2. Лейба Бронштейн — был сыном еврея помещика-землевладельца, единственного во всей Российской империи.

Иосиф Джугашвили — сын ремесленника-сапожника.

3. Поэтому они имели разные жизненные уровни, разные возможности для образования, как и разные умственные способности, и, естественно, разный культурный уровень.

Как свидетельствуют многочисленные биографы, интеллект Лейбы был более изощренным, более богатым. Со свойственной живостью мысли, солидной европейской культурой, неукротимой энергией, широкой эрудицией, блестящей манерой выступать.

Неугасимая вражда, вспыхнувшая между ними еще с первых встреч, подогревалась впоследствии неустанной борьбой за власть. Коба всегда завидовал Лейбе как публицисту, искусному оратору и организатору, как образованнейшему человеку, знавшему иностранные языки. К великому своему сожалению, Коба не знал ни одного, кроме русского. Но и его он знал еле-еле до конца дней своих. Выступая на съездах, говорил всегда с ужасным акцентом, как будто только что сошел с высоких гор из далекого, глухого селения. А ведь прожил в Москве более 30 лет!!! Безвыездно… В этом смысле он проигрывал не только Троцкому, но и Екатерине II, которая за год сама овладела в совершенстве русским — великим языком своей новой великой и единственной Родины.

Завидовал врожденному умению Лейбы подать себя, быть всегда в фокусе внимания людей и печати. А также ненавидел за постоянное преувеличение Троцким своей персоны как гения. За его заносчивость, высокомерие со всеми (кроме Ленина), категоричность, авторитарность, нетерпимость к другим мнениям.

Этими своими чертами Лейба постоянно оскорблял Кобу и, вообще, вплоть до 24 года (смерти Ленина) не считал его крупной политической фигурой, тем более вождем. А когда посчитал — было уже поздно. Вся власть была в руках Кобы, а Лейба оказался «фельдмаршалом» без войск.

Именно переоценка Троцким самого себя как второго гения в партии его и погубила, предопределив заранее его поражение в борьбе с Джугашвили.

4. Всю свою политическую жизнь Троцкий вплоть до июля 1917 года боролся с большевизмом, с Лениным, создавая против него группу за группой или блок за блоком.

«Виляет, жульничает, позирует, как левый, помогает правым…» (В. И. Ленин). Не случайно еще в 1911 году Ленин назвал его «иудушкой»…

Лишь в июле 17 года, нюхом почувствовав перспективность большевиков как будущей правящей партии, примкнул к ним, открестившись от своего прошлого.

Больше того, впоследствии Ленин не раз брал Троцкого под защиту, ценя его организаторский и пропагандистский талант.

Сталин за редким исключением всегда поддерживал Ленина и состоял в его партии как видный, но не выдающийся деятель.

5. Сталина всегда уязвляло, что в годы революции и гражданской войны Троцкий был ближе к Ленину, чем он. 78 раз обращался Ильич к Троцкому с письмами и телеграммами в тот период, а к Сталину 62 раза.

6. Бесило Сталина и то, что Троцкий был необыкновенно писуч. К 1927 году он выпустил 21 том своих произведений, а Сталин — генсек, всего несколько.

7. Всю свою жизнь Лейба не знал (и не признавал такого слова), что такое скромность.

Сосо (Коба) всегда вплоть до 22 года держался в тени.

8. Бесило Сталина и то, что в годы революции и гражданской войны вторым после Ленина по известности и популярности лидером был Троцкий. При перечислении фамилий Троцкий всегда назывался (печатался) сразу после Ленина.

9. Троцкий никогда не заимствовал идеи Сталина и не восхищался ими. Сталин же, наоборот, не признаваясь в этом никому, даже себе, частенько брал на вооружение идеи врага. «Подкрашивал» их и выдавал за свои. Например, Сталину нравилась идея так поставить дело, чтобы люди были готовы добровольно «отдавать свою кровь и нервы». Может быть, поэтому некоторые называли и называют Сталина первым троцкистом?.. Троцкий не раз писал об «эпигонстве» Сталина, подразумевая заимствования генсека в социальных методах.

Отличие Ленина от Сталина и Троцкого в том, что если Ильич иногда думал о народе и его благе, то Лейба и Коба никогда.

Многие говорят, прекрасной заменой Сталину был бы Троцкий. Будь он генсеком, наша Родина избежала бы кровавой бани, которую на протяжении тридцати лет ей устраивал Сталин.

Трудно ответить на такой вопрос. Никто не знает точно, что было бы с Союзом?.. Но, зная черты характера Троцкого, перечисленные выше, его «дела» и теоретические воззрения, нетрудно догадаться, какую не менее, а, может, и более страшную баню устроил бы Лейба, в первую очередь русскому народу как самому многочисленному и самому активному в революционно-экономической жизни.

Вспомним его высказывания:

«Рабочий класс может приблизиться к социализму лишь через великие жертвы, напрягая все свои силы, отдавая свою кровь и нервы…» (1921 г.)

Привыкший к командованию, а точнее, мечтавший всю жизнь командовать миллионами, быть господином, вершителем их судеб, Лейба не уставал тогда повторять, что без «рабочих армий», «милитаризации труда», «полного самоограничения» революция рискует никогда не вырваться из «царства необходимости в царство свободы».

Вся необъятная страна ему виделась, как одна огромная военная казарма, а народы, населяющие ее, как механическая сумма батальонов, дивизий в округах. Почти весь XV том сочинений Троцкого посвящен «милитаризации труда…». Он призывал промышленные районы превращать в миллионные дивизии, военные округа слить с производственными единицами, на особо важные объекты посылать «ударные батальоны, чтобы они повысили производительность личным примером и репрессиями…»

Как видим, Лейба не мыслит свою будущую деятельность без убийств. А бесконечные призывы «к завинчиванию гаек»!.. К перманентной (непрерывной) революции во всем мире!..

По мнению Лейбы, русский народ был прекрасным строительным материалом для осуществления и проверки его авантюрно-эгоцентристских идей, не имеющих ничего общего с интересами страны. А Россия — прекрасным испытательным полигоном.

Будучи «гражданином планеты без паспорта и визы» (так называл он себя), свободным от каких-либо принципов, как «гений» и «пророк», он в любое время мог заключить с мировым сионизмом союз (искавшим в то время территорию для построения своего государства) и построить на просторах России великий Израиль.

Такой прецедент уже имелся в истории народов. В X веке купеческая еврейская община захватила власть в Хазарском каганате. И показывала хазарам-тюркам, темным кочевникам, их кагана, одетого в золотое платье, по праздникам, создавая видимость, будто ими правит он. И лишь походы киевских князей Олега («Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам…») и Святослава, разгромивших Хазарское государство, лишило купцов-узурпаторов власти.

Как пишет бразильский писатель Жоржи Амаду, лауреат международной Ленинской премии мира, с начала революции в Россию на поездах, кораблях, автомобилях, самолетах хлынули потоки молодых евреев из других стран, желавших принять участие в переустройстве государства…

К величайшему несчастью для советского народа, старая ленинская гвардия, оставшись без Ильича, отстранила от руля Лейбу, но оставила Кобу. А нужно было отстранить обоих. Ибо Сталин нанес вреда делу социализма и русскому народу больше, чем любой враг нашего государства, больше даже, чем Гитлер, чем все враги, вместе взятые. Оказался «врагее» всех врагов… Вся его «деятельность» приводит к единственному выводу: он сознательно, используя разные формы, начиная от процессов, кончая организацией голода и войн, выдавая их за благо и необходимость для народа, уничтожал русских людей, преследуя цель — войти, в конечном счете, в историю как самый жесточайший из всех диктаторов, когда-либо живших на свете. Чингисхан, Батый, Тамерлан — добродушно глупые мальчишки по сравнению с ним. Никто и нигде еще не уничтожал поголовно все население такой страны, как Англия, Франция или Италия. Ибо Коба всегда знал — народы помнят навечно только самых жестоких, свирепых царей, а не добрых, мягкотелых, пусть и принесших им счастье. А счастье при всем желании он принести не мог, да и не умел, ибо никто на земле его еще не приносил. И это задача будущих поколений…