- Обещаю.
- И не вешай нос, братец, ты у родителей единственная опора. Будь умницей.
- Как всегда.
- Мне пора. - я невольно улыбаюсь. - Передай Эмили, что я скучаю.
- Передам. Еще созвонимся.
Я отключаюсь, ставлю мобильный на беззвучный режим и прячу его за пояс штанов.
***
- Этого не может быть! - кричит моя мама, пока её успокаивает мой доктор. - Она ведь еще ребенок! Это... это можно как-то остановить? Прекратить развитие болезни.
- Миссис Дженкин, поймите...
- Я не хочу понимать! - лицо моей матери наливается кровью, глаза в бешенстве расширяются. - Остановите это или клянусь, я пойду в...
- Это не лечится! - позволяет себе повысить голос психотерапевт. - Ваша дочь больна и Вам придется смириться.
- Смириться с тем, что она... такая?! Вы что, в самом деле, издеваетесь?! Как с таким можно...
- Мы можем притормозить развитие болезни, но в таком случае все стрессы и нагрузки нужно свести к минимуму. Вашей дочери нельзя переживать сильные потрясения. Представьте, что она будет жить не как обычный подросток, а девочка из бункера, где она никого не видит и ничего не слышит. Есть таблетки, но с ними нужно вести себя очень и очень аккуратно - у них множество противопоказаний.
Мама, тогда еще совсем молодая женщина, мечется из стороны в сторону, как загнанный в клетку зверь.
- Какие противопоказания? - спрашивает она слабым голосом.
- Болезни сердца, аллергии на определенные медикаменты, тяжелые формы обструктивных бронхитов и астмы...
- Прекратите. - мама тяжело опускается на стул. - Что это за лекарство?
- Оно выпускается в форме ингаляторов и называется "Морвикс".
- Я слышала о нем. Это же из-за него погибла та девочка? Как-то на Л имя... Люси, если не ошибаюсь.
- Это был экспериментальный образец. - доктор сурово поправляет очки.
- Но факт остается фактом. - настаивает брюнетка.
- Больше такого не повторится. Тем более, с Вашей дочерью.
- Нет. - мама порывисто поднимается с места, хватает со спинки стула куртку, комкает её в руках и, повернувшись к восьмилетней мне, кивает. - Пошли, солнышко.
- Миссис Дженкин, так нельзя...
- Она моя дочь. Я не буду заставлять её пить какие-то лекарства, от которых у детей останавливается сердце, и закрывать её в лечебнице.
- Без наблюдения врачей её состояние рано или поздно усугубится.
- Вот тогда мы встретимся снова. Да и то, - мама берет меня за руку, бросает на доктора уничтожающий взгляд и фыркает носом. - Не факт.
Я так и не прочла названия этого поразительного диагноза, а вечером, после приема у доктора, почему-то расплакалась, потому что подумала, что умираю. И вспоминала я это до самого вечера, пока меня не отправили за какими-то документами к Тёрнеру. Аларик позвонил и предупредил Нейтана о том, что я загляну к ним.
В Питомнике меня почему-то начинает подташнивать, потому что как только я вхожу в здание, меня буквально обдает адреналином и ненавистью. Псы смотрят на меня, провожают взглядами, но ничего не говорят. И это действительно странно.
У кабинета Нейтана я сталкиваюсь лицом к лицу с какой-то молодой девицей - высокой, ростом с Мел или даже Ребекку, с саркастичным лицом, длинными волосами цвета меди и одетой в офисную форму в виде юбки и сдержанной блузки. Она смотрит на меня сверху-вниз, слегка покачиваясь на своих громадных каблуках, и под взглядом желтых, налитых кровью глаз мне становится не по себе. Я даже вспоминаю самого Нейтана - в нашу первую встречу он тоже был не в себе. Или это у Тёрнеров такое вполне привычное состояние?
- Брук? - спустя пару очень уж длинных секунд спрашивает она, не моргая.
- Да. - просто отвечаю я.
- Сейчас мистер Тёрнер занят, можешь зайти к нему через час.
Я закатываю глаза.
- Но ведь Аларик...
- Аларик не всесилен. - непонятно к чему говорит девушка. Новая знакомая как-то странно улыбается, склонив голову набок. - Мистера Тёрнера предупредили о том, что ты зайдешь за документами. Я бы их отдала собственноручно, но, увы, у меня нет никакого права взламывать сейф своего босса. - она обреченно разводит руками. - Так что прости, но придется подождать.
Затем она резко, так, что я не даже ответить не успеваю, разворачивается на каблуках и, сопровождаемая глухим стуком направляется к угловой двери. Я зачем-то спешу за девушкой.
- И что мне делать целый час?
- Выходишь на улицу, сворачиваешь направо, переходишь через перекресток, спускаешься до парка, потом направо и шагом по Атомной... - говорит девушка скороговоркой, но я её перебиваю:
- Я уже была в том притоне.
Новая знакомая оборачивается через плечо, мой раздраженный и её безмятежный взгляд сталкивается, а затем девушка, издав короткое "Ехехе" снова отворачивается. Она толкает дверь и проходит внутрь.
- Знаешь, что такое нонсенс? - спрашивает она, когда я прохожу в довольно просторный кабинет и оглядываюсь: белые стены, белый потолок, белый пол, черная мебель. И цветы. В этой комнате очень много комнатных цветов. А на столе стоит печатная машинка.
- Конечно. Это абсурд.
- Да. Теперь рассмотрим такой пример...
Девушка усаживается на край своего стола, закинув ногу на ногу, и укладывает скрещенные вместе пальцы себе на колено.
- Представим, что есть два человека, у одного из которых какая-то вещь в избытке, а у другого - в недостатке. Люди в принципе ничем не обязаны друг-другу. Никогда тот, у кого вещь в избытке, не поделится с тем, у кого она в недостатке. Это нонсенс. Но возьмем и другой пример, ведь даже нонсенсы бывают полными и неполными. Это алогизм, лишенный смысла вообще или имеющий хоть какую-то долю логического подтекста. Так вот, какой ты видишь подтекст в такой ситуации: девушка, откровенно говоря ребенок, бросает семью, учебу, всю свою жизнь и с радостью прыгает в пучину зла, разочарования и боли?
- Здесь нет никакого подтекста. - говорю я. - Есть только причина.
- И какая же здесь причина?
Я пожимаю плечами.
- Может, она хотела кого-нибудь вытащить из всего этого.
- Во-первых, если ты упадешь в яму вслед за другим, это не сделает тебя героем. Как ты будешь помогать тому, кто в неё упал, если сам попал в такое-же положение? Во-вторых, у этой девушки нет никаких друзей, которых нужно спасать! Даже таким странным способом. - повысив голос, говорит рыжеволосая. Она жестом будто перерезает воздух напротив себя пополам. - Они - игра воображения, её галлюцинации, но не более того. Она больна, понятно? Найди причину того, что этот одинокий человек бросил всё и стал чудовищем. Или... псевдогероем.
- Псевдогерой и есть злодей.
Я понемногу втягиваюсь в разговор и начинаю разбирать ход мыслей девушки.
- Именно. - совершенно спокойно говорит рыжеволосая. - При-чи-на?
- Их может быть десяток, зависит от человека и ситуации, в которую он попал. Может, его заставили?
- Нет.
- Тогда он сам решил свою судьбу. Никто не в праве осуждать выбор другого, пока не попадет на его место.
Девушка молчит, глядя на меня с пониманием.
- Я Эллисон. - наконец представляется она. - Хочешь выпить?
***
За промелькнувший час Эллисон Джеймс не вызвала во мне ни единой эмоции. Она не раздражала меня, не восхищала, хотя её уму мог позавидовать даже Аларик, а её несколько сумасшедшие теории только веселили. Она была умна, талантлива, красива и несостоявшимся дерматологом. Раньше училась на медсестру, потом бросила, решила стать врачом, но ушла с интернатуры. Эллисон уехала из Швеции, переехала в Польшу, потом побывала в Румынии, Финляндии, Чехии и Эстонии. Также была в Британии, США и Канаде, но недолго.
За этот час мы выпили совсем немного, куда дольше разговаривали, обменялись телефонами (не знаю, почему я предупредила её, чтобы она не звонила мне днём, ведь узнай об этом номере хоть кто-то...), а потом Нейтан освободился и через пять минут я уже вышла из Питомника.
