Постарев, соглашается в качестве части оплаты и на привезённую проститутку, и те, кто у него побывали, с изумлением рассказывают, что пожилой немолодой седой жердяй в пьяных соплях бормочет про сокровища и милицию, бандитов и оперов, но обязательно последнюю наливает и пьёт, стоя во фрунт, с тостом «За Лабутэна!».

А сам Юрик…..

Тщательно перебрав гору стекла, Юрик обнаружил полсотни алмазиков, вперемешку с осколками бутылок ссыпанных начальником в возвращённое ведро. Их хватило на покупку старой BMW, на которой он позднее и катал своих подручных по делам славного спортивного клуба «Аврора».

За глаза братва звала его Алмазный Юрик.

Характерно, что услышав эту кличку в лицо, Юрик хватался за пистолет и, судя по изменившемуся выражению лица, в секунду приобретающему белый цвет, и становящегося необъяснимо похожим на Бабу Ягу, страстно желающую добраться до Терёшечки, впадал в неконтролируемое, а возможно, и в предынфарктное состояние.

Нельзя было поручиться, что он в этот момент не выстрелит, и желающих проверить не находилось.

А из последнего алмазика, не до конца утративший романтику Юрик сделал жене кольцо.

Ничего не упустили ?

А-а-а! Лабутэн !

Так это совсем другая история ! Спросите вот хоть у Шнурова – он вам расскажет…

КАЗАК.

Слава был казак по рождению, с самой Кубань-реки, коренной станичник в ..дцатом поколении.

Он был статен, был силён и языкаст. Главный задирщик на станице, но и в драке всегда первый.

После службы в Советской Армии, вернувшись в родную станицу, покружил там, отгулеванил положенное, и решил поехать на заработки, да и душа неуёмная рвалася в бой. Что зимой-то в станицах делать ?

Станичный быт наложил на него свой отпечаток. Длинные волосы, подстриженные «под горшок», мясистые губы, и нос картошкой.

Деревенский дурачок.

Таким его первый раз увидал Юрик, задорного, лихого, не лезущего за словом в карман.

Попал он на Юрика в баре, сидели рядом, выпивали, трепались за жизнь.

– Как ты, казак, тут оказался ?

– Тоска, милчел, – ответил Слава, – Как бы со скуки не сдохнуть, да не спиться, горилки хапнешь – вот и всех радостей-то. Рази эт жизь ?

– А ты почему без шашки и папахи, – ехидничал Юрик, – или уже в карты их проиграл ?

– Ёмаё, да я сам ряженых не люблю, – говорил Слава, – Им хотса в бирюльки играть, а я хочу делом заняться. Если кого над зарезать – обращайтесь. А рядиться под казака… Зачем эт ? Малахольность спрятать? Перед девками порисоваться ? Глупо… А шашку свою я привёз… Дома. На стене висит. Всегда пригодится.

– Подожди, – пытался уточнить Юрик, – Ну ведь ваши-то все – бородатые, да в каких-то бурках, на груди иконостас целый, то есть ты – ненастоящий ?

– На хрена мне борода и нагайка? эполеты золотые? да медалек ихних полон бидон ? Если тебя покрасить в чёрный цвет – ты ж не станешь от энтого негром ? Казаком родиться надо ! И доказывать потом всем, что ты достоин ! А у них щас мода – рядиться в черкески кому как вздумается… называется "вступить в казачество". Ты проверь мя в деле, потом судить будешь.

– Почему нет ? Приходи завтра. Вот на Воропаеве тебя и проверим, – Юрик мигнул Ленке, и заказал ещё по одной. Чтоб не сглазить.

Вася Воропаев был бельмом в глазу города. Небольшой, худой и абсолютно лысый, он пользовался необъяснимым влиянием на слабый пол, в независимости от их возраста.

Суть его деловой деятельности сводилась к займам у одних для расчёта с предыдущими.

Его привозили в банк, он выходил оттуда через пару часов с кредитным договором и проштампованной этим же, текущим днём, платёжкой, на всю сумму долга. Васю, похлопав по плечу, отпускали. Деньги в те годы шли по городу дня три. Осчастливленный кредитор, не дождавшись денег ни через три дня, ни через пять, ни через десять, скакал и базлал. Он бегал с криками между двумя банками, покуда не выяснял, что штамп на кредитный договор и платёжку Васе поставила расчувствовавшаяся мамзель. Что ей при этом пел сладкоречивый соловушка, оставалось неизвестным, да, впрочем, никто и не задавался ненужными вопросами.

Васю отлавливали снова, набивали шишки на его лысой голове, потом выравнивали и лечили, и везли в другой банк. Через два-три часа Вася выходил, победно размахивая договором. Вес взят ! Кредит получен! Платёжка будет завтра. И на завтра, без обмана, доставленный в банк, он опять выходил из банка уже с платёжным поручением. Клялся, что на этот раз, всё пучком !

Васю отпускали.

Денег не приходило. Васю снова ловили, он скрывался, недели шли.

Вася, видимо начитавшись полезной литературы, освоил курс маскировки, грима и визажа, перевоплощения и диффузионного перемещения в пространстве. Бесплотной тенью ему удавалось проскальзывать между машинами и деревьями незаметно для уставшего караула. Ниндзя.

Надо было обладать завидным упорством, чтобы, забросив все прочие, важные и не очень дела, пастись у его дома день за днём, внимательно всматриваясь в проходящих мимо бомжей, старушек и собак.

Попавшийся в очередной раз, он был бит, пуган и пленён. Его, привычной дорогой, везли в следующий по очереди банк. История повторялась с удручающей регулярностью. Дамы млели от Васиных речей, таяли, проникались и велись. Зачем они при этом штамповали ему документы, рискуя вылететь с приличной работы с волчьим билетом, – сие есть великая загадка непознанной загадочной женской души.

Васю уже знало полгорода.

Он попал в лапы Юрику случайно. По длинной цепочке, этот, передаваемый из рук в руки талисман удачи, перешёл эстафетной палочкой в одну из крышуемых Юриком фирм. Повезло так повезло. Сорвал куш по лотерейному билету.

Свозив его пару раз по банкам, и получив стандартный набор облапошенной жертвы, Юрик повесил договоры и платёжки себе на стену, рядом с медалями и грамотами. Ситуация была, мягко говоря, неприятной. Урон репутации был нанесён существенный. Получить с Васи деньги не удавалось пока никому. Можно, конечно, продать афериста на органы, но Юрик не имел связей в среде албанцев и косоваров, а давать объявление в газету счёл не благоразумным.

Тут, пока он, чеша репу и выравнивая прыгающее давление коньяком, сидел в баре, подвернулся лихой казак.

                        *****

Утром Слава пристально вгляделся в ясные Васины очи. Посчитав утонувших в тех бездонных озёрах невинных девиц, Слава скрестил на груди руки и сплюнул на пол.

– Надо ему яблоко на темечко, – предложил Слава, – и шашкой на срез встояка. Он мигом вспомнит, где сундук с деньгами зарыл.

Юрик пожал плечами : «Делай!».

Слава сгонял до дому, вернулся с шашкой.

Васю поставили в центр комнаты с яблоком на голове.

– Жить иль не жить ! Вот в чём вопрос ! – декламировал Слава, обходя по кругу Васю, присматривая себе место поудобнее, – Ты чё, деревня, Гамлета не читал ?

Вася мелко дрожал, будто подключенный к электросети.

– Я, милчел, – флегматично говорил Слава, вытаскивая из ножен и тщательно осматривая шашку – рублю с двух рук и в хвост и в свист, и мельницу могу. Я на скаку шашкой серебряный рубль разрубал. Ты ток не боись. Не промажу. Ты смирно стой !

– Слышь, казак, так у него хвоста-то нет ! – сказал Юрик.

– Ёмаё, ну чё ты пристал, как банный лист, а? В хвост – эт отрубить голову, и влёт ее ж родимую и поймать!

Вася, застывшей статуей, судорожно икая, слушал эти беспечные разговоры, которые будто велись не про него и его не касались. Увидев, как внезапно затвердел взглядом Слава, он понял – сейчас рубанёт.

Он вскинул руки вверх. Яблоко свалившись, покатилось под стол. Отрадно, что не голова !

Слава недовольно сморщился:

– Фу ты, ну ты…Чегож ты, обнеси-голова, деешь-то ? Ток я настроился…

Вася сел прямо на пол и заплакал.

– Я верну, всё верну ! Не надо…

– Ото оно как, – сказал Слава, – вернёшь, значит? Тоись ты нас надурил, ёмаё ?