Небольшая гостиница была похожа на тысячи других, явно третьеразрядная и даже не пытающаяся претендовать на что-либо иное. Неоновая вывеска гласила: «Отель Манчестер. Временно и постоянно». Вестибюль был крошечный, длинный, узкий и довольно темный. Такие гостиницы обычно не замечаешь, если не ищешь их специально. На время в них обычно останавливаются коммивояжеры, не желающие тратить слишком много командировочных, а постоянно проживают холостяки, которые не могут себе позволить чего-нибудь получше. Единственный лифт представляет собой железную решетчатую клетку, кое-как оживленную бронзовой краской. Пол в вестибюле кафельный, плевательницы медные. Помимо стойки портье, в вестибюле помещаются пара чахлых пальм да восемь кожаных кресел. В этих креслах ютятся одинокие старики, у которых, кажется, никогда не было прошлого, они живут в комнатах наверху, и время от времени одного из них находят повесившимся на собственном галстуке, привязанном к люстре.

Хогу пришлось спрятаться в дверях «Манчестера», чтобы не быть сбитым с ног толпой подростков, сломя голову несущихся по тротуару. Очевидно, это была какая-то игра – до его слуха донеслись последние слова песенки: «…дай ему в лоб, загони его в гроб – и прощай, последний япошка!»

– Ищете кого-нибудь, сэр? Или желаете снять номер?

Слегка удивленный, он резко обернулся. Номер? Еще чего, больше всего ему хотелось оказаться в своей уютной квартирке, но сейчас комната, в которой он смог бы побыть один за запертой на замок дверью, отделяющей от остального мира, вдруг показалась ему самой привлекательной идеей на свете.

– Да, желаю снять номер.

– С ванной или без? – спросил портье. – С ванной пять пятьдесят, без – три пятьдесят.

– С ванной.

Портье внимательно наблюдал, как Хог расписывается в журнале постояльцев, но ключ дал, только получив пять долларов и пятьдесят центов.

– Рад приветствовать вас в нашем отеле, мистер Хог. Билл Шоу, к вашим услугам. Проводи мистера Хога в 412-й.

Одинокий коридорный проводил его в клетку лифта и окинул с головы до ног одним глазом, про себя отметив дорогое модное пальто и отсутствие багажа. Когда они вошли в 412-й номер, коридорный чуть приподнял окно, зажег свет в ванной и замер у двери.

– Должно быть, ищете кого-нибудь, – предположил он. – Может, помощь какая требуется?

Хог дал ему чаевые.

– Оставьте меня, – хрипло произнес он.

Ухмылка мгновенно исчезла с лица коридорного, и он пожал плечами.

– Ну, как будет угодно.

В номере помещались двуспальная кровать, платяной шкаф с зеркалом, стул и кресло. Над кроватью висела репродукция в раме, с подписью «Колизей при лунном свете». Но дверь запиралась на замок и даже была оборудована задвижкой, а окно выходило не на улицу, а на небольшую боковую аллейку. Хог уселся в кресло, одна из пружин которого была сломана, но ему было все равно.

Хог стянул перчатки и уставился на свои ногти. Они оказались довольно чистыми. Может, все это была просто галлюцинация? Может, он вовсе и не посещал никакого доктора Потбери? У человека, страдающего амнезией, всегда может случиться очередной приступ, подумал он, не говоря уже о галлюцинациях.

Впрочем, нет, все это не могло быть галлюцинацией; слишком уж отчетливо он помнил случившееся. Или могло? Он принялся вспоминать, как все в точности было.

Сегодня была среда, его обычный выходной. Вчера он, как обычно, вернулся домой после работы. Он уже готов был начать переодеваться к обеду – немного рассеянно, как ему помнилось, поскольку мысли его были заняты тем, куда бы сходить пообедать: то ли наведаться в новый итальянский ресторан, который порекомендовали ему друзья, к Робертсонам, или самым приятным будет снова отправиться и отведать превосходного гуляша, которым славился шеф-повар ресторана «Будапешт».

Он уже почти решил избрать самый надежный путь, когда зазвонил телефон. Он едва не пропустил звонок, поскольку в ванной шумела вода. Ему показалось, что из комнаты донесся какой-то звук, и он выключил воду. Само собой, телефон зазвонил снова.

Оказалось, звонит миссис Помрой Джеймсон, одна из самых симпатичных его знакомых. Причем она была не только очаровательной женщиной, но еще и обладательница повара, который, пожалуй, был единственным, кто умел готовить прозрачные супы, не напоминающие воду из-под грязной посуды. И соусы. Она предложила решение его проблемы.

– Меня тут в последний момент подвел один человек, а мне просто необходим мужчина к обеду. Вы свободны? Не могли бы вы выручить меня, дорогой мистер Хог?

Перспектива была самая приятная, и он ни в коем случае не собирался отказываться от приглашения. Кроме того, получить приглашение на подобный небольшой обед случалось нечасто. За обедом к рыбе Помрой обычно подавала не слишком изысканное, но вполне приличное белое вино, и уж, разумеется, она не допускала такой вульгарности, как подать к столу шампанское. Замечательная хозяйка, и он был рад, что она попросила его об услуге. То, что она решила пригласить его, означало, что она считает его достойным кандидатом.

Как ему помнилось, одеваясь, он думал именно об этом. Возможно, телефонный звонок отвлек его от дела, и он забыл почистить ногти.

Должно быть, так оно и было. Уж разумеется, грязь под ногтями никак не могла появиться по дороге к Помроям. Кроме того, он был в перчатках.

Внимание на его ногти обратила невестка миссис Помрой – дама, которую он предпочитал избегать. С так называемой «современной» навязчивостью она утверждала, что профессию любого мужчины можно определить по его внешности.

– Взгляните хотя бы на моего супруга – кем он еще может быть, как не адвокатом? Взгляните, взгляните! А вы, доктор Фиттс… вы всегда как будто у постели больного.

– Надеюсь, только не за обеденным столом.

– Вы уже не в состоянии от этого избавиться.

– Но вы так ничего и не доказали. Вы ведь знаете, кто мы такие.

Тем временем эта невыносимая женщина окинула взглядом стол, и ее глаза остановились на нем.

– Что ж, меня может проверить мистер Хог. Я ведь не знаю, чем он занимается. И никто из присутствующих тоже не знает.

– Ну право же, Джулия, – беспомощно попыталась вмешаться миссис Помрой, затем с улыбкой повернулась к сидящему слева от нее мужчине:

– В этом году Джулия увлеклась психологией.

Ее сосед слева… Сакинс… или Снагинс… Стаббинс – ах да, точно, его фамилия была Стаббинс, – этот Стаббинс вдруг спросил:

– А чем занимается мистер Хог?

– Это его тайна. Он никогда не говорит о делах.

– Дело вовсе не в этом, – поспешно заметил Хог. – Просто я не считаю…

– Только не говорите, – вмешалась эта ужасная женщина. – Я запросто выясню это буквально за секунду. Неплохая профессия. Вы мне видитесь с портфелем.

Он не собирался говорить ей, кто он. О некоторых вещах за обедом говорить принято, о некоторых – нет. Но она не унималась.

– Возможно, вы – финансист. Или торговец произведениями искусства или редкими книгами. А может, писатель. Дайте-ка мне взглянуть на ваши руки.

Эта просьба не слишком пришлась ему по душе, но он без возражений положил ладони на стол. Женщина тут же ткнула в его ладони пальцем и торжествующе воскликнула:

– А вот и попались! Вы – химик.

Все присутствующие взглянули туда, куда она указывала. И все тут же увидели траурные каемки у него под ногтями. Недолгое молчание было нарушено ее мужем, который произнес:

– Чепуха, Джулия. На свете существуют дюжины подобных занятий. Хог с таким же успехом может заниматься фотографией или гравировкой. В суде твое утверждение бы точно не прошло.

– Юрист несчастный! Я-то знаю, что я права. Верно ведь, мистер Хог?

А он и сам не мог оторвать взгляда от своих ногтей. Быть застигнутым в гостях с невычищенными ногтями само по себе было более чем неприятно, даже если бы он понимал, как такое могло случиться.