Где-то здесь, на "севере" и Ксюша. Но северная трибуна большая. На ней собрались разные люди, не только гопота, так что с Ксюшей ничего плохого не случится. Да она же Иная, на нее просто никто не обратит внимание, если она этого не захочет!

   Кроме того, на "севере" один сектор выделен для фанатов ЦСКА - вон они, размахивая красно-синиим флагами, что-то вопя и дудя в какие-то трубы, занимают свои места. Жидкие цепочки милиционеров делают вид, что огораживают этот сектор со всех сторон.

   * * *

   Но вот минутная стрелка приближается к числу "двенадцать", переполненный стадион гудит все недовольней и напряженней, вдруг с грохотом и дымом по периметру поля вспыхивает мини-фейерверк, над трибунами через динамики раздается бравурная музыка, и на поле двумя параллельными шеренгами начинают выбегать футболисты. Стадион взревывает десятками тысяч глоток, но орут не все.

   - Что за музон? - раздается неподалеку чей-то вопрос нетрезвым голосом.

   - Гы, ты не знаешь? Это же "Кармина Бурана", - отвечают ему с одной стороны.

   - Ни фига, это "О Фортуна!", - авторитетно заявляют с другой стороны.

   - Мужики, не спорьте, да это же Карл Орф, - вмешивается третий.

   Тем временем, диктор объявляет по стадиону составы команд. Его голос мечется между трибун, многократно отражаясь, и неопытному уху трудно понять, что же он говорит. Но тренированные болельщики ревом откликаются на первые же слоги очередной фамилии.

   - Бе-бе-бе! - вещает диктор.

   - Э-э-э! - взрывается гостевой сектор. На остальных трибунах поднимается пронзительный свист. "Лох! Сопляк залупастый!" - раздаются то тут, то там возгласы.

   - Бу-бу-бу! - продолжает диктор.

   - У-у-у! - издалека орут фанаты ЦСКА. "Хрен волосатый! Урод!" - откликается стадион.

   Потом диктор начинает объявлять состав команды хозяев. Каждая новая фамилия встречается плотным ревом восторга. Впрочем, радуются далеко не все. Одихмантьев, например, сокрушенно качает головой и разводит руками.

   - Это кто у нас на правом краю защиты? Он что, играть когда-нибудь умел? Как он в основу попал?

   - Дык, некому больше, - грустно отвечает Симеоныч. - Тот, кого ты имеешь в виду, в Питер позавчера сдриснул.

   - А в центре полузащиты что-то пусто...

   - На прошлой неделе в "Динамию" продали.

   - И центрфорвард какой-то новенький.

   - Из дубля. Говорят, молодой, но перспективный. Взамен тех, которые в Казлань и Анальчик на просмотр отправились.

   Сверху снова раздается окрик:

   - Кончайте сыпать соль на сахар, "спицЫалисты"! И без вас тошно!

   Одихмантьев косится наверх, но сдерживается. А Антону все эти фамилии ничего не говорят. Он нацепляет на нос магические очки и начинает рассматривать стадион. Антон видит на "севере" яркую звездочку - это явно Ксюша. Пара-тройка мелких магических искр сверкает и на противоположной трибуне, это неизвестные Антону Иные. Впрочем, он и без очков, внутренним зрением ощущает, что и на западной трибуне где-то левее и выше сидят еще маги. В Самаре многие любят футбол, не только обычные люди, и не только Светлые Иные.

   Интересно, а не бывает ли у кого-нибудь них соблазна поиграть в старика Хоттабыча?

   * * *

   Раздается свисток, и игра начинается.

   Нет, не прав был знаменитый советский писатель Лагин. Невозможно заниматься целенаправленной магией во время футбольного матча. Стадион - это бушующий шторм, бурлящий котел, клокочущий кратер Силы! Ежесекундно сотни и тысячи бешено вращающихся вихрей рождаются над головами игроков, судей и болельщиков, чтобы тотчас погаснуть. Сила окрашена преимущественно в темный цвет - здесь и злоба, и ненависть, и раздражение, и разочарование, но изредка этот клубящийся туман негативных эмоций в разных направлениях пронзают радужные разряды радости и восторга. Темный маг, попытавшись насосаться здесь отрицательной энергии, неминуемо ошпарится и потерпит неудачу, - вы пробовали напиться из кипящей кастрюли? Светлый маг, намеревающийся вкусить здесь амброзии лучистого счастья, тоже рискует сгореть и обуглиться, словно курильщик, забравшийся в поисках "огонька" в трансформаторную будку.

   А любая целенаправленная магия, примененная Темным или Светлым магом, в этих условиях неминуемо будет закручена вихрем, смята и разорвана. Пожалуй, Антон рискнул бы приподнять штангу ворот на пару дециметров, опираясь на мощь заряженного под завязку магического жезла. Но результат гарантировать не стал бы. Н-да, Гассан Абдурахман ибн Хоттаб был велик! Не то, что нынешнее племя.

   Поле тоже напоминает штормовое море. Красно-синие волны поминутно накатываются на половину хозяев - первая, вторая, третья... да когда же это кончится? Кажется, что игроки гостей и бегают быстрее, и борются за мяч активнее, да и располагаются на поляне целесообразней. По крайней мере, мяч практически постоянно находится у них, и они под недовольный ропот трибун продолжают атаковать. Хозяева же, одетые в мышиного цвета футболки, неуверенно отбиваются, пытаются изредка перейти на чужую половину поля, но путаются в собственных ногах, теряют мяч... и снова красно-синяя волна подхватывает пятнистую сферу и влечет ее в направлении хозяйских ворот. С поля слышны гулкие пинки по мячу и смачная ругань игроков. Двое футболистов из разных команд получают травмы и покидают поле.

   Антону безразличны и те, и другие, поэтому он не очень внимательно смотрит на поле, вместо этого изучая поведение соседей.

   Симеоныч весь отдается игре: всплескивает руками, трубно ревет: "Пошел! Пошел по флангу! Пас отдай, чувырло!", смеется и плачет. Одихмантьев, сжавшись в комочек, кусает губы и пальцы, периодически обращается к соседям за сочувствием: "Нет, гляньте, ну что делают, а?". Кресло между ним и Симеонычем по прежнему свободно. Бородатый очкарик внизу безостановочно трещит семечками, неотрывно глядя на поле и бормоча себе под нос невнятно: "Плавали, знаем... Но пассаран... Это вряд ли... А если туда попробовать...", словно не наблюдает за футболом, а рассчитывает ходы в шахматной партии. Спесивый юноша наверху - демон желчи и презрения, он сверкает очами, скрестив руки на груди и выпрямившись, словно проглотил оглоблю. Но основное внимание привлекает к себе сосед справа - щуплый человечек с лисьей мордочкой. Пыхая дешевой вонючей сигаретой Антону в ухо, он громко и внятно вещает:

   - Эх, и какие же все уроды. Дебилы и кретины. Вон тот, наш правый край - это же ошибка природы. А получает огромные деньги. Гнать, гнать из команды ссаными тряпками! Вратарь - жирный ленивый боров. Да он же мяча боится, просто чудо, что нам еще не забили. Пусть вернет всю зарплату, которую получил в команде за два года, и катится к чертовой матери. Про тренера нашего я вообще молчу. Этому старому маразматику давно пора на пенсию, внуков нянчить и в лавку пердеть. Пьют народную кровь, и на эти же деньги нервы этому же народу портят. Скоты! Сволочи! Подонки! Моя бы воля...

   Это как раз тот случай, когда Антону изо всех сил приходится сдерживаться. Своего противного соседа он с удовольствием телепортировал бы куда подальше. Но нельзя. Светлому Магу применять магию против обычных людей не то чтобы запрещено, но считается крайне неэтичным. А потом придется разбираться с Дневным Дозором, а то и с Инквизицией. Поэтому он поворачивается к "сморчку" и предельно вежливо, но максимально ядовито произносит подходящую фразу из одного старинного и любимого народом фильма:

   - Уважаемый! Если тебя не затруднит, будь так добр, пожалуйста... заткнись!

   И в тот же момент сверху звучит окрик:

   - Засохните вы оба, не мешайте футбол смотреть!

   "Сморчок", поперхнувшись, замолкает, тушит сигарету и, вонзив локти в колени и положив подбородок на острые кулачки, начинает, обиженно сопя, наблюдать за матчем.