мне головёнку и спросил:

- Это кто?

- Львы, - ответил я присаживаясь на гранитный диван, подлокотники которого обрамляли непонятные для тебя изваяния.

- А что они здесь делают?

- Отдыхают.

- А зачем им крылья.

- Чтобы летать.

- Они, что - летали, летали и устали?

- Конечно, дорогой.

- А зачем они летали?

- Наверное, охотились?

- На кого?

- Наверное, на птичек.

- Они, что - птичек кушают?

- А больше в небе никто не летает. Только птички.

- Но птички хорошие. Зачем львы их кушают?

- Это они раньше их кушали. Потому, что были голодными. Но волшебник пожалел птичек и преврати львов в памятники. Теперь они тут находятся и не делают птичкам больно.

Ты заулыбался. Тревога, смешанная с любопытством, исчезла из глаз и, посмотрев вверх, на сфинксов, спросил:

- А это кто?

Так начались наши отношения. Так я стал нужен . Теперь, где бы мы ни были,ты доставал меня вопросами. Я, же, был счастлив тем, что для меня всё так хорошо сложилось. Одного мне не хватало - твоей нежности.

Я не за то, чтобы мужики целовались. Меня коробит от этого. Отец , не зная как выразить свои добрые чувства, порой обнимал меня, великовозрастного, и целовал. Как же мне было противно. Но я терпел.

В отношениях с тобой негативные чувства от "поцелуйчиков", меня не покинули. И сейчас не могу себя пересилить и поцеловать тебя после длительной разлуки. Но я с завистью смотрел, как ты кидался маме на шею и чмокал её в щёчку всякий раз, когда она приходила с работы. Со мной ты себе этого не позволял.

Это произошло только однажды.

Совершенно случайно у меня в кармане оказались деньги и, совершенно случайно, я зашёл в спортивный магазин. Там, совершенно случайно, продавались складные велосипеды. Я и купил.

Нет, ты никогда не просил велосипеда. Но я подумал:

- Пусть будет. У многих ребят во дворе были складные велосипеды, а мой сын не хуже. А с женой, если она проявит недовольство по случаю непредвиденной покупки, постараюсь договориться.

Когда вошёл в квартиру ты остолбенел.

Когда до сознания дошло, что этот велосипед принадлежит тебе, то недоверчивая улыбка появилась на лице. В следующий миг взвизгнул от радости ты повис у меня на шее беспрестанно целуя в обе щёки. Как же ты был рад. Как же я был рад вместе с тобой. А когда пришла мама, то она была рада не меньше нашего.

Больше такого не повторялось. Ни разу в жизни. Хотя многие покупки тебя радовали.

Чем это объяснить? - Не знаю. Искал ответ на этот вопрос и нашёл только одно объяснение:

- Скорее всего, это потому, что мы с женой прилюдно никогда не целовались. Если, только, шутейно.

Сегодня, рассуждая о том, что больше всего тревожит, прихожу к выводу, что это отчуждённость по отношению ко мне. Чем она вызвана - непонятно. Но должна быть причина? Не может быть, что виной всему является отдалённость в проживании друг от друга, редкость встреч между нами.

Ведь с матерью ты не такой. У тебя всегда есть о чём с ней поговорить по телефону и время для разговоров. А мне много не надо. Чтобы сообразил передавать привет в конце разговора. Спросил о самочувствии, чем занимаюсь. Сам могу оказаться многословным, поэтом на диалоги не покушаюсь. Но на такую малость должно у тебя хватить соображалки.

Вспоминая прожитое, пробую найти первопричину отчуждения. Скорее всего, это обиды, которые наносил тебе. Наносил умышленно, чтобы заявить о своём величии. Подчинить силе, авторитету.

Впервые это произошло, когда ты в детский садик ходил. В младшую, по-моему, группу.

Тот садик дался нам тяжело. Не хватало этих учреждений в городе. А тут ремонт в доме, что недалеко от нас, закончился. И, вроде бы как, первый этаж под детский садик предназначался.

Пошёл на разведку. Встретился с директором и спрашиваю её "открытым текстом":

- Возьмёте моего сына трёх лет?

Та, выдержав паузу, говорит:

- Возьму... Если вы лично поможете помещения для детей "до ума" довести. Окна утеплить, паркет отциклевать и лаком покрыть. Вешалки, где надо развесить. Ну и так далее.

А что мне оставалось, хоть и понимал, что сделать это возможно за счёт сессионного отпуска, который мне для сдачи экзаменов в институте положен. Согласился и... Стал ты, на законном основании, детский садик посещать.

Рано утром, холодной зимой, брал тебя на руки и, прижав к себе, говорил:

- Сынуля, спрячь личико в воротник моего пальто. А то холодный ветер тебе горлышко застудит.

Ты прятался и мы, под песенку - "Мы едем, едем, едем в далёкие края. Весёлые соседи, хорошие друзья!" - входили в помещение. Здесь пахло манной кашей, какао и ещё чем-то очень вкусным. Раздевались, вешая верхнюю одежду в шкафчик с кроликом на дверке, и ты, постоянно оглядываясь, шёл к доктору.

Та щупала лобик, проверяла носик и, при свете настольной лампы, проверяла малышам ротовую полость на предмет отсутствия стоматита. Если ребёнок претензий не вызывал, то он прощался с тем, кто его приводил и отправлялся в группу.

Так было и в тот раз. Ничего не предвещало неожиданностей, но она пришла. У тебя обнаружили начальную стадию стоматита. Смазали рот раствором антибиотика, но отправили домой.

Как же мне было обидно. Именно в тот день хотел отпроситься у начальника отдела и сдать в институте очередной зачёт вместе со студентами дневного отделения. А тут...