То ли день был такой удачный, то ли у Лука второе дыхание открылось, то ли Козюренок решил дать роздых себе и младшему технику, но проскочил второй день - и усталости в мышцах почти не оставил! Даже зной, похоже, был не столь изнуряющим, как ожидалось по метеопрогнозу - сидеть и полулежать за камнями было вполне удобно: подстелил жилетку под голую задницу и отдыхай себе! Бдительно поглядывая, правда, насчет зловредных насекомых и рептилий возле чресел! Чресла, небось, свои, не казенные!..
Мешочки с грунтом и камешками делили поровну, и в общей сумме оба отнюдь не перегрузились, шли "домой" почти налегке. Ужин совмещал в себе, также, и обед, и состоял все из той же тушенки, на этот раз, с рисовой кашей, плюс к чаю - не успевшие очерстветь лаваши со сгущеным молоком. Отлично! Хотя, гречневая каша для Лука вкуснее рисовой. А Козюренку наоборот, он рисовую громче нахваливал.
И пришел третий день. Его Лук запомнил на всю жизнь. Начиналось все как обычно: встали, умылись экономно, позавтракали (чай черный, сухой лаваш, сгущенка), пора бы и в маршрут, но Козюренок заявляет:
- Сегодня я один иду в маршрут, а ты, Лук луковый, остаешься на точке. Твоя задача заполнить бумажки по нашим образцам, запихнуть их в соответствующие мешочки, а на отдельном листке составить нечто вроде реестра. Ну, умеешь ведь, видел, как я делаю...
- Да, и видел, и сам умею. А с чего так, Лев Алексеевич? Почему без меня? Вы за золотыми слитками пошли, что ли, древний клад искать? Чтобы не делиться, да?
У Козюренка смех тонкий и дребезжащий, но шутку он оценил и не обиделся.
- Нет. Про золото я тебе уже не однажды рассказывал: россыпей здесь нет. Древние клады наверняка есть, но где они, вот вопрос?.. Те места, куда мне сегодня идти, достаточно хорошо промерены, там радиометр ни к чему, пробы, шлифы и образцы не нужны, ибо уже представлены где надо в должном и нужном количестве. А просто мне хочется прогуляться в те места и кое-что проверить... Ну, всякую теоретическую трихомудию, к которой некий геолог Козюренок чувствует себя причастным! Я для собственного самолюбия хочу побродить в местах, где я бывал, и которые описывал. И там, по той теме, у меня есть точки разногласия с другими геологами. Дело прошлое, но я хочу еще раз перепроверить, кто из нас прав был, а кто нет. Понятно?
- Более или менее. Так, вроде бы, не полагается одному в маршрут, сами же говорили?
- Полагается... не полагается!.. Мало ли что в этой жизни полагается и не полагается!.. Мне так удобнее будет, екарный бабай! Мы договорились? Лук?
- Якши, Лев Алексеевич. Но давайте тогда сверим наши часы и уговоримся: с какого времени мне начинать беспокоиться по поводу вашего отсутствия!? Короче, когда собираетесь вернуться?
- Резонно. Тэк-с. На моих шесть двадцать две, заболтались мы...
- Ваши спешат на три минуты.
- Подведи свои, чтобы тоже спешили. К восемнадцати, по моим, я вернусь. Все плановые работы, кроме камеральных, разумеется, мы уже здесь выполнили. Мы молодцы. Провиант и ужин - банки, там, костерок, просто подготовь но банки не вскрывай, мало ли какие задержки... Ну, все? Воду особенно не транжирь, вода - это жизнь.
- Хорошо, наэкономлю как следует, но только куда ее беречь - завтра утром сматываемся же?
Козюренок аж поморщился каким-то своим мыслям, но озвучивать не стал.
- Все, я пошел!
- Э, э, э! Лев Алексеевич! Может, это... Третью фляжку возьмете, мне-то сегодня фляжки не нужны!
У Козюренка одновременно вздернулись усы и брови - задумался коротко...
- А давай! Мало ли! Залей при мне свежей водички, пригодится третья! Четыре как бы тяжеловато будет, а три возьму.
Козюренок ушел, и Лук остался один. Ему показалась странною причуда Козюренка идти в поход без напарника, он, не имея никакой ясной цели, даже вскарабкался на ближайший горбик-холмик, вероятно, остатки строения возле кошары, и, сколько смог, проследил взглядом уходящего вдаль Козюренка. Тот шел по маршруту первого дня, где-то в пределах полутора километров вовсе исчез из поля зрения... Черт его знает, может и впрямь пошел проверять аргументы в теоретическом споре!.. Но какая, в общем-то, разница?
Лук походил кругами возле стоянки, потом отошел в сторону от нее - туда метров триста, обратно... Если не считать трения ветра о брюхо пустыни, а также собственных "луковых" шумов - хрустов да пыхтений - полная тишина кругом. Даже ящерицы с ежиками пропали куда-то... Жарко. И что, что жарко!? Можно: а) попить вволю! б) ополоснуть лицо и спину, воды более чем полно! Лук так и сделал: попил вволю, голову намочил, не вытирая...
Потом опять вскарабкался на малый холмик и замер, прислушиваясь...
И тут его накрыло!
Вот, он стоит, голый, если не считать обуви и дурацкой шляпы, стоит совсем один, один-одинешенек!.. Родители наверняка думают о нем, беспокоятся... И он о них тоже, но меньше... гораздо меньше. У Лука сжалось сердце на миг: а вдруг с ними, или с бабушкой, или с братом что-то стряслось, пока он в пустыне, без писем, без звонков!.. Будет в Ангрене - закажет разговор с предками! Сто процентов! Сделает - лопни глаза! Да, они думают о Луке, но ничем не могут ему помочь, или посочувствовать, или просто с ним поговорить!.. Упади он сейчас бездыханный - сколько времени пройдет, пока об этом узнают там... "на большой земле"? Двое, трое суток? Больше?
Ребята в Ленинграде - пацаны, девчонки - помнят ли о нем?.. Нет, ну наверное, помнят, но вспоминают ли, у себя на пьянках-танцах-посиделках?.. Лук не уверен, он слишком хорошо помнит, как проявляется память о тех, кто в армию загремел, или отчислен, подобно Луку, за те или иные грехи! Поржать, повспоминать пару стебовых событий... и все,и на другие темы переключились, столь же поверхностно и легко.
То есть, умри Лук здесь и сейчас... И что тогда? Нет, оно понятно, что мир останется прежним и дальше в будущее покатится, невзирая на отсутствие Лука, но... Реально, ведь, его смерть затронет, глубоко и надолго огорчит совсем немногих- человек пять-шесть, включая членов родной семьи! Мать с отцом, бабушка с братом, Ну Таня Шувалова, быть может... Ну, Мика Тимофеев... Всё!? И это всё???
Лук, нарезающий бесцельные круги по периметру стоянки, решил развеяться от скорбных мыслей: он вдруг подпрыгнул высоко и заорал: УРА! ГИП-ГИП УРА-ААА!
Зачем он это сделал?.. Ясно зачем: чтобы проверить наличие в себе зависимости от социума, вот зачем! Проверка показала: зависимость есть, и она большая! Потому что никого вокруг нет, даже беркутов и черепах, а он все равно ведет себя так, словно его могут увидеть, услышать ... и, например, осмеять, или принять за сумасшедшего! Лук заозирался, в поисках несуществующих очевидцев и тут же принялся спорить с собой:
- Это не фантомная зависимость от социума, но элементарные опасения, что Козюренок может внезапно вернуться и застукать Лука за неподобающим поведением.
- Ну, так тогда марш на холмик! Осмотрелся, обежал окрестности, радиусом... триста метров, этого вполне хватит! И дальше экспериментируй!
- Да вполне здраво. Ну, я побежал!
Лук минут за двадцать легкой рысцой обежал окрестности, убедился, что вокруг надежно никого нет, из мыслящих существ... Взялся экспериментировать: совершать нелепые телодвижения, молоть чепуху, петь детские песенки... И убедился, что не в силах полностью избавиться от ощущения, что тебя видят и слышат, высказывают по поводу твоих поступков оценочные суждения! Все равно продолжает работать внутренний цензор-редактор, заставляющий тебя "знать меру", дабы не выставляться полным дебилом, физическим и моральным уродом.
Неплохое развлечение, хороший опыт... Только при одном, блин, условии! Только при том условии - блин горелый! - что об этом развлечении найдется, кому рассказать, будет, с кем опытом поделиться. А если представить на секунду, что - все, ку-ку, никогда более в своей жизни Лук не увидит живых людей - родственников, знакомых, друзей - то и опыт получается насмарку, и забавного в его кривляньях ничего нет! Такой вот парадокс.
