– Как вы терпели наши проделки? Я помню, когда мы угнали ваш «Кадиллак» и врезались в дерево, вы даже и слова не проронили. Но ваш взгляд говорил о многом. Я думал, вы накажите и меня и Джона.

– Я сам когда-то был молодым и вытворял вещи похуже. Я люблю Джона и тебя. Как я мог на вас сердиться?

Они прошли в столовую и сели за большой овальный стол. В комнате витал аромат свежей выпечки, он был настолько сильным и явственным, что Майклу захотелось запить его свежим теплым молоком.

– Элен, где ты? К нам Майкл пришел. Он безумно замерз и проголодался! Принеси нам эти чертовы булочки с корицей, да и чай не забудь, – он посмотрел на Майкла и подмигнул ему.

– Майкл, ты видел эту дамочку, что так охомутала моего мальчика?

– Нет. Но он, кажется, показывал мне ее фотографию в телефоне.

– И как она тебе?

Этот вопрос сбил с толку Майкла, так как он не помнил ее.

– Она очень красивая. Но вы же знаете, Джона только красотой не возьмешь, она наверняка умная и добрая, – добавил Майкл.

– Пусть это так и будет. Мне кажется, он совсем потерял голову. Все время где-то с ней пропадает. Только наступает утро, как он уже мчится к ней. С ее собакой гуляет. А нашего Спайки без пинка никуда не выведет.

Майкл обрадовался этой новости, значит, у его лучшего друга все наладилось. Значит, она ответила ему взаимностью.

– Вы же знаете Джона. Если он влюблен, то всего себя отдает любимой, – сказал Майкл.

– Прямо как его отец, – добавила мисс Смит, которая несла поднос с горячим чаем и свежей выпечкой. Несмотря на возраст она выглядела очень хорошо: ее фигуре могли бы позавидовать многие молоденькие девушки, а волосы сияли на свету и доходили до самой поясницы. Со спины ее легко можно было бы спутать с 18-летней девушкой. Лишь морщины на лице и шее выдавали ее возраст. Можно было с уверенностью сказать, что в молодости она была невероятно красивой. Джон унаследовал ее красоту, он был похож на свою мать Элен Смит. Она обняла своего мужа и продолжила. – Я помню, как он за мной ухаживал. Это было нечто.

Они посмотрели друг на друга. В их сердцах до сих пор жила любовь. Вот откуда в Джоне это щенячье чувство.

– Доброе утро, тетя Элен, – поздоровался Майкл, – я не голоден, это мистер Сэмюэль пошутил.

– Майкл, поверь, за все эти годы я выучила все его выходки, – она поцеловала мужа в щеку. – Не понимаю, почему люди так боятся его, считают злым и жестоким, ведь он такой душка.

– Это все его принципы. Любой в городе знает, что если мистер Сэмюэль чего-то захочет, он этого добьется любым путем, – ответил Майкл.

– Что это вы тут мои кости перемываете, других тем нет что ли? Я его расспрашиваю про Джона и его пташку, а ты перебиваешь и отвлекаешь, – с возмущением сказал мистер Сэмюэль.

– Он сам разберется в своих отношениях и чувствах. Не мешай и не лезь в их жизнь. Завтра у них что-то пойдет не так, и ты окажешься крайним, – тетушка Элен всегда могла дать правильный совет.

В этот момент на пороге появился Джон. В руках он держал большой букет красных роз, которые вручил миссис Элен со словами:

– Это для самой лучшей мамы на свете.

Он улыбался, но глаза были полны грусти и тоски. Майкл заметил это сразу, как только зашел в гостиную. Свернув салфетку в комок, он швырнул ее прямо в лицо Джона. Бросок попал точно в цель. Джон немного испугался от неожиданности, и на время грусть в глазах сменилась удивлением.

– Чего не здороваешься? – спросил Майкл, сидя за столом с мистером Сэмюэлем.

– Джон, Майкл между прочим ждал и искал тебя. А ты его не замечаешь. Зачем ты даришь такие шикарные цветы замужней женщине? У нее уже есть мужчина-мечта, который сам как цветочек! – подмигнув Элис, сказал Сэм.

– Она единственная, кому стоит их дарить. Майкл, привет, – он нагнулся, поднял салфетку и швырнул ее в Майкла, но тот был начеку и с легкостью поймал ее. – Видел пропущенные, хотел перезвонить, все никак не получалось. Мам, дай нам печенья и булочки. Мы пойдем в охотничий, нам надо кое о чем поговорить.

Взяв выпечку и чайник с горячим чаем, они выбежали на задний двор и направились в сторону охотничьего домика. Так назывался отдельно стоящий домик для гостей, который располагался в глубине участка семьи Джона. Он был сделан из деревянного сруба. Бассейн работал только летом, и сейчас был накрыт синей пленкой, которая вот-вот готова была порваться под весом снега.

Внутри все комнаты были увешаны шкурами и головами различных диких зверей. Это были трофеи дяди Сэма. Тут же располагалась небольшая барная стойка, рядом с которой висело охотничье ружье, еще одна гордость мистера Сэмюэля – подарок от губернатора на юбилей.

Было холодно, и они принялись разжигать камин. Усевшись поудобней, они разлили чай в чашки. Глядя на огонь, Джон начал разговор.

– Пламя огня, оно такое яркое, теплое, манящее. Оно может согреть, озарить светом в темноте, принести много пользы для человека. Но если к нему сильно приблизиться, оно обожжет и навредит, – Майкл молча слушал. – На языки пламени можно смотреть бесконечно. Но только не на те, которые тебя обжигают. Знаешь, сейчас пламя напоминает ее. Глядя на огонь, я ощущаю ее тепло. Я не хочу произносить ее имя, я хотел бы ее забыть. У них много общего, – он поднес руку к огню и, обжегшись, отдернул ее. – Сегодня вместо тепла я получил от нее ожог. Мне следовало после нашего разговора в «Баттерфляе» оставить ее, следовало послушать тебя. Но вместо этого я с двойным усердием начал добиваться этой девушки. Добиваться ее тепла. Сегодня она попросила, чтобы я ей не звонил. Она сказала, что устала от нашего общения и нам надо немного передохнуть, – в его голосе чувствовалась печаль.

– Ну, это все так говорят! Иногда в отношениях бывают такие моменты, когда надо побыть в одиночестве, чтобы заново соскучиться друг по другу, – попытался Майкл поддержать друга. – М-да, это плохо и говорит о каком-то кризисе в отношениях, но это бывает у всех пар. Так что выше нос, Джон.

– Мы не пара, мы никогда ей и не были. Максимум что у нас было – рукопожатие и дружеский поцелуй в щеку. Так что здесь нет никакого кризиса в отношениях. Нет самих отношений. Стоило мне влюбиться в одну единственную девушку, жить ею, как мир изменился вокруг меня. Я потерялся. Она стала моим миром. Все это время я был в тумане, в розовых очках. О чем я думал? Розы, которые я подарил своей матери, предназначались ей, – достав из кармана какие-то бумаги, он продолжил, – как и эти билеты на отдых. Но до них дело не дошло, – он швырнул их в огонь, и они вспыхнули оранжевым пламенем, – но до них дело не дошло, – сказал еще раз Джон, – а знаешь почему? Потому что как только она увидела меня с букетом роз, она сказала, что я многого от нее требую. Что я слишком навязчив. Что я хороший парень, но мы можем быть только друзьями, нет, знакомыми, потому что моя навязчивость ее уже достала, и она устала от меня. «Давай сделаем перерыв в наших дружеских отношениях». Вот что она мне сказала перед тем, как развернуться и уйти. А когда я ей позвонил узнать, что не так, она попросила, чтобы я не звонил ей больше и чтобы я нашел себе девушку… Она как огонь, грела меня и мое сердце, а теперь сожгла мою душу. Я ее любил, я и сейчас люблю.

– Джон, да не веди себя как пятнадцатилетний. Ты встретишь кого-то получше. Она сама к тебе прибежит, вот увидишь.

– Это вряд ли, она очень гордая и не такая, как все.

– Поверь мне, она такая же, как и все.

Вот увидишь, придет время и…

– Нет! Все думают, что время придет, а время только уходит. Ты ее не знаешь. Но это уже неважно. Я обещаю тебе и себе, что больше я не буду думать о ней. Не буду звонить. У меня есть дела поважнее, чем безответная любовь.

– Джон, давно надо было!

– Я возобновлю свои тренировки, сделаю ремонт в офисе, окунусь в работу. Я буду делать все, чтобы не думать о ней. И если когда-нибудь судьба сведет нас еще раз, я попробую вновь.

– Зачем оставлять какую-то надежду? Плюнь на нее и все.