- Грех, - сказал Илан, - это когда ноги вверх. Кто опустил, тех бог простил. Объясните своим девочкам, доктор Гагал, как выглядит проказа. В нашем городе существует единственный серьезный грех - этого не знать.
Протиснулся между докторами и мойщиками, пошел одеваться.
- Так чего шумели-то? - не понял Никар.
Участники и зрители свалки в дезинфекции стали расходиться по своим рабочим местам.
- Вы заметили, коллега, - говорил доктор Гагал, - что сегодня какой-то удивительный день? День дурака, я бы назвал.
- Я бы назвал это днем редкостного идиота, - согласился доктор Никар. - Как с утра не задалось, так и продолжается.
- Пойдемте, выпьем чего-нибудь для настроения. Доктор Илан у нас не пьет, и, вероятно, его с нами приглашать бессмысленно...
- Добрый доктор Илан сегодня злой. Зря он не пьет, ему бы нужно иногда. Пойдемте. Что-то я устал...
За вечер Илан планировал еще навестить Мышь, и нужно было посидеть в палате, послушать, появилась ли у сегодняшнего оперированного перистальтика. Словом, не останавливаться. Но, правда, кто объяснит, почему, когда из последних сил стараешься быть добрым, все, словно нарочно, пытаются тебя разозлить? И как не поддаваться?.. Видимо, Илан еще недостаточно святой. И дал недостаточно клятв.
- Илан! - на прощание крикнул в гулкой автоклавной Гагал. - Я попробовал сегодня на ноге - у меня все получилось. Спасибо!
* * *
- Я, - сказал Илан, - ошибся, назвав тебя Подарок. Потому что ты не подарок. Очень сильно не подарок. Будешь Неподарком.
Подарок-Неподарок после происшествия в дезинфекции был немного смущен. В форменной робе без воротника и с собранными под гребень волосами стало заметно, какая у него тонкая длинная шея, и как странно качается на ней голова. Стоило Илану отвернуться от дозаторов, спиртовок и экстрактора, как он ловил мгновенно уходящий в сторону взгляд, до этого прикованный к его спине. Довольно удачно удалось разделить с новым помощником работу. Неподарок занимался укупоркой и финишной стерилизацией, бегал на дезинфекцию за очищенной водой и сухими флаконами из горячего шкафа, отмерял, разливал, закатывал. Что-то серьезнее Илан ему пока опасался поручать, но и сделанное уже было больше, чем могла Мышь. С таким прикрытием Илан спокойно взялся за изготовление обещанного киру Хагиннору противоаритмического экстракта из белоголового норника.
- Если хочешь что-нибудь спросить - спроси, - наконец, предложил он.
Неподарок расставлял на поддонах готовые пузырьки. Закатывал пробки под жестяную крышечку он быстро и аккуратно, несмотря на позднее время, пережитые в дезинфекции потрясения и постоянно направленный мимо дела взгляд. С дозировкой не ошибался. С автоклавом знаком был. Правда, не с хофрским, как у Илана, а с простым ходжерским, без водомера, блокировки и дополнительных клапанов. Пару раз автоклав на него сердито пшикнул прежде, чем разрешил себя открыть.
- Я... не знаю... - ответил Неподарок. - Я думал, это вы меня спросить хотите.
Илан хотел спросить. Про ходжерский корабль и его пассажиров. Только не сейчас и не напрямую. Такая случайность, как подарок с корабля, да еще от инспектора Аранзара, который видел, как Илан ходил читать списки, могла быть неслучайной. Илан раздумывал, не лучше ли пойти к киру Хагиннору и честно попросить судовой журнал. Ему казалось, меньше всех верит в бредни об арданском троне именно генерал-губернатор. Второй причиной дарения Неподарка могло быть то, что в префектуре он рассказывать что-либо отказался. Дженишу было проще его прибить, чем получить ответы на вопросы, а хитрый Аранзар попросту избавился от лишних хлопот, делегировав право допроса Илану, которому не впервой иметь дело с детьми и слабоумными, всегда готовыми то визжать, то резать вены.
- Надо будет - сам расскажешь, - пожал плечами Илан. - Я привык работать молча.
- У вас ловко получается, - Неподарок глядел исподлобья. - Только угля для для фильтрации вы мало берете. Будет осадок.
- Это предварительная фильтрация, - сказал Илан. - Я еще четыре раза перегоню и упарю. С кислотой, с эфиром и со спиртом. Завтра к вечеру только доделаю. Ты давай, не отвлекайся. У тебя кроме этой партии еще соляной раствор для инъекций.
- Мой четвертый по счету хозяин верил в чудеса, - вдруг начал рассказывать Неподарок. - У него тоже была алхимическая печь, и он варил на ней всякую отраву в надежде получить золотой эликсир, возвращающий здоровье и молодость. Иногда он меня этой отравой насильно поил. Иногда у него получалась совсем уж дрянь, меня с нее рвало, и он все время бил меня ладонью по спине, говоря, что это я виноват. Ничем не болею, нельзя проверить, действует его золотой эликсир как лекарство от всех болезней, или не действует. А сам мучился почками, до предсмертных приступов, от которых потом сдох, но дрянь свою не попробовал. Я думал он меня однажды по-настоящему отравит, а потом попытается лечить тем, что сварил. Я очень его боялся. Это его ладонь у меня на спине. Когда все спокойно, она проходит. Когда что-то случается, появляется опять.
- Сколько всего у тебя было хозяев?
- Пять. Последний хороший. Был. Я читал для него книги, помогал с работой и вел лабораторные записи, он плохо видел вблизи. За четыре года он ударил меня только дважды. Но с ним все кончилось бедой...
- А трое других, до алхимика?
- Первый тоже хороший. Я родился у него в поместье от его рабыни. В южном Парфеноре, в горах. Мать сразу хотела меня задушить, чтобы я не рос рабом. Он ее продал, а меня оставил. До девяти лет я даже не знал, что я раб. Может, я был его сыном, может, нет. Потом он умер, его сестра распродала поместье по частям. Остальные хозяева были мерзавцы. Второй хотя бы научил меня читать и писать, чтобы перепродать подороже, как грамотного. Порол нещадно, но научил. Третий учил меня только... брать в рот. Извините. Не поймите неверно, я не благодарю его за такую науку. У него я первый раз разрезал руку. Потом еще раз. И еще. Он испугался, что я проклятый, и продал меня сумасшедшему алхимику. У того я резать руки боялся, он сразу начал бы меня лечить.
- Ты резал вены, чтобы сменить хозяина?
- Ну... почти. Вы не думайте, я не проклятый, не сумасшедший. И не прокаженный. Я просто... боюсь что все опять изменится. Боюсь новых людей. Наверное, я не подарок, да. Но я для вас что хотите сделаю, хоть как для третьего, только не пускайте меня опять по рукам, если... мой пятый хозяин не найдется.
Илан перевернул песочные часы и отодвинул из-под колбы экстрактора спиртовку. Сел к столу подпер щеку рукой. Было окончание первой ночной стражи. Если прямо сейчас уйти спать, есть шанс выспаться. Завтрашний день приемный, пойдут, конечно, с раннего утра, но прием начинается с первой дневной. Если в госпитале обстановка будет без осложнений. Что вряд ли. Но надеяться-то можно?..
Стражу назад, незадолго до полуночи, Илан ходил к Мыши. Мышь мирно спала, а в женской спальне три девицы то ли из санитарок, то ли из младших сестер, стащили у нее из-под подушки грамматику, и, прыская смехом, рисовали в ней непристойные картинки и делали подходящие к ним корявые подписи. Илан вообще думал, только парни этим занимаются. Оказалось, нет. Одна из них, красивая, статная, грудастая, с прямым и наглым взглядом, вожак стайки, пыталась отстаивать свое право глумиться доводом "а что тут такого", звонко получила от Илана по щеке и обиделась смертельно. Завтра, если не побоится скандала, пойдет жаловаться к госпоже Гедоре. Хотя бы потому, что Илану ночью в женскую спальню устав вход воспрещал. А Илан предъявит ее художества. Если, в свою очередь, не пожалеет пошлячку и дуру.
