1. Отход на Бессарабию явился вынужденным в силу вещей;
2. Что о возможности такого отхода заблаговременно было сообщено через нашего представителя в Бухарест румынскому правительству и представителям Антанты в Екатеринославе и Одессе и что ответа с отказом не последовало;
3. Что из телеграммы генерала Деникина я усмотрел, что вообще русские могут быть направлены в Бессарабию.
В отношении румын надлежит сохранить полную лояльность и ни при каких обстоятельствах враждебных действий не открывать. Настаивать на пропуске с оружием в руках в Тульчу для посадки на суда и вывозки в Крым или Новороссийск. [К] галичанам, пока они лояльны, относиться также лояльно и всемерно подчеркивать наше к ним — галичанам — благожелательное отношение, как к родным братьям. В случае их перехода на сторону большевиков надлежит быстро разоружить те части, которые расположены на путях отхода наших войск.
Для обеспечения довольствия образовать [в] Тирасполе и Маяках продовольственные магазины. Все не погруженные в повозки боевые припасы и все ценное, что не может быть возимо с собой на походе, грузить на суда по указанию соответствующих начальников отделов штаба. Относительно денежных знаков — мною предпринимаются шаги по снабжению войск, которые отойдут в Бессарабию, валютой, но нет надежды на своевременное благоприятное осуществление этого вопроса, почему о способе дальнейшего довольствия в Бессарабии поручаю Вам сговориться на месте с румынскими властями, указав, что за все взятое будет уплачено. Можно производить товарообмен или частично для получения румынской валюты продать часть вывезенного имущества по Вашему усмотрению, разрешаю деньги обменять в Одессе.
Согласно указаний главкома, лица мужского пола в возрасте от 17 до 43 лет, способные к строевой и тыловой службе, не имеют права на отъезд за границу, почему таковые лица в случае выступления в Бессарабию должны быть присоединены к войскам и с ними из Тульчи отправлены на фронт.
Местоположение своего штаба предоставляю избрать Вам самим. Радиостанцию получите у командира 3-го радиотелеграфного дивизиона. О времени передачи Вам командования сообщу дополнительно»[370].
Таким образом, за два дня до падения Одессы генерал-лейтенант Н. Э. Бредов был предупрежден Н. Н. Шиллингом о том, что вскоре получит все его полномочия — и военные, и гражданские, плюс власть над Украинской Галицкой армией. Причина этому может быть только одна — Шиллинг уже понял, что удержать Одессу не удастся, и в последний момент решил переложить ответственность на другого. Впрочем, в силу «весьма секретный» приказ не вступил, и «время передачи командования» Шиллинг так никогда Бредову и не сообщил. Похоже, что 5 февраля Шиллинг вообще не вполне отдавал себе отчет в том, что делает, так как вскоре после «весьма секретного» письма Бредову он передал всю военную и гражданскую власть в Одессе полковнику А. А. Стесселю[371], а вечером того же дня неожиданно назначил ответственным за оборону города и района генерала Украинской Галицкой армии В. Н. Сокиру-Яхонтова[372].
Эвакуация города действительно проходила безобразно, иного слова не подберешь. Тоннажа хватило лишь на офицерские семьи, гражданских чиновников, раненых и больных, но такой стройный порядок был соблюден лишь на бумаге; по свидетельству Ф. Штейнмана, «в те дни можно было наблюдать, как в Одесском порту преспокойно грузились целые полки и строевые артиллерийские части — счастливцы, которым так или иначе удалось зафрахтовать пароход. Зато не хватало на кораблях места для госпиталей, переполненных больными и ранеными офицерами, которым пришлось остаться в Одессе и стать жертвами большевистской расправы»[373]. Бросали на берегу исправные орудия, бронеавтомобили, бронепоезда, около полумиллиона снарядов и патронов, 300 тысяч пудов зерна, бросали исправные и неисправные корабли в порту, переполненные грузами эшелоны на вокзале. Во всем этом общественное мнение винило исключительно Шиллинга, в мемуаристике он устойчиво входит в тройку антигероев Белого движения наряду с И. П. Романовским и В. З. Май-Маевским. Но следует признать, что задача, поставленная перед генералом, оказалась практически невыполнимой не только из-за его личных качеств, темпа продвижения красных и процветавшего в одесских штабах казнокрадства пополам с расхлябанностью, но и из-за позиции, занятой союзниками белых по Антанте. Так, на неоднократные просьбы Шиллинга отремонтировать Бугазский мост, по которому должны были пройти белые бронепоезда, англичане ответили, что за починку румынского моста отвечают французы, а в ответ на просьбу предоставить суда для эвакуации заявили, что никакой опасности для Одессы не предвидится, а если бы она и была, то судов для вывоза из города тридцати тысяч человек у них нет. Более того, англичане попросту обманули Шиллинга, сообщив ему, что переговоры с румынами о пропуске русских войск на их территорию идут полным ходом и наверняка увенчаются успехом. В итоге отданный Шиллингом строевым частям приказ уходить в Румынию был в сложившейся ситуации единственно возможным, так как позволял сохранить армию от поголовного истребления и спасти жизни беженцев, не попавших на суда в Одесском порту. В сущности, это была вариация на тему годовой давности — ведь в марте 1919 года из Одессы в Бессарабию ушла бригада Н. С. Тимановского, которая затем была судами перевезена из Тульчи в Новороссийск. Нечто подобное, лишь в значительно больших масштабах, предполагалось сделать и теперь.
Как именно происходила постановка боевой задачи, известно из мемуаров Б. А. Штейфона: «По прибытии в Одессу генерал Бредов со своим начальником штаба отправился в штаб генерала Шиллинга.
В штабе генерала Шиллинга работа шла нормально. Не было заметно ни суеты, ни нервности. Только генерал Шиллинг имел сильно озабоченный вид.
Генералу Бредову объяснили обстановку. Она была немногословна: „Транспортных средств вывезти войска нет. Пройти в Крым сухим путем уже невозможно. В ближайшие дни Одесса будет оставлена. Единственная возможность спасти войска — это движение в Румынию. Представитель английских войск ведет переговоры с румынами о принятии ими группы генерала Бредова и гарантирует успех этого плана. У Тирасполя, где намечается переход румынской границы, имеются большие склады продовольствия и иных запасов, вполне достаточные для нужд войск“. <…>
Обстановка для генерала Бредова была ясна. Он заботится только о чести армии и настаивает, чтобы англичане добились почетного для войск перехода румынской границы и скорейшей затем переброски наших войск опять в Россию для продолжения борьбы.
Еще несколько деловых вопросов, недолгие разговоры об общем положении Добровольческой армии, и генерал Бредов покинул штаб генерала Шиллинга»[374].
В обстановке творящегося вокруг хаоса Николай Эмильевич смог осуществить этот самый важный пункт требований Шиллинга — вывести «все, что за отсутствием тоннажа не может быть эвакуировано морем», на Днестр. Все строевые части армии были разделены Н. Э. Бредовым на три группы. В самую крупную, которую возглавил сам Николай Эмильевич, входили войска Киевской группы; в группу генерал-лейтенанта М. Н. Промтова — остатки деморализованного и потрепанного 2-го армейского корпуса; наконец, еще один небольшой отряд возглавил генерал-майор П. Г. Васильев[375]. Группа Бредова должна была следовать на Тирасполь, группа Промтова — на село Маяки, группа Васильева — на Овидиополь, после чего все должны были перейти границу Румынии и собраться в Тулче, откуда войска планировалось морем перевезти в Крым или Новороссийск. Следует учитывать, что к румынской границе в эти дни стремились также множество отрядов помельче (например, кадетский, состоявший из кадет Одесского корпуса) и просто неорганизованных беженцев.
