Вместе с младшими авиаспециалистами в бою участвовал и заместитель командира 140-го гвардейского авиаполка по политчасти полковник Е. И. Лапин.
- Хотя я находился в обороне, - рассказывал Ефим Иванович, - но все же захватил в плен двух гитлеровцев. Странный был у них вид: головы и физиономии измазаны кашей. Оказалось, растеряв на бегу свои котелки, они приспособили вместо них для варки пищи каски. Один из пленных, мальчишка лет семнадцати, все бормотал "мутти", "швестер", другой - здоровенный, обросший щетиной, всю дорогу, пока его конвоировали, орал: "Гитлер капут!" Вот какие вояки!..
Но не обошлось без потерь и с нашей стороны: в братской могиле невдалеке от аэродрома однополчане похоронили старшин Семко, Дергачева, старшего сержанта Сосновского, сержанта Жукова...
Постоянно поддерживая связь с командиром корпуса генералом Рязановым, командующий фронтом напоминал: "По железнодорожным станциям надо бить, Василий Георгиевич. Пускай враг задыхается без техники, боеприпасов, продовольствия. Так он будет быстрее бежать к своему фатерлянду..."
Станцию Сосновец штурмовали двенадцать "илов". Сопровождали штурмовиков истребители старшего лейтенанта А. Безверхого. Крыло к крылу взлетели летчики А. Сергеев, Н. Руденок, В. Науменко, Н. Ижин, Б. Малахов.
Обычно гитлеровцы прикрывали передовые позиции, колонны на маршах, на стоянках, штабы, железнодорожные станции в основном 23-миллиметровыми "эрликонами" и 37-миллиметровыми зенитными пушками, но теперь свою противовоздушную оборону они усилили стационарными орудиями среднего и крупного калибра. Когда такие снаряды разрывались даже в стороне, осколки их наносили нашим самолетам значительные повреждения.
Впереди показалась станция. "Илы" с большим углом, пикирования пошли вдоль эшелона, сбросили бомбы. Как привязанные к штурмовикам, атаковали цели истребители. Очевидцы рассказывали, что зрелище было впечатляющее. Словно вулканическая лава захлестнула станцию: огонь пожирал бензоцистерны, далеко вокруг раскатывалось эхо рвущихся боеприпасов...
Аналогичный снайперский удар по эшелонам станции Тарновске-Гуры нанесла эскадрилья старшего лейтенанта В. Андрианова. Подойдя со стороны солнца, она разделилась на две группы: одна подавила зенитную батарею, другая атаковала эшелоны с танками на платформах.
По подсчетам воздушного стрелка старшины И. Шапошника, эскадрилья сожгла более полусотни вагонов.
Как-то ранним утром мне позвонил Василий Георгиевич Рязанов.
- Тут мне, Семен Алексеевич, доложили о танковой немецкой колонне, - и командир корпуса ориентировочно назвал ее местонахождение.
Я знал метеообстановку и сказал генералу:
- Погода - черт ногу сломит. Кого же послать?
- Майора Степанова...
Я вызвал командира 144-го гвардейского штурмового полка, и минут через тридцать он уже вел шестерку "ильюшиных" по маршруту Бейтен - Сосновец.
Видимость на бреющем полете - менее километра. Экипажи обшаривали каждую лощину, вдоль и поперек обследовали лесные массивы, прошли параллельно дорогам.
Ведя машину с креном, Степанов внимательно осматривал заснеженные поляны, искал танки. Но те словно сквозь землю провалились. Никаких признаков...
Степанов доложил мне по рации о безуспешном поиске, и я дал ему команду возвращаться домой.
По всем расчетам группа должна была уже приземлиться, но штурмовики не появлялись. Что же произошло?
На обратном курсе ведущий увидел чуть в стороне железнодорожную станцию. Прижавшись к земле, шестерка "илов" стремительно пронеслась над станционными постройками от семафора к семафору. Майор Степанов заметил, что пути забиты составами без паровозов. Шла разгрузка. Зенитки молчали. Плохая погода явно усыпила бдительность гитлеровцев.
- С ходу атакуем цель! - передал по рации команду старший группы, и штурмовики ринулись на эшелоны. Второй атаки не потребовалось.
Станция выглядела так, словно ее накрыли огненным ковром.
Тем временем погода ухудшилась - тучи сгущались, предвещая снегопад. Ведущий запутался в ориентирах и выйти на свой аэродром в районе Ченстоховой не смог. Он взял курс на Вислу, а дальше - на старый аэродром, с которого летали в начале операции на сандомирском плацдарме.
Помню, мне пришлось здорово поволноваться. От сердца отлегло, лишь когда увидел, как на летное поле приземлились "илы" со знакомыми номерами. Один, два, три... Все шесть!
К сожалению, случаи потери ориентации в сложных метеоусловиях были не единичны. Пришлось сразу же, по горячим следам, провести занятия и тренировочные полеты с ведущими групп для выхода на свой аэродром по радиополукомпасу на приводную станцию.
И это, безусловно, дало положительный результат. И все же на войне как на войне... Нередко ситуация изменялась так быстро, что корректировать задачу приходилось ведущему группы. Расскажу об одном таком эпизоде.
Группе майора А. Девятьярова предстоял полет за двести километров и штурм железнодорожной станции южнее города Зебров. Заместителем у ведущего был лейтенант В. Кудрявцев.
Просматривая цель, летчики определили, что важных грузов на станции нет, зато чуть в стороне, в населенном пункте Зебров, скопилась масса войск и техники противника - танки, самоходки, бронетранспортеры, бензозаправщики, автомобили. Даже кухни дымили.
Посовещавшись с Кудрявцевым, майор А. А. Девятьяров отменил прежнее решение и принял новое: группа пикирует на это скопище вражеской техники и войск. Экипажи сначала сбрасывают "фугаски", высыпают из кассет ПТАБы, затем атакуют эрэсами.
Значительный урон врагу в этой штурмовке нанес комсорг полка лейтенант Ю. Мосеев. Он часто вылетал на боевые задания в качестве воздушного стрелка, в совершенстве овладел турельным пулеметом. Свое умение Мосеев передавал молодым стрелкам, тренировал их.
Результат штурмовки заснял на пленку старший лейтенант Н. Пушкин, имевший фотокамеру. Это было внушительное зрелище.
Возвратившись на аэродром, Девятьяров доложил обо всем, как было. Спустя некоторое время его вызвали к телефону.
- Товарищ Девятьяров! - послышался в трубке строгий голос полковника Караванова, начштаба дивизии. - На каком основании вы штурмовали населенный пункт, а не железнодорожную станцию? Считайте, что вы не выполнили приказ!
Но проявленная пленка подтвердила правоту решения Александра Андреевича.
Вскоре, в канун празднования Дня Красной Армии и Военно-Морского Флота, полковник Николай Федорович Караванов собственноручно вручил награды отличившимся штурмовикам, среди прочих был и майор А. А. Девятьяров.
Поздравляя его с орденом Красной Звезды, Николай Федорович только и сказал:
- Ну, Девятьяров, и заварил ты тогда немцам свинцовую кашу...
После полудня 17 января 1944 года командование корпуса приказало лучшим экипажам полков провести разведку населенных пунктов, лежавших на карте за пунктиром.
- Значит, на Германию? - спросил обрадованно майора М. Степанова лейтенант М. Коптев.
- Да, в логово зверя. Желаю успеха! - ответил командир полка.
Под прикрытием пары истребителей штурмовик Коптева ушел на запад.
- Меншутин, Лебедев! Пересекаем границу Германии! - связался по радио с истребителями сопровождения Коптев. Представляю, как забилось в эти волнующие минуты сердце каждого.
Под крылом - ухоженные дворики, домики под красной черепицей, колючками торчат кирхи, по широким автомагистралям катят автомашины, мирно дымит станция. Впечатление, что война гремит где-то за тысячу верст от всего этого...
В тот день дважды лейтенант Коптев вылетал на разведку. Сжег на маршруте несколько грузовых автомашин, доставил ценные разведданные.
Уже в сумерках вернулись домой и другие разведчики. На стоянках летчиков и стрелков окружили друзья. Тут же состоялся полковой митинг, который открыл командир Герой Советского Союза майор М. Степанов. С рассказом о виденном выступил коммунист лейтенант М. Коптев. Он сказал:
