- смотри. - На рассвете прямо к нашей приманке шел огромный медведь. Я вскинул карабин прицелился и выстрелил. Медведь крутанулся на месте и начал не спеша уходить, передернув затвор быстро приложился и вновь выстрелил. Медведь как будто не чувствуя выстрелов продолжал уходить. Я чувствовал, что попал в него два раза и не желая упускать добычу продолжал стрельбу. После четвертого выстрела медведь круто развернулся и с кошачьей грацией, на широких махах понес свое могучее тело, выбрасывая когтями грунт из-под лап, по дуге прямо на меня. С ужасом осознал, что в магазине остался один единственный патрон, который и решит мою жизнь. Передернув затвор мысленно заметался не зная куда выстрелить в приближающуюся ко мне тушу. Меня спасло то, что в последний момент почти слитно раздались два выстрела Геннадия и Александра. Медведь развернулся вправо, чтобы кинуться на вновь появившегося врага. Я нажал на спуск и было слышно, как пуля с характерным звуком разрывая плоть вошла под лопатку. Могучий зверь крутанулся, утробно рыкнул и обрушился на землю. В метре от туши из-за дерева показалось бледное, как полотно лицо Геннадия. Мы еще минут пять с опаской смотрели на страшного зверя боясь к нему приблизится, пока не убедились, что он мертв. Теперь еды у нас было больше чем достаточно. Мы все были городскими жителями и почти все знания о разделки мяса были в основном теоретическими. Я, например, знал, что первое, что надо сделать- это спустить кровь и выпотрошить тушу, потом ошкурить. Я не охотник и убивать животных мне никогда не нравилось, ловить рыбу это мое, а убитого мишку мне стало жалко. Он такой огромный, сильный и бесстрашный даже со стертыми клыками хозяин тайги. Жил себе и жил медвежий дедушка. И он, пожалуй, имел больше прав пообедать нами, чем мы. Ведь это не он приперся к нам в Московскую квартиру, а мы к нему в лес. На память пришла история, рассказанную мне одним знакомым. Он с маленьким сыном и женой поехали проведать в деревню бабушку, зная, что там в садах много зайцев прихватил ружье. Уже подъезжая к деревне увидел, что зайцы здорово наследили вокруг и подстрелить косого вероятность очень даже большая. Поставил машину, вытащил из багажника ружье и вместе с сыном пошел вокруг деревни. Прошли совсем немного, как сын закричал- смотри папа зайчик. - Метрах в десяти от них к лесу улепетывал пушистый комок. Он вскинул ружье бабах, ай да я, ай да молодец с одного выстрела уложил, когда повернулся назад к сыну уже не чувствовал себя таким молодцом. По лицу малыша текли слезы- папа зачем ты зайчика убил. - Все очарование этого морозного утра с инеем на деревьях, с легким поскрипыванием снега с восторгом сына от того, что он увидел живого зайца сразу исчезло. Он должен был объяснить сыну зачем убил зайчика. И если не сможет объяснить станет в его глазах убийцей. В этот раз удалось выкрутиться. Стал говорить, что этот заяц плохой, он воришка, он ворует морковку и капусту, а хороших зайчиков мы трогать не будем. Сын поверил, а он продал ружье и с тех пор ни на хороших, ни на плохих зайчиков больше ни охотился. Мне было неприятно резать мишку, народу на разделке и так было много. И я под предлогом того, что нужно делать коптильню забрал Елену и отправился копать яму и делать перекладины и деревянные шампуры. Мяса было много, поэтому коптильню пришлось делать соответственно большой. Елена уже уложила первую порцию и зажгла костер, а я все продолжал строительство. Закончили мы устройство коптильни только к вечеру, когда уже начинало смеркаться. Дежурить ночью оставался Владимир, который из -за ноги почти не принимал участия в работах. У нас должно было получиться, что-то среднее между горячим и холодным копчением. Все падали с ног от усталости. Поев мясного бульона с большим куском медвежатины, мы буквально провалились в сон. Двое суток наша коптильня дымила, как паровоз. Сделав из брезента и веревок четыре импровизированных рюкзака мы набили их копченым мясом. С каждым днем осень все больше стала напоминать о себе, целыми днями шли бесконечные нудные дожди, солнце выглядывало редко, от чего еще сильнее чувствовалось понижение температуры. План спасения был разработан нами уже давно. Идти по тайге, пробираясь по болотам и завалам было не реально. Поэтому мы планировали добраться до такого места любой реки, где она будет достаточно глубокой для сплава. А дальше связать плот и сплавляться по течению пока не обнаружим людей. Раньше мы не могли двигаться надеясь на обнаружения нас вертолетами, теперь надежды на спасателей практически уже не было. Закоптив такое количество мяса мы обеспечили себя едой на дорогу, надобность в сборе грибов, как основного продукта питания отпала, собирать грибы можно было только для разнообразия меню. Оставалось только одно, но, Владимир по болотам, да и по каменистым сопкам идти не сможет и надо было ждать, когда заживет его нога. Опухоль спала, но наступать на ногу он не мог, скорее всего у него был разрыв связок и до полного выздоровления придется ждать еще дней десять. Первым начал высказывать недовольство Виталий,

- а почему собственно мы должны ждать, когда у Владимира заживет нога. С каждым днем становиться холоднее и поздней осенью еще чаще пойдут дожди, значит и идти будет сложней. Почему я должен беспокоиться за Владимира, в конце концов это по вине пилотов мы оказались в такой ситуации. Вот пусть сами и выбираются, а мы уходим. Виктор с Еленой, как хотят, а с Геннадием мы решили идти. - Я шагнул вперед,

- Владимир сделал все, чтобы мы остались живы, и я его не брошу, мы с Еленой остаемся. - После посещения зимовья снаряжения у нас было достаточно, и мы безболезненно выделили им котелок, ложки, миски, охотничье ружье с патронами, оставили им два спальника, отдали половину продуктов с термоплана и половину копченого мяса, разделили запас веревок и брезента, дали зажигалку и охотничьи спички. Елена обнялась с Катей и Валей, я пожал руку Геннадию, с Виталием по обоюдному согласию мы разошлись без рукопожатий. Мы проводили их до гряды и вернулись назад.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

Через день мы с Александром еще раз сходили на зимовье. Ужасный запах уже не лез так в нос. Мы вычистили землю которую набросали на пол, вынесли на улицу все тряпки и помыли стол, лавки, полы оттирая их еловым лапником. Запах тухлятины был не убиваем. Растопив очаг, который топился по-черному мы дождались пока огонь прогорел и набросали на еле тлеющие угли можжевеловых веток. Развели на улице костер и сожгли все тряпки. Как только не старались гнилостный запах в зимовье был неистребим. Еще раз вдохнув воздух зимовья единогласно решили, что лучше будем мерзнуть и мокнуть на улице, чем находиться в этом вонючем могильнике. Решив посмотреть, где мыли золото поднялись вверх по ручью и нашли еще одну избушку. Она была совсем маленькая. Открыв дверь еле туда протиснулись. Прямо у двери лежали дрова, за ними буржуйка, сделанная из бочки, за то с трубой, напротив двухъярусные нары. Растопив буржуйку сели на нары. Места конечно было очень мало, но за то не было дыма, а главное ничем не воняло. Придя в лагерь к Елене и Владимиру рассказали о нашей находке. К этому времени нас замучили практически не прекращающиеся дожди. Разводить костер под проливным дождем было очень трудно, хорошо еще выручали спиртовые брикеты. Всем хотелось, как следует просушиться и провести ночь в тепле, удобства шалашей были очень относительные. Я подумал и предложил такой план. До зимовья пять часов хода. Пройти его за день даже с нашей помощью Владимир не сможет. Разбиваем этот участок пути на два. На пол пути мы с Александром строим промежуточный лагерь. Делаем Владимиру костыли и всеми вместе не спеша доходим за день до этого лагеря, где ночуем. А на следующий день доходим уже до зимовья. Построив промежуточный лагерь и более тщательно проработав маршрут ранним утром собрали все вещи и тронулись в путь. После каждого часа пути устраивали привал, в обед сделали остановку почти на час. Идти по тайге с сопки на сопку прыгая на костылях было под силу только такому железному человеку, как Владимир. Мы видели, как ему тяжело и старались почаще устраивать остановки. Когда вечером добрались до места ночлега он буквально рухнул на лапник. Утром мы с тревогой смотрели сможет ли он идти, а он снова упрямо накручивал километры. Второй участок пути был короче, и мы с облегчением вздохнули, когда пришли на зимовье. Натопив, как следует буржуйку впервые за столько дней спали без обуви и курток. На следующий день устроили банный день, грели на плите воду и купались по очереди. Гулять так гулять, я достал банку с кофе и после обеда чистые и довольные мы потягивали из кружек божественный напиток. Наш переход к зимовью имел еще одно последствие, всем стало понятно, что пока Владимир не выздоровеет полностью, двигаться дальше нельзя. Строить плот надо было тоже значительно ниже по течению, провести его здесь из -за большого числа перекатов было невозможным. Вынужденное бездействие решили заполнить рыбалкой и охотой. На счету Александра уже было несколько тайменей, а я вспомнив про сеть, установил ее в заводи на ночь. Утром мне пришлось звать Александра, чтобы помочь мне вытащить ее на берег. Крупных экземпляров, как у него не было, но зато, мы набили целый мешок рыбы и еле доволокли ее до зимовья. Время безделья закончилось, пришлось снова строить коптильню и целыми днями коптить рыбу. Хотя с этой работой прекрасно справлялся Владимир. Решив получше обследовать месторождение позвал с собой Елену. Нагрузившись металлоискателем, киркой и лопатой мы пошли по протоптанной тропинке к месту, где старатели мыли золото.