Меня все никак не оставляла мысль: где барон брал такие деньги, ведь были же расписки королевского казначея о получении денег каждый год на протяжении двадцати лет? К сожалению, этот секрет барон унес с собой в могилу.

– Завтра посещу ярмарку и в зависимости от цен пойму, сколько можно будет выручить за всю пшеницу, – определился я с завтрашним днем и уснул.

На ярмарку я пошел вместе с Дарином: переодевшись в простую одежду и испачкав руки и лицо, я выглядел обычным подростком. Рона, к сожалению, пришлось оставить в замке, так как, со слов Дарина, закутанный в плащ человек вызовет ненужные вопросы. Сам же гном сначала ехать не собирался, но почему-то согласился, как только я его об этом попросил. Я удивился и даже спросил его о причине, но гном лишь хитро улыбнулся в бороду.

Так что на ярмарку мы с ним отправились только вдвоем: до села, где она проходила, было полдня пути, и с каждым пройденным километром меня все настойчивей посещала мысль о покупке лошадей и коляски. По счастью, вскоре нас подсадил к себе в телегу крестьянин, узнавший гнома, у которого частенько чинил инвентарь.

Устроившись сзади и оперевшись на мешки с зерном (которые крестьянин вез на продажу), я стал обсуждать с гномом хозяйственные дела по замку.

– Мельницу бы нам поставить недалеко от замка, – высказал гном идею, – ваши земли находятся как бы в полукольце, окруженные горами, поэтому у нас и ветров сильных нет, и зимы помягче, чем, например, чуть южнее или севернее. Я был в тех горах, искал руду, но ничего существенного не нашел и больше туда не ходил – как кузнецу мне там делать нечего. Зато приметил я тогда место одно хорошее для мельницы: с гор бежит ручей, который впадает в реку, текущую по вашим землям, а одна узкая расщелина в горах пропускает сильный ветер, дующий с другой стороны. Можно поставить две мельницы: одну на водяной, а другую на воздушной тяге. Если даже зимой ручей замерзнет, то ветер там всегда есть.

– А зачем вообще с мельницами возиться? – спросил я.

Гном удивленно посмотрел на меня:

– А зерно ты где собираешься молоть? Или ты не знаешь, что ближайшая мельница находится на земле графа Шарона, который является вассалом герцога Нарига? Если твои крестьяне еще могут возить молоть свою пшеницу, так как на эту мельницу возят зерно многие, то тебе точно дадут от ворот поворот.

– А если отдам зерно крестьянам, чтобы смололи его, а потом муку заберу? – поинтересовался я.

– А ты уверен, что они отдадут тебе всю муку со смолотых зерен? – снисходительно посмотрел на меня гном. – Или ты будешь с каждой телегой ездить и смотреть?

– Дарин, ну что ты так смотришь на меня? – возмутился я. – Я же не помню многого, потому и спрашиваю.

– Тогда и не задавай глупых вопросов, – отрезал гном. – Если говорю тебе, что мельница нужна, значит, нужна.

– А кто их умеет строить-то? – спросил я. – С чего начинать нужно?

– Через месяц пойдем с тобой на то место, посмотрим, что там за эти годы поменялось, и определимся, что дальше делать будем.

– Слушай, Дарин, скажи честно, – спросил я, недоумевая, чего вдруг гном решил мне помогать. – Зачем тебе это все? Тебе ведь раньше побоку все было.

Гном помолчал сначала, но потом, дав мне несильного подзатыльника, сказал:

– Не хочу я у герцога работать и переезжать подальше от него не хочу, мне нравится это место, и я приложу все силы, чтобы тут остаться.

– Ясно, – удивился я такому откровению обычно скрытного гнома.

– Так что не разочаруй меня, новый хозяин, – рассмеялся гном, снова удостоив меня подзатыльником.

– Ты когда думаешь арбалеты мне закончить? – задал я ему еще один волнующий меня вопрос, потирая загудевшую голову.

– Они уже почти все готовы, ты ведь просил за пару недель управиться. Но если хочешь еще ускорить, то сам помоги мне, – улыбнулся в бороду гном.

– Помогу, конечно, ведь арбалеты мне очень нужны.

– Смотри, не пожалей потом, раздав людям оружие, – усмехнулся Дарин.

– Не бойся, против меня не направят, – успокоил я его, хотя сам до сих пор не был уверен в том, что поступаю правильно. – Сделаю так, что не посмеют.

– Ну-ну, – засмеялся гном. – В деревне и так слухи ходят, что хозяин умом тронулся: то в кузне работает, то земли раздает.

– А чего же они тогда не жалуются на меня? – удивленно поинтересовался я.

– Во-первых, кому жаловаться? – улыбнулся мастер. – А во-вторых, они надеются, что твое помешательство не скоро закончится и они смогут еще не один год пользоваться арендованной землей.

– Все наживаются на мне, любимом, – вздохнул я печально.

Гном засмеялся и пихнул меня на мешки с зерном. Пришлось от него отбиваться.

Ярмарка раскинулась перед селом, прямо на большой поляне рядом с рекой. Вся поляна была забита телегами и повозками, стоявшими неправильным овалом. Подъехав чуть ближе, мы услышали шум людских голосов, и я сразу вспомнил рынок у себя дома. Такая же большая масса людей, снующая между расставленными телегами с различной продукцией домашнего хозяйства: овощами, фруктами, зерном различных видов. В многоголосый гам людской толпы вмешивались мычание коров, блеяние овец и хрюканье свиней, а также шум небольшой труппы комедиантов, которые посередине овала давали свое представление.

Поблагодарив подвозившего нас крестьянина, мы с Дарином направились к рядам повозок: прежде чем начать развлекаться, я собирался заняться делом.

Скупщиков зерна я заметил сразу: холеные, высокомерные люди в богатой одежде выделялись среди толпы крестьян, как гуси среди воробьев. Они ходили между рядов повозок, полных зерна, и переговаривались с хозяевами. Прежде чем заводить разговор с ними, я подошел к крестьянину, с которым последним разговаривал долговязый скупщик.

– День добрый, дяденька, – пропищал я, весело улыбаясь крестьянину.

– И тебе, племяш, – улыбнулся мужик.

– Отец спрашивает, почем нынче скупают пшеницу? – спросил я.

Крестьянин улыбнулся и ответил:

– Так каждый по-разному, все дешево хотят купить. Вон тот долговязый предлагал три сестерция за мешок, а вон тот толстяк – два.

Я понятливо улыбнулся и спросил:

– Дяденька, а не знаете, сколько будет перекупщиков в этот раз?

Мужик покровительственным тоном сообщил:

– Басон говорил, не меньше десяти должно быть, ему брат сказал. А брат его в городской страже Шибота служит, уважаемый человек! – Лицо крестьянина приняло льстивое выражение. – Так что стоим и ждем, когда они появятся и настоящую цену дадут.

Я сделал удивленное лицо и пропищал:

– Ой, какой вы знающий, дяденька, просто жуть.

Крестьянин от похвалы раздулся:

– Давай беги и передай отцу, чтобы не вздумал меньше четырех сестерциев за мешок отдавать, мы уже обговорили с остальными, чтобы внакладе не остаться.

Поблагодарив его еще раз, я отошел и, скрывшись в толпе, стал подходить к другим подводам. Все ждали перекупщиков и зерно не отдавали. Я задумчиво почесал затылок: время уже за полдень, а перекупщиков всего два. Поинтересовавшись у людей о сроках проведения ярмарки, я узнал, что она продолжится три дня, чтобы со всех ближайших деревень успели приехать.

Осматриваясь и узнавая цены на все, что было тут представлено, я пожалел, что у меня было недостаточно денег, можно было устроить небольшой шок столичным перекупщикам, появившись на их рынке в столице.

«На следующий год я подкоплю деньжат и воплощу свои капиталистические мысли в жизнь», – злорадно улыбнувшись, решил я.

В первый день ярмарки были проданы все животные, овощи, инструменты и другие представленные товары, теперь их бывшие хозяева громко праздновали свои успехи, сидя тут же, за грубо сколоченными столами, и распивая пиво.

А вот из тех, кто торговал зерном, продали единицы, так как все ждали других скупщиков, которых до сих пор не было. У расторговавшихся зерно ушло по три сестерция за мешок.

На второй день ярмарки продавцы зерна были в недоумении: других скупщиков не было, а цены на скупку упали до двух сестерциев. К вечеру самые нервные стали продавать свое зерно по этой цене. Те, кто надеялся на последний день ярмарки, взволнованно переговаривались друг с другом, обсуждая случившееся и надеясь на то, что завтра перекупщики все-таки появятся.