Адар снисходительно улыбнулся.

- Я пришел за приговором, - сказал он.

- Время можно потянуть, - пожал плечами Илан, перебирая в ящике лекарства. - Подождите одеваться, присядьте на кушетку. Я сделаю два укола, дам микстуру, пилюли и раствор для компрессов. На уколы нужно будет либо ходить, либо лечь к нам в легочное.

- Кого ты хочешь обмануть, доктор, - сказано без вопроса в голосе.

- Никого. А вы, господин Адар?

- Тоже никого. Тогда для чего мне лечиться?

- Честно?

- Хотелось бы.

- Я не должен так говорить, но... вам скажу. Вы свой человек, вы видели много правды и неправды, чтобы разбираться в этом. Лечиться бесполезно, ваша болезнь не лечится, но можно продлить жизнь настолько, что хватит привести в порядок дела, помириться с теми, с кем вы в ссоре, утешить тех, кто за вас беспокоится, и умереть просто и спокойно. Не сходить с ума от боли, которая начинает подступать. Не мучиться, захлебываясь кровью и гнилым легким. Здоровья и сил осталось ненадолго, и вы это знаете. Я могу помочь уйти достойно.

- Спасибо. Это честный приговор. Чахотка?

- Нет. С чахоткой, даже если зашла далеко, я справляться умею. С тем, что у вас, к сожалению, не могу. Резать поздно. Да и нечего резать, от легкого мало что осталось, и болезнь уже не только в легком.

- Знаешь, доктор, мне не жаль. Я заслужил.

- Никто не заслужил, не говорите глупостей.

- Руку вашему богатенькому коллеге отрубил я. Говорят, он при смерти.

- За что? - поднял глаза от рецепта Илан.

- За то, что... отказался лечить Номо и пришлось обращаться к тюремному врачу с Судной площади.

Какая-то неожиданная заминка в хриплом голосе. Словно не знал ответа на вопрос, не подготовился, и сочинять объяснение пришлось внезапно. Как будто не помнил, к кому пришел. Впрочем, может, ему не сказали внизу, кто из врачей на приеме.

- Левую или правую? - спросил Илан.

Бесцветные глаза на потемневшем от болезни лице долго смотрели на Илана. Он выдержал взгляд. А Адар глаза отвел.

- Правую, - сказал Адар.

- У него отрублена левая, - невозмутимо соврал Илан и стал дописывать рецепт.

- Значит, левую, - легко согласился Адар. - Я волновался, я не помню.

- Господин Адар, а теперь кого вы хотите обмануть? - поинтересовался Илан, прикладывая к рецепту печать. - Самого себя?

Опять долгий взгляд. Смотрит на Илана странно, словно видит его впервые.

- Ты не простил меня за Джату, верно?

- Не простил, - покачал головой Илан. - Но это моя болезнь, для вас она ничего не значит.

- Нехорошо. Ты же святой, ты должен был простить.

- Нехорошо, согласен. Ну, так я не только хорошие вещи делаю. А то, что святой, вообще не я придумал. Я говорю вам: простил или не простил, неважно. Джата простил, это должно вас успокоить.

- Тогда, если не простил, отомсти. Я здесь. Я готов принять наказание. Сообщи в префектуру, что я сознался.

- Вот ваши лекарства, господин Адар. За жидкостью для компресса обратитесь с рецептом в нашу аптеку, от главного выхода направо, там выдадут. Обезболивающее у вас должно было остаться.

- Его нет.

- В прошлый раз я оставлял вам много. При обыске в доме его не нашли.

- Я потерял, - развел руками Адар, и это тоже неправда. То ли разучился врать, то ли уже нет сил притворяться.

Илан взял в руки первый шприц и открыл баночку со спиртом.

- Господин Адар, не морочьте мне голову. Хотите в префектуру, идите в префектуру. Я вам не верю, может, они более легковерные. Если надумаете остаться в госпитале, я выпишу направление. А сейчас лягте, повернитесь ко мне спиной, расслабьтесь и подумайте. Если не надумаете, завтра на уколы в это же время, в хирургическое отделение к дежурному врачу.

- Мне очень нужно, чтобы ты поверил.

- Зачем?

- Потому что это сделал я.

- А чем рубили? Топором?

- Нет. Абордажной саблей.

Ответ, скорее всего, верен. Но все равно он вранье. Слабые руки, одышка, боль в груди - нет, не позволили бы такого чистого, ровного и очень сильного удара. Особенно если волноваться настолько, чтобы не помнить, какую руку рубил. Лет двадцать назад ты был на такое способен, господин Адар. Сегодня - нет. Так кого защищаем, если Номо мертв?..

- Хочу умереть, - вдруг говорит Адар, вздрагивая от иглы. - На плахе быстрей, чем от болезни. Не так противно и страшно. И больно совсем недолго.

- Идите, пейте прописанные лекарства, - вздохнул Илан. - Если вы придумаете себе еще преступлений, которых не совершали, я попрошу кого-нибудь официально обратиться ко мне за помилованием от вашего имени. Это может сделать любой встречный. Я не пользуюсь царской печатью, но для вас достану ее из сейфа специально. Так за Джату и отомщу. Может, даже смогу вас простить. Идите. Вам будет легче. Правда.

И мне будет легче, если смогу помочь - этого вслух не сказал.

Тревожно оглядываясь на опустевший коридор, в кабинет просочилась Мышь, все время приема больного караулившая где-то поблизости, благо укромных мест в коридорах хватает. Показаться Адару на глаза она так и не решилась, не говоря уже о том, чтобы извиниться. Илан сделал очень строгое лицо. Мышь прыснула от смеха.

- Зря смеешься, - сказал Илан. - Доставай новую грамматику, будем учиться.

- Не-а, - помотала головой Мышь. - По лестнице бежит доктор Гагал, спешит к вам, как голый к бабам, сейчас будет здесь!

Трам-тарарам на чугунной лестнице, предпоследняя ступенька едва заметно большей высоты, чем остальные, совсем крошечная разница, но все, кто слишком спешит, на ней падают.

- Тогда, - сказал Илан, - возьми масла из лампы, пипетку и капни в дверные петли. Я месяц собираюсь, никак руки не дойдут.

Мышь вскинула голову к верхней петле - достанет или брать табурет? Кивнула "угу" и пошла в лабораторию за табуретом.

Дверь трагически проскрипела в последний раз прежде, чем ее лишат голоса. Впустила внутрь Гагала с книжкой в сером переплете в руках.

- Я, - сказал Гагал, - принес тебе устав гильдии арденнских врачей. Ты один? Не занят? Посмотришь, если найдешь время?

Илан протянул за книгой руку. За спиной у него открылась лаборатория, и на порог, столкнувшись, вывалились Мышь с табуретом и растрепанный Неподарок в робе наизнанку. И замерли. С доктором Гагалом у обоих были связаны не самые приятные воспоминания. Гагал уставился на них и спросил: