«Для деревенской глуши, конечно, супершик, – с грустью подумал я, рассматривая себя, – но для встречи с королем придется прибарахлиться, в таком виде меня даже на порог дворца не пустят».

Когда мы с гномом прибыли в деревню, при виде нас настала практически гробовая тишина – никто не знал, что стоит за моими словами о празднике. Ко мне сразу же подбежал староста, одетый в новые штаны и рубаху.

– Все готово, господин, бочки доставлены и ждут, когда в них забьют кран.

– Отлично, – похвалил его я и обратился к собравшимся крестьянам: – Сегодня и на все будущие годы этот день я объявляю праздничным и называю его День сбора урожая. Каждый год вино будет за мой счет, все, что требуется от вас, – это веселиться и праздновать.

Староста вручил мне киянку и кран. Подойдя к первой бочке, я под радостные крики крестьян забил в нее кран и, налив в кружку немного вина, сделал вид, что пью, а затем вылил его на землю со словами:

– Первая – для урожая!

Крестьяне радостно загудели, поэтому я отошел от бочки и оставил старосту на разливе. Очень скоро первая бочка была оприходована, а когда староста открыл вторую, началось нормальное веселье, с музыкой и танцами.

Неизвестно откуда появились флейты, лиры и лютни, и даже певцы. На площадку вышли первые танцующие пары, и к тому времени, когда вбили кран в третью бочку, веселье шло полным ходом.

Оказалось, что в деревне очень много хорошеньких девушек, многие из которых, осмелев, даже начали строить мне глазки. Видеть их внимание мне было очень приятно, и в голову закралась мысль: «Ведь я теперь их господин и если прикажу, то любая согласится заняться со мной любовью. А еще ведь тут право первой ночи есть!»

Мои мысли потекли в этом направлении, тем более при виде того, как ко мне все ближе и ближе подходят самые смелые из девушек, а может, из тех, кто больше выпил.

– Господин, не желаете потанцевать? – раздался рядом дрожащий голос.

Я удивленно посмотрел на девушку справа: та стояла и сама не верила, что осмелилась пригласить на танец господина, про которого в деревне ходят странные слухи.

Многие из деревенских испуганно замерли, услышав ее слова, ведь заговорить первым простому с дворянином было чревато плачевными последствиями, причем не только для самой девушки, но и для всей ее семьи.

Лицо девушки было мне смутно знакомо, и я пригляделся повнимательней. «Точно, это та самая, которую я спас в первый раз от насильников», – вспомнил я.

– Желаю, – улыбнулся я, протягивая ей руку.

Девушка покраснела до кончиков ушей и несмело дотронулась до меня. От ее прикосновения словно током меня ударило – это была первая девушка в этом мире, к которой я прикоснулся. Хоть мне раньше и доводилось танцевать, но вот такой ситуации, когда я являлся хозяином положения, у меня никогда не было.

Танец был простой, поэтому я довольно быстро к нему приноровился и теперь уже сам стал вести ее.

– Как тебя зовут? – с внезапно пересохшим горлом спросил я ее.

– Сатти, господин, – улыбнулась мне девушка и внезапно прижалась ко мне горячим бедром.

Через тонкое платье я почувствовал, как напряглись ее мышцы. Ее прикосновение заставило меня вздрогнуть, и я постарался от нее отодвинуться, ведь теперь она не могла не почувствовать, что я возбужден.

– А меня можешь называть Максимильян, – едва прохрипел я.

Девушка засмеялась и как бы случайно задела грудью мою руку. Я снова вздрогнул, в мозгу началась тихая паника. Может, если бы мы были вдвоем, я бы смог спокойней реагировать на откровенные заигрывания девушки, а вот так, на виду у всех, с осознанием того, что мои штаны начинают оттопыриваться и это всем заметно, я чувствовал себя неловко. Да и то, что не я проявляю активность по отношению к девушке, а наоборот, было для меня совсем необычно.

Девушка, смеясь, все сильнее ко мне прижималась и в следующем танце уже откровенно терлась бедром по моему возбужденному хозяйству. Я понял: еще секунда – и все, опозорюсь, испачкав штаны на виду у всех.

Вырвавшись из рук девушки, я, улыбаясь и скрывая обуревающие меня чувства, сказал ей:

– Сатти, мне нужно отойти, никуда не уходи.

Девушка улыбнулась и провела язычком по губам.

– Может, вам помочь, господин?

Я быстро ответил, стараясь не смотреть ей в глаза:

– Нет, с этим я справлюсь сам.

Оставив девушку, я бросился из освещенного факелами круга дальше, туда, где уже было темно.

«Сегодня с ней пересплю, – решил я, возвращаясь через несколько минут, – она сама хочет этого, и все, что нужно сделать, – это просто сказать «да».

Едва я появился на свету, как сразу же поймал взгляд гнома. Тот кивнул, подзывая меня к себе.

– Мне нужно сказать вам важное, господин, – вежливо, но во всеуслышание произнес гном.

Я, сделав гордый вид, ответил:

– Хорошо, сделаю для тебя исключение.

Произведя нужное впечатление на крестьян, мы отошли в сторонку. Гном сначала молчал, но потом странным голосом сказал мне:

– Гм… Макс… трудно мне говорить тебе такое, но просто выслушай старого гнома.

Я удивленно на него посмотрел и открыл рот, чтобы ответить.

– Погоди, Макс, – не дал он мне сказать, – мне и так трудно, так что давай я сначала выскажусь.

Я закрыл рот и приготовился внимательно слушать.

– Гм… никогда не думал, что придется, но, Макс, я… ты знаешь… я не хочу тебе плохого, – гном замолчал.

Я тоже молчал, удивляясь его странному тону: похоже было, что гном смущен.

– Я понимаю, ты так молод, а тут еще такой соблазн… – Гном опять замолчал.

Я не выдержал.

– Дарин, ты к чему клонишь?

Гном озадаченно хмыкнул и выпалил:

– Макс, ты принял много правильных решений, сделав себя в глазах остальных жестким и рассудительным хозяином. В глазах многих теперь ты настоящий дворянин.

Гном замялся.

– И? – подтолкнул я его.

– Тебе нельзя на виду у всех крестьян флиртовать с девушкой, даже такой молодой и красивой, – закончил гном свою мысль. – Как господин ты не должен оказывать такие знаки внимания простой крестьянке. Если ты хочешь ее, то пригласи работать служанкой в замок. Там мало свидетелей, так что все приличия будут соблюдены. Ты господин, она служанка, а то, что болтают крестьяне, никого не волнует.

Я задумался. А ведь гном был абсолютно прав: я общался с Сатти, как со своей девушкой, а это было неправильно. Если в начале разговора я хотел сказать гному, чтобы не лез не в свое дело, то теперь я понял его обеспокоенность и был благодарен за так тяжело давшиеся ему слова.

Взяв его правый протез в руку, я сказал:

– Мастер Дарин, я клянусь, что когда-нибудь смогу отблагодарить вас и за вашу науку, и за вашу доброту.

Гном закашлялся и, отвернувшись, ворчливо сказал:

– Какие нежности.

Я улыбнулся этому внешне суровому гному с добрым сердцем.

– Пошли, мастер, настало время нашего сюрприза.

Вернувшись, я улыбнулся Сатти, которая призывно махнула мне рукой, но, показав, что не могу, я отвернулся. Как ни быстро я это сделал, но успел заметить, что девушка очень обиделась на мое поведение.

Я подошел к старосте. По его знаку замолчала музыка, все пары замерли, а крестьяне удивленно на меня посмотрели.

– Хотел бы объявить о введении еще одной новой традиции, – сказал я, когда все взгляды были устремлены на меня. – Каждый следующий праздник будет начинаться с соревнований лучников и арбалетчиков.

Крестьяне недоуменно молчали. Я предвидел подобную реакцию и спросил:

– Лучники есть в деревне?

Никто не откликнулся. Это было понятно, по местным порядкам, если у крестьянина имелся лук, он автоматически подпадал под обвинение в браконьерстве. Ведь крестьянину, идущему за сохой, не полагалось оружие для охоты, такую привилегию мог получить только егерь.

– Хорошо, – видя отсутствие желающих сознаться в хранении лука, продолжил я. – Сделаем по-другому. Соревнования будут проводиться между лучниками и арбалетчиками, тот, кто с пятидесяти шагов пять раз попадет в середину мишени, получит приз – десять кесариев.