- Папеньку забери куда-нибудь отдельно, пусть проспится. Как с ним так вышло-то?

- Не уследили, - развел руками Гагал и подхватил завернутые в чистое полотенце биксы. - Пришли проведать доктора из города, приличные, как я думал, люди. Не стану же я проверять, что у каждого под плащом. Просто велел им в верхней одежде в отделение не входить... Поможешь мне по палатам или фельдшера звать? Поступлений у нас нет, всех знаешь, все стабильные. Лежат, лечатся... Всё просто, кроме папеньки.

- Пойдем, - сказал Илан.

- Я думал, ты будешь ругаться, - слегка расслабил напряженные плечи Гагал.

- Я же не Наджед. По шее могу дать, а ругаться... не умею. Эшта хоть трезвый?

Гагал вздохнул:

- Давай зайдем, посмотрим.

Доктор Эшта сидел на своей кровати и перебирал пальцами левой руки пустой рукав халата. Он был трезв и ясен, как ишулланское стеклышко, хотя вынесенное из столовой сокровище стояло тут же, на полу. Бутылка парфенорского красного, полная на две трети. При виде входящих Эшта еще и подвинул ее от себя ногой.

- Я бросил пить, - сообщил он. - Не хочу больше. Мерзко мне, чувствую, что сам дурак. Все, что со мной случилось - из-за вина. Мне нельзя, а то стану, как мать. И сдохну так же, под чужим забором, потеряв человеческий облик. Кто-то должен был меня остановить.

Илан даже поискал по палате глазами - нет ли где следов от желтого флакона? Не увидел, и в назначениях ничего душеспасительного не обозначено.

- А память? - спросил Илан, раскрывая полотенце. Помог Эште спустить с плеч халат и рубашку. - Вино в разумном количестве могло бы помочь восстановить события.

Гагал просто сел рядом со сводным братом и положил ему ладонь на плечо.

- На кой мне такая память? - поднял голову Эшта. - Не хочу и знать.

- Ко мне приходил человек, - проговорил Илан, осторожно распуская вязки и стараясь безболезненно снять с культи бинты, - который утверждал, будто это сделал он. Но я ему не верю.

- Значит, это был не он, - мгновенно согласился Эшта, причем без малейшего признака вранья или лицемерия.

В следующее мгновение все же дернулся. Совсем без боли, к сожалению, невозможно. Илан аккуратно нанес на кожу энленский розовый, присыпал салфетку сульфидином. Рана выглядела неплохо, хотя до заживления ей было далеко.

- Совсем не хочешь знать, кто это сделал? - удивился Гагал. - Неужели?

- Не хочу. Я понял, что так мне будет спокойнее. У меня теперь другая жизнь... Я... не знаю, что я буду в ней делать, но в прошлом для меня больше нет нужды. Оно было плохое, мое прошлое... Большинство путей ведет в никуда. Не хочу снова попасть на бесплодный путь.

- Мне все равно, по какому пути иду я или кто-то, - сказал Илан. - Пути извилисты и вывернуть могут неожиданно. Мне не все равно, когда мне врут. Зачем? Кого и что хотят прикрыть своим враньем, доктор Эшта? На что ты согласился или от чего отказался, что с тобой поступили так?

- Тебе бы быть следователем, а не врачом, - Эшта хмыкнул. - Сходи, постучись в префектуру.

- Стучался, прогнали, - Илан улыбнулся в ответ. - Сказали, им арданский царь не нужен.

- Арданский царь никому не нужен.

Гагал нажал Эште на плечо ногтями - чтоб выбирал слова. Илан качнул головой: не нужно, пусть говорит, что хочет.

- В то утро я отказался от пациента, - сказал вдруг Эшта. - Спешил к другому, в посольство. Тут был хронический кашель, там - смертельное, если б не в моих руках, ранение. Дело не в том даже, что в посольстве платили бы больше, и эти за свой кашель предлагали достаточно денег. Но кашель мне неинтересен, я хотел побыть один на один со смертью... Расставил приоритеты и предпочел то, что важнее для меня, для опыта, для работы, для будущего. Случай меня захватил, у меня все отлично получалось... Ты бы выбрал по-другому? Нет?.. И я такой же. Был. Меня уговаривали. Очень. Хоть на сотую зайти, я сказал - извольте, но приду потом. Им нужно было срочно, вот или сейчас или никогда, хоть умри. Но я уже шел в другую сторону. Они мне не оставили адреса на потом, обиделись. Еще жалоба эта... Захотел стакан вина, остановился возле трактира на спуске в порт, у большой лестницы под аркой, там летом ещё всё в цветах, красиво... Не помню дальше, бестолку меня пытать.

- "Им"? - переспросил Илан. - "Они"? Их было много?

- Ну... Скорее всего. Меня звал не сам пациент, кто-то из его молодых родственников, сын, племянник... Думаю, военный. Прямой и высокий, лица не помню, я не смотрел на него, спешил в посольство, был занят мыслями. Он привык приказывать. А мне приказывать нельзя, я человек свободный, я оскорбил его настойчивость словами и неповиновением... Не мог же это сделать он?.. Других причин не могу подобрать. До этого я был на родах, но... судейские выбирают другие способы для мести, с мертвеца или однорукого денег не получишь...

Илан кивал на рассказ Эшты. Какая-то хофрская прямо история: не сделай и умри. Если Илан понял ее правильно.

Потом случилась неприятная вещь. При полном безветрии снаружи и без сквозняков внутри вдруг открылось окно. Одной створкой, но на всю ширину. И совершенно беззвучно. Ну, все, жди покойника. Суеверие, или нет, но случай такой не обманул Илана еще ни разу. Впервые, когда по молодости он посмеялся над серьезностью старших коллег, нерационально верящих в случайности, в большой послеоперационной, где он ночью дежурил, умер больной, который не должен был. Тихо-тихо, незаметно. Гагал подошел и закрыл окно, кулаком вбив на место раму, запер на защелку, оглянулся - он тоже знает. Илану стало холодно, несмотря на теплый пол.

- Разделимся, - предложил Илан, когда они вышли. - Ты в женскую и за папенькой, а я пробегусь по платным. Фельдшера бери с собой, я справлюсь один. Если увидишь недотепу из моей лаборатории, гони его наверх работать, у него там есть дела.

Но папенька уже сам брел с Зареном под руку где-то в начале коридора, Илан услышал его голос:

- Как получается, что люди претворяют в жизнь мои мечты? Своих у них нет, что ли?..

Гагал быстро повернул туда. Илан покачал головой и пошел к Палачу. Там вместо сиделки один из операционных медбратьев, рану Илан смотрел недавно, парез кишечника благополучно разрешился, состояние стабильное. Больной поел и спит. Все хорошо, все спокойно. Обещавшая прийти и навестить дочка не пришла. Или пока не пришла, учитывая, что прошлый ее визит состоялся в начале первой ночной стражи. Подписать обход, проверить назначения. Дальше.

Теперь люди с крыльями.

Девушка их бросила. Рыжий царапает на плече во время обработки и перевязки - отпустил на ночь, вернется утром, так будет лучше для Арирана. Обморок - в состоянии мрачной ожесточенности и глухой тоски, физически плотно ощущаемых над ним в воздухе, лежит на своей кровати, отвернувшись к стене. Накрылся двумя одеялами и не шевелится. Тяжело ему так, что лучше бы закатил истерику, побил кулаками в стену, проорался и перестал, чем переживать в себе. Но он не будет. Положение, воспитание, аристократизм. Избранность, в конце концов. Нельзя же, чтобы кто-то знал, что ты тоже человек, что умеешь сходить с ума, беситься или маяться в бесконечных мыслях. Аристократ всегда лицемерно благопристоен и не показывает другим, что у него на душе.