– Вперед! Вперед, Дети Ночи! – проревел он, врубаясь в свалку.

Казалось, сегодня ярость обрела собственное телесное воплощение, столь явственной стала она. Если бы кто-нибудь из сражавшихся у стен Нуархат мог бы оглядеться в пылу битвы, он бы заметил красноволосую девушку в платье цвета крови, чьи руки толкали воинов вперед. В самую гущу смертельной карусели! Прекрасное лицо искажено гневом, что делает воина нечувствительным к боли, страху смерти, потере друзей и близких. Она, словно баньши, выкрикивала литании ненависти и презрения. И в эту свалку врубился император, словно островок, вокруг которого стал собираться кулак из клановых бойцов. И люди дрогнули! Сначала один, затем десяток и, наконец, сотня! За ними отступали галы и кентавры. Гистарп грасс Януат, хотел уже броситься вдогонку, но железная рука Владыки Моргенза остановила этот порыв:

– Смотри, – просто сказал он, указывая куда-то вдаль. И сбросив пелену безрассудной ярости, император окинул взглядом поле битвы. Люди отступали, но делали это слишком организованно. Что вызывало опасения. И тут он заметил это.

В центре поля, на освободившемся пространстве, всё еще усеянном трупами и ранеными, стал появляться густой белёсый туман, расползавшийся, словно жидкий песок сквозь пальцы. В тумане кто-то шевелился, будто огромный спрут на дне океана.

Подчиняясь командам своих командиров, войско вампиров остановилось. А из тумана, повинуясь чьей-то команде, выскочили твари, которых мир Зидии еще не видел. Ростом под три сажени, больше всего они напоминали страшно ссохшихся людей, только с несоразмерно длинными руками, каждый отвратительный палец на которых оканчивался кривым обломанным когтем. Вместо носа провал, а там, где должны были быть глаза, плескались океаны тьмы. Вот одна из тварей завыла, запрокинув уродливую морду к сумеречному небу, и вся стая бросилась вперед.

Один из воинов гролл’харт кинулся ей наперерез, замахиваясь копьем. Магическое оружие с легкостью погрузилось в живот вставшей на дыбы бестии, но тварь, мерзко хохотнув, вырвала копье из рук воина, и переломило её, как тростинку. Из глубокой раны не вытекло ни капли крови. Растерявшийся воин был схвачен и тут же разорван пополам. Снова издав свой мерзкий хохот, тварь бросила останки воина в ряды вампиров и медленно, словно наслаждаясь предстоящей бойней, двинулась вперёд, ведя за собой своё племя.

Вонзающиеся в их тела стрелы не приносили им никакого беспокойства, оставаясь торчать, словно в насмешку над лучниками. В лапах чудищ появились палицы, светившиеся столь же мерзким нездоровым светом. Прохрипев что-то на своем языке, вожак указал на отступающих вампиров и твари, разражаясь мерзким хохотом, бросились вперед. За несколько мгновений чудища протоптали в рядах отступавших целые просеки. Дубинки, больше похожие на обглоданные берцовые кости огромных великанов, разбивали щиты, выбивая дух у двух-трех воинов за раз. Кто-то из магов бросил в них заклинание, но оно, словно вода, стекло с их шкур, не причинив никакого вреда.

Видя это люди, воодушевлённые такой мощью новых союзников, бросились вперед. Их боевые кличи зазвучали с новой силой. Но навстречу накатывающемуся валу шла одинокая фигура, в вычурно украшенных доспехах, держа на плече фламберг. Он на миг обернулся, обведя взглядом своё ощетинившееся войско, будто искал кого-то и, не найдя, вновь обернулся к врагам. Его губы шептали что-то, а взгляд был прикован к своему мечу так, словно в мире не было ничего столь интересного. Тем временем по мечу побежали искры тёмного пламени, клинок словно наливался светом изнутри. И тогда Гистарп грасс Януат изо всех сил воткнул клинок в землю у своих ног, выкрикивая последние слова магической формулы.

Всем в тот миг показалось, что небесный гром ударил из-под земли, так вздрогнула она. На несколько сотен метров вокруг все попадали с ног. Стоять продолжали только твари, но первая же, попытавшаяся сделать шаг, не смогла оторвать лапу от земли, а случайная стрела, вонзившаяся в еще одну товарку, исторгли из её пасти истошный рёв боли.

– Их можно убить, – раздался чей-то неуверенный голос, но его тут же подхватили десятки глоток, и волна взбешённых вампиров бросилась вперед, за считанные мгновения, изрубив неведомых чудищ в мелкую крошку. Но, в тот миг, когда последняя из тварей испустила дух, император Ночной империи – Гистарп грасс Януат, рухнул вперед лицом, чтобы уже никогда не подняться. Когда к нему подбежал Моргенз грасс Ит‘хор, император был мертв, но, на странно спокойном лице застыла улыбка.

– О, Боги, – прошептал Ителл. – Всё кончено!

Слишком многие видели гибель своего повелителя, и это не могло не сказаться на боевом духе армии. В то время, когда копья оставшихся в живых гролл’харт закончили начатое лучниками, левый фланг был прорван и в образовавшуюся брешь пробивались все новые и новые отряды противника. Пусть даже размен шёл один к трем-четырем, предводители объединенного войска могли себе это позволить. Да и еще маги сид’дхов, которые, видимо, придержали не по одному козырю в рукавах. Так что на позиции вампиров сейчас сыпались серые ветвистые молнии, зажаривая воинов прямо в доспехах десятками. Никакая защита не спасала.

– В город, – проревел грасс Сангот! – Отступайте все в город!

Первыми, потеряв боевые порядки за крепостные стены ринулись ополченцы, но к воротам подоспел грасс Моргенз и его громогласный рык призвал их к спокойствию и дисциплинированности. Легионы, истекая кровью, сдерживали натиск людей. Каждую секунду падал кто-нибудь из вампиров, но задачу свою они сделали – ополченцы успели войти в город. Владыка Моргенз видел, как вылетевшая из-за спин людей молния поразила его старого друга, и он молча, словно подрубленный дуб рухнул, так и не выпустив из рук свою секиру.

Тем временем остатки Шестого и Девятого легионов с сангот и ит’хор, собрав последние силы, отбросили врага. Из восьми сотен ит’хор в живых осталось меньше сотни. Чуть больше было сангот, гролл’харт погибли почти все. Смерть, царившая сегодня под стенами Нуархат, давала Владыке хороший шанс, чтобы исполнить задуманное. Гистарп грасс Януат подал своей смертью блестящий пример, как должно уходить в вечность!

Сотня ит’хор по-прежнему охраняла ворота. А со стен все так же летели стрелы и чуть реже молнии и другие боевые заклинания, хотя и не так часто, как хотелось бы Моргензу. Он жестом подозвал двух молодых ит’хор:

– Мне нужны двое. Живыми! И очень быстро.

Кивнув воины врубились в свалку и Владыка с гордостью смотрел как две фурии, с истекающими фиолетовым огнем когтями устроили кровавую бурю и вырвались из неё, волоча обещанное своему Владыке.

Очередной натиск «последышей» отбросил вампиров к самым воротам, а это значило, что время вышло. Готовая заранее словоформа требовала лишь канала выхода энергии, для которого и потребовалось жертвоприношение. И в тот миг, когда когти Владыки вскрыли глотки, бьющихся в руках его воинов мелкая дрожь прошла по его телу, и словно найдя выход, устремилась в ручьи тёкшей на землю крови. Сид’дхи что-то почуяли, так как в их сторону полетело сразу несколько огненных шаров и еще какая-то мерзость. Но было поздно. Подхватив своего Владыку, ит’хор бросились в город, а за их спинами вся кровь, пролитая в сегодняшней битве, тонкими ручейками стекалась в одно место, сливаясь в некую гротескную фигуру напоминающую огромный рот.

– Закрывайте ворота, – прохрипел Моргенз, перед тем как потерять сознание. – Людишкам сейчас будет не до нас.

Тем временем, кровавый шар, окончательно сформировавшись в огромные пухлые губы, плотоядно облизнулся и медленно, словно нехотя полетел к людскому войску. Первыми на его пути оказались отважные кентавры, закидавшие рот дротиками. Но, огромный исходящий слюной язык слизнул все воткнувшиеся в губы орудия убийства и, рот усмехнувшись, быстро метнулся вперед, проглотив несколько наиболее медлительных всадников. Их крики, помноженные на хруст костей и скрип перемалывающихся доспехов, произвели должный эффект. Наступавшие шарахнулись в стороны, но рот медленно преследовал их, собирая обильную жатву.