— Получается. Используем страсть шизиков и вселяемся в пустующую половину черепных коробок на основании закона «Природа не терпит пустоты».

— Заявление следует понимать так, будто до твоего вторжения мой череп наполовину пустовал? Обрадовал, но непонятно, чего лез в пустую голову, чего искал?

Ошибка жены с диагнозом входила в разряд «приятных». Знакомый хирург, уролог, как сами о себе говорит «херовый доктор», не психиатр, утешил и обнадёжил:

— Если происходящие явления, пусть и субъективно, оцениваешь и объясняешь остатками логики — твоя шиза не совеем таковая, настоящий шизик осмыслить собственное положение не может. Считай, повезло: шиза не худшее заболевание, чем маниакально-депрессивный психоз на почве бесконечной погони за удовольствиями, весьма приличный диагноз наших дней.

Почему жена не поверила, что супруг заполучил редкого квартиранта — не могу объяснить, но с самого начала понял: «квартирант не опасен, чего-то нового и плохого к тому, что уже есть — не добавит. Короче: если муженёк и схлопотал шизу — она тихая и трудно диагностируемая».

Жену понять следовало: никак не могла допустить и поверить в такое явление, как вселение беса в мужа:

— Без помощников обходился неплохо — медицина, в кою жена верила крепче, чем в «божью милость», и коя давала гроши за адский труд, долго не признавала вселение бесов в людей:

— Такого быть не может! — что-то иное и на уровне тела может произойти с живым человеком, но не та чепуха, кою с серьёзным видом поведал супруг. Впрочем, как быть с поговоркой «все под богом ходим»? Если и впрямь супруг приобрёл шизу — почему ты, жена, друг, товарищ и соратник в борьбе с жизненными невзгодами, как бы и рада неприятному событию? Не плачешь, не сострадаешь, не скорбишь и не выражаешь соболезнования, как следует поступать примерным жёнам, но спокойно ожидаешь результатов действия поселенца? Непонятно выглядит ваше поведение!

Точно назвать дату входа в писанину не могу, но, думаю, это и неважно: главным остаётся факт втягивания.

И ещё: начинающему писать (стучать по «клаве) выделяется лимит на знаки, и после расходования писатель («стукач») прекращает занятие, или продолжает упорствовать в грехе. У меня вторая позиция: пишу.

— Не пишу, чем занимаешься грех писанием называть! Это не писание, но бездумные полёты от темы к теме! Пишется медленно, в режиме черновика «в час — по чайной ложке…»

— «… а пред смертью — две…»

— Что пишем сегодня — переделываем на другой день, и занятию не видно конца!

— Нечего кипеть и возмущаться! Говорил, не обладаю даром писателя? Было, предупреждал! Из кого пёрло желание написать книгу? Не из тебя ли, «гениальная» сущность с пятью высшими образованиями!?

— Бросил бы неуча, но далеко зашли, «отступать некуда, позади…» У кого-то было и позади, у нас впереди. И чужое сдерживает: «коней на переправе не меняют» — тяжёлейшая из всех глав совместного сочинения, но что впереди могут быть главы и тяжелее — знать бесу.

Глава 12. «Карточка претендента», («Ожидание праздника лучше праздника»)

Читатель, наш дуэт не безнадёжен, понимаем, обойти многословие предыдущей главы не получилось, можно было изложить короче и без многих ненужностей. Рассказ (правдивый) о вселении беса профессионалы уложили в пару страниц, а дилетантам, вроде нас, и двадцати оказалось мало.

Документы, подтверждающие право получить что-то и с кого-то за прошлое ушли в столицу, а в органах социальной защиты, приученным от молодости не говорить лишнего бывшим работникам на Рейх сказали короткое:

— Ждите!

— О, сколь велико, обширно, несокрушимо, могуче отеческое «ждите»! Родное, неумирающее, вечное, волнительное слово в прошлой и в настоящей жизни, поэма, гимн, что угодно ввысоке и всего из одного слова! Удивительная страна, где малая верхушка предлагает остальному люду волнительное «ждите»!

— И ни слова чем кончится ожидание по прошествии сроков Совсем, как в изобретённой поговорке: «замах рублёвый — удар хуёвый».

— Опять редактор поправку выдал: «туевый», нет в словаре «хуёвых», только хорошие.

«Ждите» приятно волнует, если знать, что в конце ожидания встреча не с пулей в лоб, не с петлёй на шею, не с «узилищем иродовом» отеческой постройки, но с твёрдой иноземной валютой…

— … когда своя превратилась в «деревянную».

Моё положение в сравнении с остальными волнующимися гражданами выглядело на порядок лучше: утешало и радовало персональное справочное бюро в лице беса.

Ждать и не знать размеров богатства — что может быть тяжелее, кому излить волнения, кто утишит? А собственный бес с пятью высшими образованиями и возможностями входить в затей товарищей из Фонда — много одному!

Желание ежеминутно устраивать бесу расспросы о марках лишало сна и аппетита, кончилось «голосом совести»:

«не буду надоедать, пусть будет неожиданность. Назовёт сумму — испортит «ожидание праздника лучше праздника», мечты о богатстве прекраснее богатства».

Так и жил: бес мог вторгаться в моё сознание и сеять вредные мысли в неограниченном числе и когда вздумает, а я вопросить сущность по волнующему вопросу не мог.

— Чего волноваться? Ждал пятьдесят лет — потерпи ещё немного…

— Размер «немного»?

— Максимум месяц.

Наконец из Фонда пришла «Карточка»-сигнал:

— Ваше пребывание за пределами «страны советов» настоящее, подлинное, без обману, засвидетельствовано документом соответствующего органа и не вызывает сомнений. Да, было, заносило за границы страны советов в грозные годы войны, но как остался цел и невредим, как выжил — данные в наших архивах не присутствуют.

Вы внесены в список на выплату компенсации за причинённые неудобства в прошлом».

— Размер компенсации, много, или кое-что? — вежливая справка интереснее и ценнее валюты, на кою ни с того, ни с сего запретендовал через половину века.

Валюта, готовящаяся свалиться, всё же ухитрилась родить мрачную мыслишку: «Alles gemaht, выяснили, претензии мои законные, получу иностранную валюту, так она, сукина дочь, не сохранится, растает и утечёт не бурными потоками удовольствий, а тонюсеньким ручейком по мелким предметам быта. Телевизер будет первым, а что останется от дурацкого ящика — истратим на мечту всех женщин: новую стиральную машину».

— Предчувствия не обманули, так и произошло, компенсация все дыры не закрыла, а «Карточка претендента» жива, здорова и хранится в архиве без грифа «Секретно».

— Печатный памятник прошлого многим гражданам бывшей «страны советов». Вот она, родимая:

«Учётная карточка претендента на компенсацию

«Фонда взаимопонимания и примирения».

Пункты карточки источали сладкий аромат древности, усиливающийся от вопроса к вопросу с арифметической прогрессией:

— Не понимаю, какие запахи в Карточке преобладают? Савецкие, немецкие? Что-нибудь чувствуешь?

— Шутишь? Откуда у бесплотного существа обоняние? Выкладывай первый вопрос — на последнем станет ясно.

— Как считаешь, можно дать «карточку» на обнюхивание широкой общественности? Гражданам, не побывавшим в оккупации и не имевшим удовольствие заработать компенсацию?

— Почему «нет»? Карточка твоя собственность, можешь поступать, как захочешь. Небольшое сомнение остаётся: «карточку» сочинял не ты, «авторских» прав нет, могут трения появиться.

— Вылезет «на люди» с претензиями сочинитель Карточки знать будем «автора».

— Чем судебные издержки платить, если проиграешь тяжбу?

— С пенсии пусть высчитывают.

В карточке, как и в «библии», не заменено ни единого знака: претендующие опасались преследования со стороны авторов Карточки по статье «Кража интеллектуальной собственности».

На время писания ответов на вопросы Карточки, младенец с длинным именем «Закон об охране авторских прав» появился с двумя резцами в верхней челюсти.

Ответы, коими заполнил Карточку и отослал в Фонд, составлены под диктовку беса.