Недолго они говорили, минут десять, но Лук весьма и весьма удивился бы, узнав, что короткие и почти небрежные реплики участников беседы касались и его, Лука.
- ...ну, так... плохого как бы и не скажу...
- А плохого как бы и не надо. Просто примерную суть. Способности, склонности...
- Да... все мы в юности того... Шебутной немножко. Пить не умеет. Склонен провоцировать конфликты. Начитанный, не жлоб... Как-то так.
- Надолго с вами?
- Нет. Нам эти уб... пардон... нам из Москвы от начальства очередные циркуляры пришли, по экономии средств, по штатному расписанию... План по сокращению штатного расписания... Лук у нас до середины июля, дальше всё. Ну не Олега же Николаевича мне сокращать?
- Это понятно. А если бы не план, а?..
- Все равно. Кто он нам? Он же по справке, мы на такие случаи трудовую не выписываем. Да, и ему же в Ленинград возвращаться, он там восстанавливаться в вуз будет. Студент-расстрига, понимаешь. Лук - парень, в общем-то, неплохой, но... как это говорится... не с нашего огорода.
- Ну, а в остальном? Он что, всегда так орет?..
Лук в этот момент уличал шофера из золотильщиков в нарушении очереди, и делал это чуть громче и матернее, нежели это требовалось по обстановке... И вообще - окружающие часто говорили Луку, что он говорит на повышенных тонах, заводится и орет на всю ивановскую... Лук безуспешно боролся с этим своим недостатком, и ныне, и годы спустя...
- Да, есть это за ним. А что он вам так дался?.. Органы, что ли, им интересуются? Натворил чего?
- Ни-ни, Владимир Иванович. Нам насчет проступков перед органами ничего не известно, это не наша "епархия", а непосредственная прерогатива соответствующих служб. У нас чисто кадровая работа и забота, в Ленинграде и на местах. Ну, понятно, что с первым отделом приходится регулярно пересекаться, но в данном случае имеет место быть рутинный отчет по новому человеку. Вот, Юра подтвердит.
- Подтверждаю, хоть это все и не мое дело.
- Вот видите. Из военкомата сигнал поступил о соскочившем из поля зрения допризывнике, мы реагируем, не более того. То есть, с середины июля...
- Да, "по собственному желанию". Расчет, справка... О, чуть не забыл, ему еще характеристику для вуза надо будет сделать... Но это Козюренок накарябает, он его непосредственный начальник.
- Лев Алексеевич? Он с вами? Ну, надо же, это сюрприз, я буду рад его повидать, я однажды практику проходил под его началом!.. И как они - сработались?
- Да вроде бы Лев нашел с ним общий язык... А по мелочам со всеми нами всякое бывает, это же поле. Ну, что, в дом пойдемте? Умоемся, пообедаем?.. Апартаменты покажу, там даже койки с пружинной сеткой есть.
- Роскошно! Ведите, вы здесь хозяин!
И они ушли, не замеченные и не услышанные Луком, а Лук остался.
В тот далекий миг канувшего в Лету бытия, для него, двадцатилетнего парня, почти мальчишки, не существует ни военкоматов, ни проблемы трудового стажа и восстановления в университете, ни перспектив дальнейшего "бродяжничества" в поисках ураносодержащих пород на просторах пустыни Кызылкум, ни беспокойства родителей, вот уже месяц не получавших от него писем и телефонных весточек, ни города Ленинграда с друзьями и подругами... Нет!
Да! Он только что прочувствовал четкую взаимосвязь между весом камня, силой размаха и траекторией броска!.. Сейчас он всем нос утрет!..
Бутылки в двух бумажных мешках уже кончились, но азартные зрители и участники подносят из закромов все новые и новые... А ведь их можно было бы сдать! Но азарт важнее! Ручеек, правда, сильно усох и вот-вот прервется, но это совсем даже не беда: обед скоро!
Когда он вернется в Питер и восстановится в университет - вот там да! - у него будет достаточно времени, чтобы в дружеском застолье вспомнить и рассказать свои приключения и скромные подвиги! В хороших местах, среди хороших людей! А пока он просто живет, и просто наслаждается, сам того не осознавая, всеми нехитрыми, но такими яркими и сладкими радостями бытия, которые каждому из нас, живущему в земных пределах, на несколько невозвратных мгновений милостиво предоставляет юность.
Время - хищная мягкая лапа, с когтями возраста в ней.
ЭПИЛОГ
Прошлое - это будущее настоящее.
Судьбоносный месяц август, который казался таким далеким в марте, проступил очередной крохотной морщинкой на челе двадцатого века, и Лук, с бешено стучащим сердцем идет на набережную Макарова 6, чтобы узнать вердикт приемно-восстановительной комиссии о своей студенческой участи.
Через час он это узнает - закричит от радости и подпрыгнет до самых небес! Или наоборот, если вдруг... мало ли... Но нет, лучше не думать о плохом! Ведь он никому не причинил хоть сколько-нибудь большого зла: он не воровал, не доносил, не мешал другим жить своей жизнью... Были за ним грехи, но он искренне и глубоко их осознал! Он станет прилежно учиться и не будет впустую переть на рожон, пустыня очень многому его научила! Кызылкум - это мощь!
Вспомнить, хотя бы, как однажды ночью под Самаркандом он принимал ванну в природном горячем источнике. Или как ел собачатину, суп "посинтхан" в корейском ресторане... Или как загибался трое суток от дизентерии в одном из походов... Нина Ивановна даже с довольствия сняла на это время, типа, деньги Луку сэкономила... А какой шок и ужас он испытал, узнав, почему в туркменском Ташаузе, где мельком побывал Лук, практически во всех домах лежит на полке паяльник!.. На котором местные по вечерам раскаляют катышки с опиумом и вдыхают через соломенные трубочки заветный дым... Да, Лук видел все это, да и многое другое, к прежнему легкомыслию нет возврата и не будет отныне!
Лук стоит под дверью деканата и ждет, когда ему сообщат... Девица-секретарша попросила его подождать, а до этого не сразу поняла, о чем Лук речь ведет... Это плохой знак... Но Лук верит и надеется!..
Но Лук надеется и не знает, что в деканате родного факультета никому даже в голову не пришло выносить на рассмотрение заявление этого Лука с его жалкими справками-характеристиками! Вопрос о его восстановлении даже близко никем не поднимался и не рассматривался...
Умение держать удар не делает жизнь легче, но помогает жить дальше. Девица вышла в коридор, вручила оглушенному Луку его папку с бумажками и не то, чтобы равнодушно, а как-то даже весело, хотя и без злорадства, сообщила об отказе.
И Лук опять, уже не в первый раз своей короткой жизни повис между небом и землей...
Конечно, жизнь на том не заканчивается, он ведь мужик, с черной тоской он справится, без рыданий и стонов, где-то друзья помогут, где-то родная страна... И прежде всего - сам, конечно!.. А сегодня-то и завтра как жить!?
Лук, никого и ничего не видя по сторонам, идет через Университетскую площадь... Куда и зачем?.. Звонить?.. Кому?.. Лук достает из папки уже никому не нужную справку - и рвет ее в клочки! Рвет, и тут же горько жалеет об этом! Она ведь память, черточка, пусть и небольшая, процарапанная по руслу его жизни. Ладно, это поправимо. Он съездит на днях в институт ВСЕГЕИ, встретит Козырева, Козюренка, ну... наврет им чего-нибудь - и справку восстановит! Козюренок остался должен Луку бутылку грузинского коньяка, в старом споре насчет бросания курить, но Лук, планируя посетить ВСЕГЕИ по поводу справки, не собирается качать права, он стыдливо понимает, что спор все-таки проиграл, однажды спьяну закурив за рулем в кабине маматовской машины...
И мало ли... Быть может, Лук нагрянет еще раз, в составе геологической экспедиции, туда, промчится по заветным пескам, с превеликой радостью в сердце увидит старых знакомых, древние города, базары, оазисы!.. А справку просто сохранит для истории! Так думает Лук и пока не ведает, не представляет - куда именно вихри дней, часов и минут повлекут его дальше, по новой жизни, прочь от старой... такой безмятежной и по-своему уютной... имя которой - юность.
