— Ты скала, мужик. Спасибо, — трудно было поверить в то, насколько сильно изменилась его жизнь за последние несколько дней, но это были чудесные перемены. Он был счастливее, чем когда-либо мог вспомнить.

Он опустился на матрас рядом с Дикси, и Кеннеди поползла к середине кровати и улеглась там.

— Ты проделываешь прекрасную работу с этими маленькими ребятами, — сказала Дикси, протягивая ему Линкольна.

Он убаюкивал малыша в одной руке, целуя его в лоб.

— Спасибо. Я не хочу навредить им, ты же знаешь. Они такие маленькие.

— Трумэн ты не сможешь навредить им. Ты знаешь, как делать людям только добро, — она обернула руку вокруг него и вздохнула. — Прежде, чем вникать во все нюансы списка необходимого, который, я уверена, будет достаточно приличным, не хотел бы ты немного сбросить груз? Поговорить о Джемме или детях?

Его улыбка была естественной. Только мысли о детях или Джемме делали его счастливым.

— О чем тут говорить? В один день я выживал, а на следующий день начал жить. Этот хаос с графиками и нескончаемым уходом с утра до вечера, но…

— Ты даешь им все то, чего у них никогда не было.

— Да. Я надеюсь, что так и есть. И Джемма? Я даже не знаю, что сказать Дикс. Она… все самое важное.

— Я допускала это, когда получила твое смс, — она посмотрела на Кеннеди, которая лежала на боку в полудреме. — Хочешь, чтобы я помогла уложить детей? Тогда мы сможем приступить к работе. Пройдут годы, прежде чем у меня появятся дети, так что это забава для меня.

— Эй, ты никогда не знаешь наверняка. Посмотри на мою жизнь.

Его телефон завибрировал, оповещая о новом смс, он достал его из кармана и улыбнулся, увидев фото Джеммы на экране. Он сфотографировал ее утром на стоянке, прежде чем она отправилась домой. У нее в глазах появился мечтательный взгляд, такой редкий. От этого взгляда его сердце переворачивалось в груди.

Он открыл и прочитал сообщение: «Опаздываю. Одного из детей тошнило на протяжении всего вечера. Вероятнее всего, я не смогу освободиться раньше десяти. Ты все равно хочешь, чтобы я приехала?».

Он набрал быстрый ответ, пока Дикси укладывала Линкольна в кроватку: «Определенно. Не могу дождаться, когда снова тебя увижу».

Ее ответ пришел сразу: «Вот как. Я боялась, что мне придется взять свои слова о скорбящем Тру обратно».

Он поднял Кеннеди на руки, отнес ее в спальню и взял сборник рассказов «Сказки на ночь» с комода, задумываясь о том, что он делал раньше вечерами, прежде нашел всех их — всех троих.

Глава 15

Джемма держалась за перила, когда поднималась в квартиру Трумэна. Она едва могла передвигать ногами в ее тесной и очень короткой кожаной юбке и сапожках на четырехдюймовых шпильках. Она ощущала себя Пизанской башней, но сегодняшним вечером она была в образе рок-принцессы. Девять тринадцатилетних девочек нарядились сегодня в черный бархат и кожаные платья согласно с четким требованием именинницы «никаких кружев». Они произвели фурор, на время перекрасив волосы в розовый и фиолетовый цвет, с ярким макияжем и соответствующими теме разговорами.

Двери в квартиру распахнулись, и колени Джеммы подкосились при виде Трумэна, чисто выбритого, в шикарной белой рубашке с закатанными до локтей рукавами, в черных джинсах и его крутых черных ботинках.

— Святая корова, — она не могла оторвать глаз от него и его соблазнительной очаровательной улыбки.

Он скользнул рукой по ее бедру, пока он неторопливо оглядывал все ее тело:

— Привет, милая.

Милая. Ее нижняя губа попала в плен к его губам, когда он резко дернул ее на себя, а она оступилась на каблуках. Она схватилась за него, чтобы не упасть. От него шел пряный, такой приятный запах, и она наклонилась ближе, чтобы полной грудью вдохнуть и ощутить его аромат. Хриплый смех зародился в его груди, забирая последние клетки ее мозга.

— Моя девочка похожа на горячую цыпочку-байкершу, — он уткнулся носом в ее шею. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не позволила другим парням увидеть тебя в этом, потому что если ты сделала это, то их жен ожидает сюрприз сегодня ночью.

Ее тело буквально мурлыкало от его восторга.

— Я полагаю, тебе это нравится?

— Даже если бы я был геем, уверен, ты смогла бы вернуть меня играть за свою команду, — он поднял ее голову за подбородок и подарил медленный глубокий поцелуй, который превратил и без того трясущиеся колени в жидкую массу. Он крепче сжал ее, улыбаясь во время поцелуя. — Боже, я люблю это.

— Ты знаешь, что обладаешь абсолютной властью над моими ногами?

— Несомненно, — он снова захватил ее рот в поцелуе, руки продвигались к ее попке, прижимая ее к своему твердому телу. — Мне нравится, когда ты работаешь так много, что нуждаешься в том, чтобы повиснуть на мне.

Он поцеловал ее в шею, его запах снова окружил ее, успокаивая и унося в состояние эйфории.

— Тру… — она обернула рукой его шею и притянула еще ближе. Она прижалась лицом к его лицу, и ее тело снова задрожало, захватывая страстными ощущениями от его гладкой кожи.

— И я люблю, когда ты произносишь мое имя, затаив дыхание. Каждый. Чертов. Раз, — он всосал мочку ее уха в рот, а она обвила пальцами его предплечья. — И когда ты прикасаешься ко мне так, как сейчас.

С каждым поцелуем, каждым хрипло произнесенным словом, каждым прикосновением она просто слетала с катушек. С тех пор, как они снова сошлись вместе, она открыла для него дверь в своем сердце, и она не могла даже представить, чтобы она когда-либо закрылась. Девушка снова потерлось о него щекой. Это был невероятно чувственный и захватывающий по своей силе жест. Вглядываясь в его глаза, она вспомнила то, что видела в своем сне и сказала:

— Мне нравится твоя борода. Она отросла при мне и стала такой же частью тебя, как и все остальное, связанное с тобой. Ты не должен был бриться ради меня.

Он робко пожал плечами, но его улыбка сказала ей, что он оценил ее слова.

— Я подумал, что буду выглядеть соответствующе в случае, если я загляну к тебе в магазин, когда у тебя будут клиенты.

— О, Тру, — она затянула его в другой поцелуй, глубоко тронутая его вниманием, — Ты мне нравишься таким, какой ты есть, с бородой или гладко выбритым, это вовсе не имеет значения. Видя то, как ты полностью поглощаешь меня, мне, честно говоря, абсолютно все равно, кто и что думает по этому поводу, — ее снедало чувство вины, потому что независимо от того, сколько бы она не пыталась ее игнорировать, мать устроит ей настоящий ад, но она не собиралась позволить ей повлиять на становление отношений с Трумэном.

— Я рад, что ты пережила свою покерную ночь. Маленькая девочка, которой было плохо, в порядке?

— Мы не будем вдаваться в подробности, но да. Она в порядке. Слишком много пунша и вращений на красном ковре не сулило ничего хорошего имениннице «Принцессе Петти», — она снова коснулась его щеки, удивляясь его точеному подбородку и отмечая тонкий белый шрам, проходящий параллельно его челюсти. Она поцеловала его шрам и легкую щетину. Несмотря на его реакцию, она проследила его шрам пальцами. Ей хотелось, чтобы он знал, что бы не послужило причиной этого шрама, он не напугает ее и не заставит убежать.

— Как…?

— Тюрьма, — ответил он тихо.

Ее сердце разрывалось от мыслей о нем за решеткой, и еще больнее за него, за то, что он пережил там. Джемма не хотела заставить его снова пережить весь тот ужас, впоследствии которого он получил этот шрам. У него есть и гораздо более глубокие шрамы. Тот вид шрамов, которые никогда невозможно будет увидеть. Она верила в то, что когда он будет готов, и даже если уже готов поговорить о тех годах, он даст ей об этом знать. Она прижалась в еще одном поцелуе к его шраму, а потом к губам.

— Не представляю, как можно скучать по человеку так, как я сегодня скучала по тебе, — призналась она, когда он повел ее к двери.

Он остановился перед тем, как зайти внутрь, и запутался руками в ее волосах, притягивая ее лицо ближе.