Через несколько лет, он перебрался на свалку, где теперь построили Олимп. Там, на свалке, он, обьявил себя пожизненным смотрителем портала, находящегося в старой котельной. И его поддержали. Примечательно, что бомжи, имевшие опыт знакомства с Барбарой вживую - отрицали наличие какой-либо патологии и считали , что Патриарх в такие моменты ловил банальную алко белку. Они шутливо называли это превращением из Коли (так звали Патриарха) в Валеру (немного созвучно с Барбарой) И жеманное поведение Коли с яркой сексуальной подоплекой их совершенно не смущало при этом.
А как же протест и оппозиция - спросите вы... Они остались, но преобразились до неузнаваемости, обретя мудрость и истинное понимание вещей в той сущности, которая доступна лишь обыкновенному человеку с тяжёлой судьбой. Таким образом , потерпев фиаско с разрушением и трансформацией мирового порядка - Патриарх создал свой собственный мир и в нем ещё один мирок поменьше, а внутри ещё один - ещё меньше...и так далее. Назовём это архетипом матрешки - столь распространённым среди людей.
Теперь, уже многие годы, он не выходил на улицу из котельной, предпочитая жить в полумраке. Глаза его стали белесыми и мутными, здоровье организма было на грани распада, но зато он теперь управлял своим собственным государством. Вёл войну, выстраивал политический курс, управлял экономическими процессами и , иногда, крайне редко- наслаждался мыслью о том, что он теперь монарх. Император бомжей. Царь нищебродов. Король алкашей. Повелитель пьяни и швали... И только Барбара, не мечтала ни борьбе и ни о власти, совершенно не интересовалась политикой, а просто жила- радовалась жизни, рисуя картины про космос, и предаваясь банальным плотским утехам- конечно в те по-настоящему редкие часы, когда волшебный случай - позволял ей появится... Такая вот чернуха случилась по жизни с человеком. Мир, который казался ему тёмным, несправедливым и трагичным - материализовался, став его реальной жизнью и сделав его своим знаменем.
24
Небо поливало мелким холодным дождём этот серый, осенний день. Проходя сквозь восточный КПП на территорию Олимпа, майор был в ужасном похмельном состоянии. Двое суток пьяного кутежа в тёмных готических залах Котельной довели его организм до нервного потряхивания и нестерпимого желание пить дальше. Алкогольная ломка требовала ещё хотя бы пару рюмок, чтобы расслабить нервную систему и дать ферментам печени пищу для деятельности. В тот момент майор решил, что сегодня надо выходить из этого неприятного штопора, который длился, в силу обстоятельств , уже несколько дней. Но выходить надо было плавно. Помятое лицо майора с запачканной бейсболкой , неровно одетой на голову - двигалось по периметру Олимпа в сторону особняка, который Тиссе недавно отвоевал у покойного хаускипера. Проходя мимо таблички, указывающей, что на территории курить запрещено, Тиссе на секунду предался воспоминаниям о последних двух днях и не без улыбки оценил тот факт, что ему удачно удалось вырваться из этого страшного подземелья, словно из холодной и безнадежной тюрьмы. Все это очень затягивало, заставляя проваливаться в эту алкогольную бездну все глубже и глубже. И вся эта тёмная пещерная энергетика, зыбучими песками тянула вниз при любой мысли или попытке вернуть сознание в реальный мир... Тиссе эти два дня медленно ехал вниз, словно в вагонетке по рельсам, все глубже уходя в бездонную тьму шахты Портала.
Но ему удалось сбежать из лап Патриарха и его второй внутренней сущности по имени Барбара, хотя она, признаться, гораздо более приятный собеседник, чем Патриарх. И, откровенно говоря, более привлекательная личность, не лишенная некоего обаяния.
Майор, в это мгновение поймал себя на мысли , что испытывает умиление от этих воспоминаний и даже немного раздосадовался, осознав, что, возможно, больше никогда не увидит Барбару. Несмотря на то, что она живёт совсем рядом. Эти два дня были очень необычными и переполненными веселым пьянством, острыми шутками и другими, весьма пикантными вещами...
Однако задерживаться далее там было уже крайне опасно и Тиссе это знал. Если бы Барбара спряталась обратно внутрь, снова выпустив наружу сущность Патриарха - то убежать оттуда было бы уже маловероятно. Потому как у Патриарха, совершенно очевидно, не было мысли отпускать Тиссе на волю. Он хотел, чтобы майор присоединился к ним.
Эти два дня Тиссе ходил по очень тонкой грани , очень умело пользуясь эротическим любопытством Барбары. Как только ее движения замедлялись, мимика каменела, а взгляд становился стеклянным - у Тиссе было всего несколько секунд , чтобы успеть вновь , уже в который раз , начать играть и петь на гитаре ту роковую песню, которая позволяла Барбаре оставаться в реальности. Песня Space Oddity удерживала Патриарха все это время внутри, пока Тиссе весьма недурно проводил время в компании весёлой и раскрепощенной кокетки-художницы.
Весь абсурд этой нелепой ситуации конечно заключался в том, что Патриарх и Барбара это одно и то же лицо- но в состоянии, в котором пребывал майор эти последние дни , данный факт доминирующего значения не имел.
Аккуратный вывод организма в завязку- вот что было первичной задачей Тиссе на данный момент. В его первичный план входило принять душ,
выпить сто грамм коньяка, обильно поесть и попробовать уснуть, так как он нормально не спал уже трое суток...
С трудом заставив свой организм уснуть , Тиссе, в итоге , проспал всего несколько часов, во время которых он жутко потел и мучался очень реалистичными кошмарами. Остальное время - майор просто лежал, пил много воды и бегал в туалет - между короткими и беспокойными фазами сна. Он проснулся окончательно на рассвете следующего дня, когда холодное осеннее солнце только только начало разукрашивать небо желто-красными тонами Расходившись, майор почувствовал, что ему немного полегче, однако сегодняшний день ещё помучает его организм остаточным похмельем. Майор решил потерпеть весь день - позаниматься бытовыми делами, а к вечеру, когда нервная система сожмётся алкогольной пружиной нужно будет принять сто грамм, для расслабления и лечь спать. И завтра уже должно быть все нормально. А дальше завязка и спорт, рассуждал Тиссе. Велосипед, баня, зарядка, онанизм и обливание холодной водой. Хотя бы неделю... А потом в привычном режиме потихоньку, понемножку и иногда - исключительно для здоровья... Классический АлкоЗож - так рассуждал Тиссе, неторопливо убираясь на кухне. Позже он, одевшись потеплее - вышел на улицу. Дождь к этому времени уже закончился. Майор спрашивал себя о завтраке, но организм пока не хотел принимать еду. Жаль, что по близости нету аптеки, посетовал про себя Тиссе. Это был один из многих минусов проживания вне города, однако существование в городе было бы значительно опаснее для Тиссе. Об этом надо было помнить и смиренно относится к подобным мыслям. Чуть позже можно будет просто вызвать такси и поехать в цивилизацию, заодно и позавтракать в какой-нибудь тихой кафешке, рассуждал про себя Тиссе. Майор, оглядывал свои новые владения. Трава заметно подросла за эти несколько дней и недурно было бы завтра ее покосить, отметил Тиссе. Затем он уставился на огромный особняк и долго, не моргая смотрел на него, словно бы вглядываясь в его невидимые глаза. Бросая ему вызов своим любопытством, которое с каждой секундой росло в геометрической прогрессии...
25
Особняк
Дом внутри был построен монументально и эпично , словно храм одного из Богов Древнего Рима. Огромное пространство, сплошь покрытое отборным белым мрамором впечатляло воображение Тиссе. Античные колонны в ионическом стиле держали на себе овальный свод потолка, усыпанный разнообразными фресками. Однако вся мебель вокруг была выполнена в пампезном Ампире, что создавало, мягко говоря, явное ощущение исторического и эстетического дисбаланса, что так часто естественно, для подобных домов. И, логичной вишенкой на весь этот торт были люстры и светильники , выполненные под золото. Так же под золото были сделаны все ручки на дверях, но Тиссе больше удивила их форма - в виде бараньих голов... Майор с внимательным и неторопливым любопытством разглядывал каждый предмет интерьера в доме, откровенно говоря наслаждаясь мыслью, в глубине души, что ему ничего не будет стоить возможность переселиться и жить в этом пафосном музее. Важно расхаживая по залам, с чашкой чая в руке и в шелковом халате. Однако одинокому человеку в больших пространствах ощущается еще более тоскливо и одиноко... Правда Тиссе был не полностью один . Где-то по участку бродила собака Дырка, оставшаяся в наследство от хаускипера Станислава. Тиссе решил ее не выгонять, потому что она уже освоилась и палевно заливалась лаем, когда кто-то типа газонокосильщика-узбека слишком долго возился у забора. Эта естественная сторожевая черта показалась, в данный период, крайне полезной для Тиссе.
