— Вот так-то лучше будет, — откинулся на спинку кресла командир. — Как-нибудь дотянем на одном.
— Видно, бензопровод где-то пробило, — поглядел на Дмитрия Александр.
— А может, бак?
— Может, и бак, лишь бы не загорелся мотор.
— Позовите штурмана, — сказал командир борттехнику и, когда Ушаков явился, спросил:
— Сколько еще до линии фронта?
— Минут 20, не больше…
— Долго. Вот что — надеть всем парашюты, но без паники…
Парашюты лежали в общей кабине. Это были парашюты летчиков-наблюдателей, с которыми обычно летали экипажи самолетов, где кресла пилотов не имели чаши для размещения парашюта летчика. Висящие на груди, парашюты наблюдателей мешали пилотам управлять самолетом, поэтому пристегивались к подвесной системе перед прыжком…
Штурман, водя лучом фонарика, осветил горку парашютов.
— Держи! Кто там? — протянул парашют в темноту. — Держи следующий!..
Со звоном заклацали карабины подвесных систем.
— Мой парашют никто не одел?! — властно спросил Родионов, появляясь из темноты.
— Можешь не беспокоиться. Держи! — протянул парашют Володя.
Александр одним движением сверху вниз прицепил парашют. Подергал его, крепко ли сидит, ощупал руками.
— Послушай, ты какой парашют мне подсунул?
— Как какой? Обычный…
— А не рваный? — в руках Родионова вспыхнул фонарик. В парашюте виднелись пробоины. Из них белыми макаронинами торчали разрубленные стропы.
— Ты?! Мамин сын! Почему мне свой негодный подсунул? — взорвался Александр. — Вот бирка! «Ушаков» написано!
Он освещал маленькую фанерку, прикрепленную сбоку на чехле парашюта.
— И вправду Ушаков, — удивился Владимир. — Прости, Саня. В темноте спутал нечаянно.
— Я дам нечаянно! Убить меня захотел?
— Что ты?! Что ты?! Опомнись! — отшатнулся Володя.
— И у меня негодный! — послышался от двери возмущенный голос Тулкова.
Включив фонарик, он водил лучом по парашюту. Лямки металлических пряжек, с помощью которых пристегивался парашют к подвесной системе, были надрезаны, словно ножом.
— Видно, осколками задело.
— И у меня негодный! — в полосе света появился Коля Петренко.
Лучи фонариков уперлись в него, забегали по парашюту.
— Тоже иссечен осколками, — вздохнул Володя. — Посмотрим парашют Александра.
Скользнул лучом вниз. Поднял парашют, осветили.
— Целый, Саня! Целый! — обрадовались.
Родионов снял парашют, кинул Ушакову.
— Бери свой, а мне подай мой!
Володя протянул парашют.
— А какой у командира? — придвинулся Коля, освещая фонариком последний парашют.
Володя поднял его.
— И этот цел-целехонек! Повезло командиру!..
— Не то что нам — кунарикам, — хмуро добавил Митя. — Что будем делать? Если придется прыгать?..
Все замолкли. Только сейчас в какой-то мере дошла до сознания каждого опасность положения.
— Может, кинем жребий? — предложил Митя. — Кому повезет, тот и выпрыгнет, спасется…
— А зачем его метать? — возразил Александр. — У меня парашют целый, мне и так повезло! Почему я должен от своего парашюта отказываться и кому-то его отдавать? Ты бы мне отдал, если бы у тебя был целый?..
Митька на секунду смешался, потом с вызовом ответил:
— А может, и отдал!
— Ну уж дудки! Каждый хочет жить и свою шкуру спасти.
— Почему ты так считаешь? — возмутился Володя. — Да, мы тоже жить хотим, но не за счет тебя.
— А за счет кого же? Да будь на моем месте вы — вели бы себя так же, как и я! Пока что своя рубашка ближе к телу, и этого еще никто не опроверг. Вам не повезло, так сразу начали рассуждать о высоких материях. Кстати, на нем все равно втроем не спуститесь. Пока не поздно, лучше связывайте лямки тросами. Подумаешь, в куполе дырок понаделало. Да несколько строп перерезало. Жить захотите, так и на этих прыгнете.
Передние замерзшие окна правого борта зарозовели дрожащим светом. Басовито завыла над головами сирена. Медведев звал к себе. Все бросились в пилотскую кабину…
Володя стоял в проходе за чьей-то спиной, слышал обрывки слов командира:
— Правый… невозможно… к прыжку!
— Есть приготовиться к прыжку!
— Командир! Нельзя прыгать! — закричали одновременно Митя, Коля и Володя.
— Почему нельзя? В чем дело?
— Парашютов нет! Три распороло осколками — два осталось на всех! — перебивая друг друга, торопливо отвечали борттехник и радист.
— Фу, черт! Одно за другим!..
«Гибнем! Гибнем! — стучало в голове Александра. — Спасаться, пока не поздно. Я что, хуже их?.. Внешностью и талантами бог не обидел. Наверняка, всемирно известным поэтом буду. Сколько пользы принесу! Не сравнить же с Митькой-деревенщиной. Весь интеллект в горлышке бутылки!.. Или с Петренко?.. Все равно Королевым не станет. Или с Ушаковым — ребенком! Брат и сестра есть, а у меня никого. Не справедливо же оставлять родителей одинокими?!. Ну нет, все равно выкарабкаюсь. Имею моральное право. Мой же парашют цел, а не их!.. Каждую секунду могут взорваться бензобаки! Скорей!..»
Он двинул к выходу.
— Ты куда? Стой! — выстрелом прозвучала команда.
Кто-то схватил его за руку.
— Не могу стоять, что-то тошнит, — хватаясь за живот, процедил Александр.
— А-а, к ведру захотелось! А там рядом дверь и парашют на тебе! — презрительно кричал Коля. — Нет, стой здесь! Держите его крепче!..
— Всем стоять! — загремел Медведев. — Без команды не прыгать!
«Вот и смерть наша пришла, — подумал Митя. — Вся надежда на командира… Эх, жаль, мало погулял, девок поцеловал, даже не женился. Хотя… сирот не оставлю. И родителей нет — убиваться некому. А Сашка — сволочь, хоть и интеллего. Подумаешь, балбесничал в художественном и музыкальном училищах, так из обоих же вышибли! А строит из себя гения… Ни за что не выпущу. Если что — так вместе».
Облачность внезапно кончилась, словно кто ее обрубил топором. Внизу показалась земля. Темная, пятнистая.
Володя, вглядываясь в нее, отыскивал для посадки площадку. «Жаль маму, Валю, Леню… Да и себя тоже. Да и ничего же не сделал, а так хотелось… И папку не разыскал…»
Желто-синее пламя горящего мотора слепило глаза, мешало наблюдению. Когда Медведев услышал неприятное известие о парашютах — решение принял мгновенно. «Если погибну невелика утрата. Они же мне сыновья. Вдвое моложе. Еще не жили, не любили. А им побеждать, Родину защищать, жизнь строить…»
— Вот что! — сказал Медведев. — Прицепите по карабину к парашютам и прыгайте по двое.
— А вы?..
— Попытаюсь посадить самолет.
— Митя! Скорей! — умоляюще твердил Александр, перецепляя парашют. — Да скорей же! Скорей!..
— Не трясись, стихоплет! Хотел друзей бросить!.. Наверно, линию фронта еще не перелетели…
— Привязывайтесь к нам, Иван Семенович! Выпрыгнем вместе! — предложил Володя.
— Нет! Троих он не выдержит. Да прыгайте скорей! Черт бы вас побрал!
— Отец! Я останусь! Ты прыгай! Я же умею пилотировать!..
— Ты что? Обалдел! Марш из самолета!
— Отец! Прошу! Я не выпрыгну без тебя! Что я скажу матери?!
— Марш из самолета! — с яростью закричал Иван Семенович. — Приказываю — прыгать! Ждете, чтобы я вас выкинул? Прыгайте! Прыгайте! Высота падает!..
— Прощай, отец! — Коля ткнулся лицом в щеку командира.
— Пошел вон! Не хорони раньше времени!
— Прощайте, Иван Семенович! — прошептал Владимир…
Полуобнявшись, грудь в грудь, радист со штурманом шли к двери. Что-то мокрое, теплое почувствовал Владимир на щеке, прижавшись к Коле.
— Не забудьте моих! — долетели слова.
Ухватившись правой рукой за кольцо парашюта, а левой за подвесную систему Петренко, Владимир, как ныряльщик, бросился головой вниз в темноту, холод, увлекая за собой Колю.
Что-то упругое подхватило, закрутило, понесло. Засвистело в ушах.
С силой рванул кольцо Владимир. Вихрь куда-то исчез. Оборвался рокот двигателя… Удар! И сразу тишина, тишина…
Владимир открыл глаза, посмотрел вверх. Там покачивался, закрыв почти все небо, темный купол парашюта.
